Файл: Крейдлин.pdf

формы в разных культурах. Есть в словаре и другая информа­ ция, которая, однако, подается крайне несистематично и не­ регулярно. Это сведения о сфере применимости жеста, стили­ стические пометы типа «грубый* и «неприличный», текстовые иллюстрации с указанием на источник, ссылки на другие же­ стовые словари и специальные работы, откуда заимствуется либо целиком описание жеста, либо какие-то частные сведе­ ния о жесте.

Рассматриваемую книгу можно признать как относительно информативным, так и практически полезным справочным пособием, поскольку в ней содержатся сведения о том, как выглядят и что приблизительно означают жесты многих куль­ тур мира, однако отнести ее к научным словарям, которые бы удовлетворяли требованиям современной системной лексико­ графии и лингвистики в целом, никак нельзя: в ней совсем нет толкований, эксплицитно не указаны синтагматические и па­ радигматические связи описываемых единиц, не отражены контексты использования жеста, отсутствуют сведения о свя­ зи жеста и его номинации и многое другое.

2. Изданный в Японии на русском языке словарь русских жестов А. А. Акишиной и X. Кано (Акишина, Кано 1980) представляет собой сопоставительное лексикографическое опи­ сание русских и японских жестов. Книга открывается вступи­ тельной статьей, в которой содержится много важных теорети­ ческих сведений о жестах и жестовых системах вообще и русском жестовом языке в частности, о чем говорят даже отдельные рубрики вступительной статьи (названия даются в том виде, в каком они представлены в словаре): «Жест», «Некоторые об­ щие правила русского жеста», «Эстетика движения», «Походка и стояние», «Сидение», «Этикет» (с подрубриками: «Куда смот­ реть при разговоре», «Нормы поведения с незнакомыми людь­ ми», «Ситуация в лифте», «Знакомство», «В гостях»). Под заголовком «Общие сведения» в живой и занимательной фор­ ме сообщается информация о жестовых функциях различных частей тела в каждом из двух невербальных языков, о выраже­ ниях лица и позах, о допустимости и недопустимости касаний, а также сведения о некоторых других невербальных параметрах диалогического общения, например о нормах дистанций меж­ ду собеседниками.

В ходе словарного описания русские жесты всякий раз со­ поставляются с их японскими невербальными эквивалентами и аналогами, а контексты употребления русских жестов соотно­ сятся с существующими нормами и особенностями употребле­ ния японских жестов в разных ситуациях общения.

Основной текст словаря А. А. Акишиной и X. Кано пост­ роен следующим образом. Лексемы группируются в соответ­ ствии с тем рабочим органом, который участвует в производ­ стве жеста; первым описывается класс жестов, исполняемых пальцем или пальцами. Внутри каждого класса единицы упо­ рядочены в алфавитном порядке начальных слов в составе ос­ новных номинаций жестов. После знака косой черты приво­ дятся другие возможные языковые обозначения описываемого жеста; например, для жеста барабанить пальцами указаны но­ минации барабанить пальцами / кончиками пальцев, костяшка­ ми пальцев по поверхности чего-л. Далее за значком «См.», если таковой в данной статье имеется, идут отсылки к другим еди­ ницам, содержащимся в словаре. Так, от номинации бараба­ нить пальцами словарь отсылает к номинациям перебирать паль­ цами и стучать пальцами.

Затем следует зона физического описания, или физической реализации, жеста, где приведены не только основная форма жеста, но и допустимые ее модификации. Например, для же­ ста барабанить пальцами указываются такие варианты физичес­ кого описания: «1) Кисть расслаблена, качается, пальцы со­ браны, стучат кончиками ногтей. Общий жест с японским. 2) Кисть висит или лежит на столе, начиная с мизинца или безымянного к указательному или среднему, поочередно опус­ каются пальцы на ногти или на подушечки пальцев. Большой палец или прижат к столу, или висит в воздухе. В японском обычно в этом жесте работают не все пальцы, мизинец не уча­ ствует, поэтому русский жест вызывает затруднения. 3) Лок­ ти стоят на столе или прижаты к телу, пальцы немного расслаб­ лены, пальцы одной руки ударяются о пальцы второй руки одновременно, как в японском, или поочередно, начиная с мизинца по направлению к указательному, что вызывает труд­ ности у японцев. Большие пальцы при этом или расслаблены, или могут быть соединены друг с другом. 4) Фалангами паль­ цев стучать в дверь, по столу, друг о друга». После такого по­ дробного описания указывается, что жест барабанить пальца­ ми имеется также в японском.

За зоной физического описания следуют зоны «Значение» и «Текстовые примеры», иллюстрирующие употребление каж­ дой из выделенных в пределах жестовой вокабулы лексем. Зна­ чение, однако, «раскрывается» через слова-синонимы, то есть, по сути дела, не раскрывается вовсе, ср.: «Значение: 1) Сосре­ доточенность мысли, задумчивость <далее следует пример>; 2) Рассеянность, безучастность...; 3) Нетерпение, нервоз­ ность...». Кроме того, в словаре сообщаются сведения об упот­

реблении описываемой единицы, в том числе приводятся пра­ вила этикета. Например, в упомянутой словарной статье во­ кабулы барабанить пальцами содержатся некоторые этикетные правила, связанные со стуком, даны примеры употребления выделенных здесь лексем в различных ситуациях общения.

Есть в рассматриваемом словаре и зона «Фразеология», где указаны соотносимые с жестом фразеологизмы и описана их семантика. Например, во фразеологической зоне статьи бара­ банить пальцами приведена фразема палец / пальцем, пальца / о палец не ударить и ее объяснение: «ничего не сделать для дос­ тижения цели». Эта формулировка, надо сказать, уже гораз­ до больше отвечает требованиям, предъявляемым к современ­ ным толкованиям, чем экспликация смысла через синонимы.

Словарь А. А. Акишиной и X. Кано, как можно понять даже из данного краткого описания, содержит относительно большой объем информации о жестах, распределенной по раз­ ным зонам. В нем хранится много важных сведений, причем в форме, удобной для неискушенного пользователя, на кото­ рого, собственно, словарь и рассчитан. Эго делает его весьма полезным практическим руководством по русскому языку же­ стов, в особенности для японского читателя. Однако даже этот словарь не отвечает требованиям системной лексикографии и не является научным в строгом терминологическом смысле этого слова.

3. В еще большей мере сказанное касается изданного поанглийски словаря русских жестов Б. Монохан (Монохан 1983). По существу, этот словарь был первоначально ориентирован на обучение русским жестам студентов-иностранцев («It was ori­ ginally planned as a learning experience and a teaching tool to complement intermediate and advanced Russian classes», c. 11),

но затем автор переориентировала его на более широкую ауди­ торию, расширив словарный репертуар и снабдив жесты допол­ нительной информацией.

Устроено это лексикографическое пособие весьма хаотич­ ным образом; например, с самого начала совершенно не ясно, какую информацию автор считает необходимым поместить в словарь, поскольку в нем нет даже пояснительной статьи, в которой бы излагались принципы отбора и упорядочения ма­ териала как в пределах словаря, так и отдельной статьи. Хотя, в отличие от подавляющего большинства словарей, данный словарь содержит фотоиллюстрации, текстовые примеры в нем почти полностью отсутствуют, а некоторых жестов, которые попали в его словник, вообще нет в современном русском языке тела. Дело в том, что на представленных в словаре фотогра­

фиях явно изображены актеры или эмигранты из России, ви­ димо, давно не бывавшие в ней и потому либо демонстрирую­ щие несуществующие русские жесты типа мне вилы (с. 96—97), прикусить язык (с. 98—99) или давай переспим (с. 146—147), либо исполняющие жесты с явно не подходящей для этих жес­ тов мимикой и позами, нарушая одно из требований систем­ ного лексикографического описания — согласованности (см. ниже).

Семантические и физические описания жестов в словаре Б. Монохан далеки от идеального. Они построены в виде про­ извольного по структуре и лексике рассказа, пометы к вход­ ным единицам даются нерегулярно, а в ряде случаев отсутству­ ют правила употребления.

Таким образом, перед нами не словарь, каким он должен быть согласно современным представлениям о словарях, а ско­ рее откомментированный список наиболее употребительных русских жестов, куда включены даже такие «жесты», как умыть руки; где была твоя голова; мозги перевернуты; смотри в оба; загляни кошке под хвост; тройной поцелуй или жест (!) чесать правой рукой левое ухо.

Вот, например, как выглядит словарная статья жеста Quiet! Calm yourselves! «Тихо! Успокойтесь!» в этом словаре (с. 92— 93), то есть того жеста, который мы обычно называем прижать палец к губам, а американцы — cross «крест»: «Жест типично, а возможно, и исключительно женский, хотя его значение уни­ версально: “тихо”». Вот, собственно, и всё, что сказано о дан­ ной единице!

А так выглядит словарное описание жеста I am sleepy, име­ ющего форму «сложенные вместе руки кладутся под наклонен­ ную набок голову» (с. 118): «Жест, означающий “я хочу спать”, может использоваться детьми в разговоре со взрослыми или родителями в ситуации, когда они хотят показать своему ре­ бенку, что ему пора идти спать. Употребляя данный жест, родители также могут задать детям невербально выраженный вопрос типа “Ты уже спишь?” в ситуации, когда вербальное вы­ ражение вопроса могло бы перебить речь взрослых и было бы в какой-то мере неуместным или невежливым. В подобной си­ туации ребенок точно таким же способом сигнализирует о своем состоянии родителям» (переводы наши. — Г. К.).

Приведенный, в действительности при переводе даже не­ сколько исправленный, текст словарного описания правильно фиксирует значение и стандартные ситуации использования данного жеста, однако на этом, по сути дела, словарная ста­ тья и заканчивается. Она, в частности, не содержит ни зоны

физической реализации с указанием возможных вариантов ис­ полнения жеста, ни сведений о мимике, которая обязательно должна сопровождать описываемый жест.

* * *

Перейдем теперь к нашему Словарю языка русских жестов и расскажем о его основных особенностях, в совокупности отли­ чающих его от всех других известных нам жестовых словарей.

А.Словарь языка русских жестов является лингвистически

исемиотически ориецтИРОРЗЧНЫМ.

Это означает, что в основу Словаря положены понятия, принципы и концептуальный аппарат, разработанные в конк­ ретной языковой теории. В качестве таковой нами была взята теория лингвистических моделей «Смысл — Текст» И. А. Мель­ чука и А. К. Жолковского, основные идеи и положения кото­ рой мы полностью разделяем. Кроме того, идеологическую и понятийную базу Словаря составили теоретические разработки

ипрактические результаты в области современной лингвисти­ ческой семантики и системной лексикографии. Я имею в виду прежде всего работы Ю. Д. Апресяна и его коллег и учеников, выполненные в рамках московской семантической школы, лин­ гвистические постулаты, сформулированные А. Е. Кибриком

иего сотрудниками и учениками, а также базирующиеся на этих постулатах исследования, проводимые в рамках предложенной

иразвиваемой общетеоретической и типологической научной парадигмы. Кроме того, в Словаре нашли отражение многие идеи и построения, выдвинутые польской семантической шко­ лой, главным образом А. Вежбицкой и А. Богуславским.

Из теоретических представлений, понятий и результатов назову здесь лишь совсем немногие, которые мы так или ина­ че учитывали при создания Словаря: структурный подход к язы­ ку, уровневое построение теории и модели описания языка, различение языка-объекта и языка описания (метаязыка), по­ нятие семантического представления как базового, исходного,

наиболее глубинного компонента многоуровневой модели язы­ ка, идеи семантической простоты и семантического разложе­ ния как сведения более сложных в смысловом отношении еди­ ниц к более простым, требование точности моделирования языковых явлений, тесная взаимосвязь семантики знаков с механизмами реальной коммуникативной деятельности и ког­ нитивными операциями, осуществляемыми человеком в про­ цессе общения, представление о словаре как важнейшем и сложнейшем продукте интеллектуальной деятельности челове­ ка, признание равноправного и согласованного участия словаря