Файл: Крейдлин.pdf

тревожным и странным, грустным и нежным, измученным и лукавым. Он бывает умным и скучным, то есть показывать скуку или апатию, он может быть остановившимся, устремленным в точку, тяжелым, выпытывающим, укоризненным или востор­ женным. Как и глаза, взгляд часто характеризуется в тексте с помощью температурных прилагательных, бывая то холодным, выражая «отчужденность» или «агрессивность» (актуальную или постоянную), то теплым, передавая «симпатию» или «любовь». Мимические жесты опущенный взгляд и опущенные глаза вы­ ражают «стыдливость», «смущение», «скромность», ср. Идешь

на меня похожий, Глаза устремляя вниз. Я их опускала тоже, Прохожий, остановись (М. Цветаева), или же свидетельствуют о «послушании», «смирении».

Языковое обозначение взгляда того или иного типа обыч­ но бывает в предложении семантически согласовано с подчи­ няющим предикатом. Так, грозным и остановившимся взгляда­ ми не только смотрят (нейтральное обозначение), но и, например, впиваются (оценочная характеристика глазного по­ ведения): Вытянувшийся в струнку городовой на мгновение впил­

ся в кондуктора грозным взглядом, затем тотчас уставился на замедлившую ход легкую коляску, запряженную парой прекрасных рыжихлошадей (М. Алданов); Остановившимся взглядом он впился в лицо Плотия, а оно оставалось тяжелым и немым (Г. Брох).

Некоторыми взглядами можно оценивать, или мерить, чело­ века. Так, ласковым или нежным взглядом человека смерить нельзя, а быстрым, пристальным или оценивающим взглядом — можно; ср., например, Елена Павловна смерила меня быстрым

ипристальным взглядом (А. Апухтин).

Спсихофизиологической точки зрения взгляд выполняет в коммуникативном акте главным образом функцию мониторин­ га, то есть представляет собой физиологическую реакцию на возникающую у говорящего потребность увеличить или умень­ шить объем информации, поступающей к нему по ходу акта коммуникации. В целом ряде культур, в особенности там, где люди избегают вербальных высказываний о себе, например о том, как они себя чувствуют или что переживают, глаза и их выражения, а также взгляды относятся к важнейшим комму­ никативным средствам. Таковы, в частности, азиатские, на­ пример японская, малайская или филиппинская, культуры, в которых важную роль играет понимающий взгляд. Для диало­ гических взаимодействий в этих культурах характерна спокой­ ная. свободная от эмоциональных и экспрессивных элементов речь. Однако существующие в них правила коммуникативного повеления предполаг ают, что каждый человек в разговоре отно­

сится к своему собеседнику чрезвычайно внимательно: наблю­ дает за выражением его глаз и лица, следит за жестами и вооб­ ще с пониманием и доверием относится к разного рода невер­ бальным сигналам, даже не имеющим исходно знакового характера. Если воспользоваться предложенным А. Вежбицкой понятием культурного сценария (cultural script), то типичным сценарием диалогического поведения, относящимся к невер­ бальному сиособу выражения эмоциональных отношений, будет в этих культурах следующий: «в тех случаях, когда человек X чувствует что-то про адресата У, нехорошо говорить, обрацщясь к У-у, нечто вроде «Я это чувствую»; если У видит Х-а, то У должен сам по црведенйю Х-а донять, что тот чувствуем и показать это взглядом или жестом».

В азиатских культурах использование понимающих взглядов является приоритетной Мёвербальной диалогической стратеги­ ей. Однако и в русской культуре, допускающей словесные выражения эмоций; роль таких взглядов чрезвычайно высо&а; ср. связанные с ними расхожие житейские представлений^ а также сочетания укоризненный, осуждающий, испуганный, (не)одобрительный взгляд, смотреть с сожалением, с радостыо, приветливо, раздраженно, добродушно и многие другие выраже­ ния, передающие оценку поведения или состояния адресата.

Замечание. В некоторых культурах в целом ряде формальных си­ туаций запрещены не только взгляды, но и другие жесты, выражаю­ щие добрые чувства к адресату. Так, я уже говорил о том, что в ма­ лайской культуре жених и невеста на свадьбе не должны улыбаться друг другу, а когда мужчина еще только начинает ухаживать за женщиной, обоим предписывается тщательно скрывать свои чувства. В против­ ном случае «им же самим будет стыдно (malu)», а оценка «стыдно» является резко отрицательной характеристикой поведения в малайском обществе. Кроме того, замечу попутно, в малайской, а также филип­ пинской культурах, в отличие, например, от культуры чернокожих американцев (см. о ней в работе Кочман 1981), не принято громко и много разговаривать.

Как мы уже видели в главе 2, есть много русских кинем, относящихся к бровям. Кинема поднятые вверх брови может быть применена в этикетной ситуации как выражающая привет­ ствие, кроме того, она обозначает вопрос. Что это — полисе­ мия, омонимия? Только полный и подробный словарь жестов, включающий в себя толкования всех русских мимических ки­ нем, сможет помочь правильно ответить на этот вопрос.

Еше больше русских жестов, относящихся непосредствен­ но к самим глазам. Это жесты подмигивание, «бинокль», по-

ненависти сестры. Но при этом она не решалась сделать четыре шага в ее сторону и взятьу нее изрук очки. Она боялась ее (М. Кундера. *Бессмертие»)* Снимая очки, человек одним этим дей­ ствием может устранить барьер между собой и собеседником, и общение идет уже совсем по другому руслу, ср. предложе­ ние Сняв очки, она словно обнажила лицо. Словно разделась (М. Кундера. *Бессмертие*). Или вот еще один пример, иллюстри­ рующий смену настроений и желаний на фоне игры с очками:

Лора, прислонившись к камину, смотрела на Поля. И вдруг Поль заметил, что на ней уже нет очков. Она держала их в руке, ус­ тавив на него свои глаза, опухшие от слез, влажные. — Поль, почему мы не встретились раньше, до всех остальных <...>. Эти слова простерлисьмежду нимисловно туман. Поль вступил в этот туман и протянул руку, точно незрячий, что пробирается ощу­ пью;рука его коснулась Лоры. Вздохнув, Лора позволиларуке Поля остаться на ее коже. Потом она отступила на шаг и снова на­ дела очки. Этот жест заставил туман рассеяться, и они уже снова стояли друг перед другом, как свояченица и зять (М. Кун­ дера. *Бессмертие»). Наконец, очки представляют собой тот предмет, который естественным, непринужденным образом может оказаться в руках человека, и тот может ими «играть»: снимать их, держать в руке, класть перед собой на стол и вновь надевать, вертеть в руках, протирать стекла, брать дужку оч­ ков в рот и т.п. Такого рода «манипуляция» с очками часто интерпретируется как «выигрыш человеком времени для раз­ мышления над какой-то проблемой или над принятием реше­ ния» или как «нежелание действовать»; ср., например: Какое у

меня самое сильное ощущение победы? — сказал военврач раздум­ чиво: он протирал очки и глядел невидящими глазами в затемнен­ ный край комнаты, где лежали Таничев и такой же безмолвный его сосед. — Мы вас починим, как только сможем <...> (Е. Воро­ бьев. *Вчера была война») и Милый, поторопись... — сквозь зубы

сказала Марта <...> Он медленно отцепил очки, дохнул на стек­ ла, открыв рот по-рыбьи, и концом простыни стая их проти­ рать. Потом так же медленно надел. Да, надо одеваться, ухо­ дить (В. Набоков. *Король, дама, валет»).

Глаза представляют собой настолько важный в физиологи­ ческом, психологическом, социальном, религиозном, сексу-

44 В этом отношении темные или затемненные очки большинством людей рассматриваются как еще больший по сравнению с обычными оч­ ками визуальный барьер: если обыкновенные очки не скрывают глаз и направление взглада, то темные очки делают их не видимыми для собе­ седника.

альном и многих других отношениях орган, что каждая куль­ тура и каждый народ вырабатывают типовые модели глазного по­ ведения и стереотипные языковые способы говорить о них. Правила этикетного глазного поведения, например, строго ре­ гулируют и запрещают определенные взгляды. Библейские истории и мифы разных народов полны трагических повество­ ваний о судьбах людей, наказанных богами за непослушание, за то, что они смотрели туда, куда им смотреть не позволялось. Достаточно вспомнить библейский рассказ о Лоте, его жене и дочерях. Бог пролил на Содом и Гоморру дождь из серы и огня, разрушив оба города. Он позволил спастись только Лоту, пле­ мяннику Авраама, его жене и двум дочерям, но жена Лота ослушалась Бога и во время бегства из Содома оглянулась на­ зад, превратившись в неподвижный соляной столб. Можно вспомнить также легенду об античном певце, сыне музы поэзии Каллиопы, Орфее из города Фракии. Орфей спустился в под­ земное царство за своей женой Эвридикой, которая погибла от укуса змеи, спасаясь от преследовавшего ее бога Аристея. Ра­ строгав владыку этого царства Аида своей искусной игрой на кифаре, музыкой и пением, Орфей убедил его отпустить умер­ шую назад на Землю, но при этом нарушил запрет не смотреть на следовавшую за ним Эвридику и, оглянувшись, навеки потерял ее.

С помощью стереотипных моделей глазного поведения и их невербальных реализаций в коммуникативном акте передаются тысячи молчаливых сообщений (ср. сегодня уже стершуюся метафору Его глаза говорили мне о многом), выражаются чувства

(Ее глаза светились от радости; Давид направлял на него бледносерые свои глаза с недоумением), осуществляются воздействия

(Глаза его остановились на моем лице и вопросительно посмотре­ ли на меня), ср. также Это был очень элегантный молодой чело­ век с бледным и тонким лицом. Глаза его казались то очень лас­ ковыми, то очень суровыми, то ироническими, то изысканно вежливыми (М. Леблан). Разговор одного человека с другим под действием глаз может проходить более гладко или более шеро­ ховато, а то и вообще прерывается. Я еще буду говорить о куль­ турно-специфичных и универсальных правилах визуального поведения, а пока лишь укажу, что одна из самых интересных закономерностей такого поведения, свойственная русской (но вовсе не только русской) культуре, состоит в следующем: когда человек с кем-то говорит, то в диалоге очень редко — исклю­ чение составляют строго определенные речевые или, точнее, семиотические акты — смотрит непосредственно в глаза собе­ седнику (хотя может при этом смотреть на собеседника). Это,