Файл: Товстоногов_Репетирует и учит.pdf

Проба.

А если так? Глов сел спиной. Пауза. Переглянулись. Утешительный пальчиком — «ч-ч-ч, господа», — теперь надо, Дима, пройти вглубь, к Глову, сесть на стол рядышком с ним, развернуться к нам и подмигнуть! И все это делается главным образом для Ихарева! Смотри, как мы его расколем! Это тебе не Глов-старший! Этот элементарней! Вот тут мы тебе можем и класс показать!

76

Икласс показан. Глов согласен играть. Ихарев в восторге.

АТовстоногов попросил еще раз повторить сцену. Нo прежде чем начать, он подозвал к себе исполнителя роли Гловамладшего Евгения А.

Женя, а что если поискать другую характерность? Что если у Глова гусарский комплекс? Что если гусаром делают его окружающие, а на самом деле он чахлый? У него прыщавое лицо?!

КАЦМАН. У тебя неверная физика. Ну-ка, освободи пле-

чи. (Подошел к Жене, похлопал его по плечу.) Что ты так зажат?

Освободи плечи, освободи, черт! Вот так. И ножки кривые должны быть.

ТОВСТОНОГОВ. Ну, кривые ножки ему не сыграть! КАЦМАН. Почему? В «Современнике» в спектакле «Все-

гда в продаже» Алла Покровская моет окна спиной к нам. Вот так. У нее вот такая, смотрите, позиция ног. Она очень смешно

это делала.

ТОВСТОНОГОВ. Ну, в общем, Аркадий Иосифович прав. Физика должна быть другая. А то не понятно, что получается. Врывается какой-то воспаленный человек, то вдруг стесняется чегото, то становится нейтральным ко всему происходящему, то бодро пьет. Много всего, а уцепиться не за что.

ЕВГЕНИЙ А. Так сразу трудно, надо подумать.

ТОВСТОНОГОВ. Давайте пробовать, а думать будете попутно. Давайте с вашего входа. Входите и тут же прижимайтесь к стене... Стоп! А попробуйте не войти, а ворваться!.. Нет, а давайте так: вас впихнули сюда! Вот, хорошо! Впихнули, и влетел! Осмотрелся и сразу же стал искать опору! Попятился к стене! Без опоры Глов не может стоять, не знает, куда деть руки! А Утешительный должен представить Глова Ихареву как героя, красавца, будущего гусара, то есть обратно тому, как Глов себя ведет. Перейти на «ты» надо предложить Глову без лишних церемоний.

Удивление Глова «на ты» — это в смысле: «мне та-ка-я чееесть?» Глову сколько лет? Двадцать два или двадцать три, а Утешительному — тридцать девять. Почтенные, лысоватые мужчины, и сам полковник оказывают вам, мальчишке, честь! Патриций среди патрициев! Равный среди равных! Когда отца назвали «скотиной» — потрясен! Так отца еще никто не называл! Но как здесь вас понимают! Как никогда! Принимают как своего! Поэтому и сестру свою продал на радостях! За две копейки! Полковник с немецкой фамилией итак со мной накоротке? Такого еще в моей жизни не бывало!

Господа, жулики! Не забывайте, что все это вы делаете для Ихарева! Он показал вам свое искусство, теперь вы ему покажите! Мы тоже кое-что умеем! А Глова эта атмосфера должна постепенно распалить! С вами играют «в гусары». В гусарах будет такая же обстановка: карты, вино! Вы уже сейчас попали в атмосферу, о которой мечтали! Глов уже в той стадии опьянения обстановкой, что с ним можно делать все, что угодно! И все должны это заметить. Когда швыряете его, должна быть издевка, в которую включился и Ихарев. Он не сомневается ни на йоту в достоверности происходящего.

АЛЕКСЕЙ Л. Конечно, если бы это был свой человек, они бы так над ним не глумились!

И Ихарев, подкравшись сзади к Глову, обхватив руками за поясницу и приподняв, шмякнул его об пол, по-детски захихикав.

ТОВСТОНОГОВ. Вот-вот, это качество, Алексей, уже ихаревское! Поймал! КАЦМАН. И на смехе Ихарева первый куплет песни!

Глов поднялся, сам разлил шампанское, произнес тост.

ТОВСТОНОГОВ. И верните Глову стеснение, снова жалкая улыбка. Про меня говорят: «Пьяница, гусар», — а я падаю от первой же рюмки! Но не упал! Потребуйте налить еще. «За здравие всего гусарства!» Дайте петуха! Хочу выкрикнуть тост, а голоса уже нет.

77

Нет, братцы, поете плохо! Кто из вас самый музыкальный? Дима? Вот и подстраивайтесь под него. Повторите куплет. Женя, а зачем так громко и не в той тональности?

ЕВГЕНИЙ А. Я думал: у Глова нет слуха, и специально врал мотив?!

ТОВСТОНОГОВ. Старайтесь петь правильно. Запомните: музыкально фальшивый момент надо всегда специально обусловливать! То, что у Глова нет слуха, для нас не так важно, а если бы и хотели проявить это обстоятельство, то попросили бы спеть вас одного и как-то обыграли бы этот кусок. Здесь же важно создать максимальный накал атмосферы перед предложением сыграть в карты. Кстати, когда ставится специальная задача сыграть такого рода музыкальный момент, не только нельзя фальшивить, а в идеале надо разложить на голоса. Глову предложено метнуть банк.

Он колеблется.

«Денег нет», — из области наболевшей проблемы, не правда ли? «А мы тебе поверим в долг», — и Утешительный, убедившись, что Глов на него не смотрит, подмигнул Ихареву. Теперь, медленно раздумывая, Глов привстал... и пошел вглубь сцены, к выходу. Все насторожились: неужели уходит? Нет, слава тебе, Господи, остановился, сел, И Утешительный понял: Глов у него на крючке! Больше дразнить его не надо! Еще секунда, и Глов захватит наживку.

Женя, встаньте! Развернитесь к нам лицом! И решайте: играть или не играть? Забудьте, что вы в обществе! Пальцы теребите, пальцы! Этакий неврастеник! Заявка на Гамлета! А может, вам ногти грызть? Весь темперамент мысли Глова направлен на ногти! Чаще, чаще это делайте! Отгрызайте и сплевывайте на пол! И вдруг преобразился, оглядите победно присутствующих и выкрикните! Что там у вас за текст?

ЕВГЕНИЙ А. «Играю, когда так!» ТОВСТОНОГОВ. «Играю, когда так!» — И, сев, откиньтесь назад, положите нога на ногу!

«А что мне отец?» — Эту реплику повторите несколько раз, каждому! Пусть все поймут, что вам с этой минуты на отца наплевать! Кстати, в подтверждение отгрызите еще один ноготь и сплюньте! Вот так!.. Да, ногти надо провести через всю роль. Когда волнуется — грызет. ...Еще раз с согласия Глова играть. «Играю, когда так!» И все вскочили! Вот, хорошо, что Ихарев даже бросился Глова обнимать!

КАЦМАН. Он может, обнимая, подвести Глова к столу и усадить. ДМИТРИЙ. А мы за это время картишки раздадим.

У Глова до игры небольшой монолог, несколько реплик. Товстоногов попросил успеть сказать текст до тех пор, пока Глова подведут к столу и усадят.

ТОВСТОНОГОВ. По действию: самому себя уговорить, убить последние сомнения.

Постановку карточной игры взял на себя Кацман. Чтобы она хотя бы поначалу выглядела достоверной, он добивался четкой последовательности.

КАЦМАН. Все делают ставки: вытаскивайте ассигнации... Кто говорит: «Швохнев, а что же ты?» Не забывайте, это хорошая реплика, Швохнев забыл деньги выложить. Или зажилить решил. И что Швохнев?

НИКОЛАЙ П. «А? А-а, вот двести рублей».

КАЦМАН. Ну, конечно, Гоголь задает правила, их нельзя мазать.

И пока Кацман договаривался о правилах начала карточной игры, Товстоногов спросил исполнителя роли Глова, почему он так неправдиво откусывает ногти? «По-настоящему надо, Женя! Это Малая сцена, здесь не обманешь». Евгений протянул руки Георгию Александровичу: «Посмотрите, уже нечего откусывать». «Плохо занимался с воображаемыми предметами, — сказал Кацман. — Смотри. Похоже? А ведь я не откусываю».

Репетиция приостановилась. Георгия Александровича не устраивает безусловный прием игры в карты.

ТОВСТОНОГОВ. Мне неинтересно. Я не понимаю условий карточной игры! Скучно, долго, длинно! Правильно предлагал Евгений Алексеевич: музыка, затемнение света и слышно: «Проиграл — выиграл». У меня просьба: самостоятельно и с Аркадием Иосифовичем уточнить и раз-

78

работать все, что мы сегодня сделали. В следующий раз я проверю, как вы закрепили материал, и двинемся дальше.

Кацман приказал студентам в присутствии Георгия Александровича сдать разработки одноактных пьес. Студенты взмолились: «Материалы разработок — у машинисток. Через два дня будут у нас на руках».

Товстоногов категорически потребовал, чтобы экспликации лежали на его столе к следующей репетиции.

16 февраля. 20.00-23.40

Тщательная подготовка площадки к репетиции. На столе бутылки шампанского, бокалы, приборы, посуда, настоящая еда. Все студенты в зале и на площадке, перекидываясь текстом, ожидали появления Г. А. Товстоногова и А. И. Кацмана, предвкушая оценку происшедших перемен.

—Здравствуйте, — улыбнулся Кацман, сразу отметив степень готовности. Товстоногов был действительно удивлен.

—А почему так много реквизита на столе? Разве есть необходимость?

—Есть, — не менее удивлен и даже обижен завпост курса. — В спектакле все время пьют и

едят.

Все с любопытством посмотрели на Г.А. Что он скажет? Понятно, что Товстоногов занят, что у него по несколько репетиций в день, но забыть о таком элементарном обстоятельстве пьесы «Игроки» как-то странно.

—Ну и что? Есть же слуги?! Все убрать. Нельзя начинать такой спектакль с захламленной площадки. Приносится бутылка, потом опустошенная исчезает, появляется новая. Так и с едой, и приборами. Вспомните, как это делается в ресторанах.

Приготовьте сцену и начнем.

—Откуда?

—Идем дальше.

Георгию Александровичу напомнили, что он обещал посмотреть, как закрепили эпизод, разработанный им на прошлой репетиции, — с выхода Глова-младшего. Кто-то попросил взять еще

повыше. Кто-то предложил начать с самого начала.

— Нет-нет, — сказал Товстоногов. — По второму кругу пойдем только тогда, когда дойдем до конца по первому... Давайте проверим эпизод с Гловом-сыном и двинемся дальше.

Глову предложено перейти на «ты».

«На ты???» — Нет оценки. Такие люди и... вы! Потом будете ногти грызть, сейчас посмотрите на них: возможно ли? Не ослышался ли? И от волнения пальцы полезли в рот. Поймал себя на этом, бросил грызть, но, смотрите, как они ждут от вас ответа. Они !!! — и просят оказать вас...

ЧЕСТЬ! И снова палец потянулся к зубам.

«Еще разочек можно?» — спросил исполнитель роли Глова.

Конечно! Только не разочек, а много «разочков»! Если бы с «разочка» все получилось, спектакль бы давно был готов!

Брудершафт, объятья, «дружеские» похлопывания.

Жаль, что у Глова ноги не подгибаются от ударов по плечам.

—Сейчас подогнутся, — пообещал исполнитель роли Швохнева.

—Да, стукните его так, чтобы он согнулся пополам, — попросил Георгий Александрович. Утешительный объявил Глову, что его отец — страшная скотина. «Как — скотина?» — удивился Глов.

—Разве есть такой текст у Гоголя? — прервал Товстоногов. — Если нет, то говорить не надо. Хотел спросить, но в горле застряло.

Утешительный, подмигивая всем присутствующим, спросил Глова: «Как со свадьбой твоей сестры?»

79

Нет, к сожалению, скабрезности в вопросах. Грязнотцы не хватает. Ведь начинается новый кусок: «Чисто мужской разговор». Отца он продал — это одно, а продаст ли свою сестру?

Глов в раздумье кусает ногти.

Не надо пауз! Сразу же отвечайте! ЕВГЕНИЙ А. Но они такое говорят?!

ТОВСТОНОГОВ. И что? Глов же хочет быть на их уровне! Самое сложное было сделать первый шаг, совершить первое предательство. Теперь, согласившись, что отец — скотина, можно не просто продать сестру, а выдать ее на групповое изнасилование. Вот я какой! Я тот самый гусар, которым вы меня видите!

Фраза Глова: «Черт бы побрал сестру с ее свадьбой!» Это он зло выругался! Грубо! Так, разумеется, он сам считает. Все нипочем! Всех продам! Выпил и поперхнулся! Когда Утешительный посвящает Глова в гусары, пропадает слово: «Посвятить». Это же как в рыцари когда-то.

Сцена, что называется, не растет. А все потому, что неправильно, Женя, существуете! Почему перед каждым словом пауза? Это губительный способ игры. Вы не должны пропускать оценки, но оценивать партнеров надо в процессе их текста. У вас для этого достаточное количество времени. Нужно найти иронию в похвальбе: «Пьет он, как вы видели, сносно», — поперхнулся, правда, но это бывает! Если нет иронии — буквализм!

«Смерть бы как хотелось», — правильно сказали, а: «Денег нет», — закричали почему-то. Чего кричать, что денег нет? Получается, что все вокруг в этом виноваты. Наоборот, сник, и едва слышно признался, что промотал карманные расходы. И все сыграли: «Денег нет? Какая пошлость! Подумаешь!»

Жаль, что Утешительный упорно лезет к Глову. Я специально строю сцену так, что вы являетесь лидером, представителем этих людей. Поэтому к ним и апеллируйте. Иначе получается не жизнь, а игра в нее, дурной театрик! Если вам не требуется общая помощь, зритель неизбежно почувствует фальшь ситуации. Вот о чем думает Глов, сидя к нам спиной?

ЕВГЕНИЙ А. Все-таки хочется сесть играть.

ТОВСТОНОГОВ. Правильно! Держитесь за вексель отца! Он у вас в кармане! И когда Утешительный сказал про вексель, Глов вскочил! Утешительный попал в точку! Вот, смотрите, текст вроде бы обращен к Глову: «Ты уж непременно либо выиграешь, либо проиграешь». Но обращаться надо ко всем: «Экий дурак, боится»... И пауза. Больше давить нельзя. Повисло напряжение...

Нет, не повисло. И, знаете, почему? Потому что все, присутствуя, отсутствуют! А вы должны вместе с Утешительным прожить все оценки, все реакции. Да, говорит Утешительный один, но должно быть ощущение, что сцена играется всеми! Вы все должны ее озвучить! Давайте еще раз!

Повторение сцены.

С общей реакцией стало лучше, но паузы Глова разрушают все! Получается результат, обратный нужному: сомнения побеждают желание. Запомните на всю жизнь: пауза — могучее средство выразительности!

Точная жизнь в паузе может выиграть спектакль, и, наоборот, лишняя пауза выворачивает результат наизнанку!

ЕВГЕНИЙ. Я думал, что Глов еще не решил: играть или не играть? Я иду к решению! ТОВСТОНОГОВ. Но когда вас уговаривают сесть за карточный стол, вы же на каждый до-

вод Утешительного прибавляете — «да»? И все ждут, пока вы это «да» выговорите?! Вы повторяете «да» три раза, и каждый — через громадную паузу.

ЕВГЕНИЙ А. Я взвешиваю все «за» и «против». Мне надо решиться?!

ТОВСТОНОГОВ. Решиться надо! Сомнения надо окончательно сломать! Иначе Глов садится с камнем на душе! Но надо это сделать за время реплик Утешительного! Проживайте в течение текста партнера! А уж «играю, когда так!» решил в пользу «за», иначе и говорить не надо?! Причем эту реплику надо сказать даже неожиданно агрессивно!

ЕВГЕНИЙ А. Можно мне тогда на эту реплику встать? Чего я в углу сижу? ТОВСТОНОГОВ. Конечно, можно! Вставайте! А знаете, почему у Утешительного: «Браво,

юнкер»? Значит, они Глова даже в звании повышают!

80

Дальше игра в карты? Остановились! Поскольку эти карточные игры ушли в далекое прошлое, и никто из современных зрителей не знает правил, то игру надо делать условно, как и предложил Евгений Алексеевич. А условность предполагает музыкальное оформление. Где же музыка,

дорогие друзья?

Возник вопрос: «Какова должна быть музыка. Ритмичной?» — «Конечно», — согласился Товстоногов, туденты наперебой стали предлагать разные варианты. Георгий Александрович пытался закончить прения: «Приготовьте музыку, потом будем выбирать». «Но нужны ваши коррективы».— «Коррективы будут, когда появится музыка», — подвел черту Товстоногов.

Сначала Глов в выигрыше. Небольшом, но выигрыше. После второго кона Утешительный воскликнул: «Лопнул, гусар». Глов в панике.

ТОВСТОНОГОВ. Лицо руками закройте! И снова откройте глаза и проверьте: может, ошибка? Нет, ошибки нет. Обернитесь на нас: что делать? Этакий воспаленный человек!

Глов решился еще на один кон. И снова проигрыш. «Лопнул, гусар»,

— снова произнес Утешительный. «Опять та же фраза?» — спросил Товстоногов. «Да, теперь он будет лопаться до двухсот тысяч». «Ва-банк!» — закричал обезумевший Глов, и мошенники схватили карты.

Не торопитесь играть, оцените! Ва-банк — это уже черт знает что! Должно стать душно! Зазвучит музыка, и расстегните воротнички на заявке условного хода. Склонились вплотную над столом! И полетели через головы использованные карты! И вот сначала Утешительный, а за ним по очереди выпрямляйтесь и посмотрите на Глова. Стоп. Пауза. Глов, почувствовав общий взгляд, встал и пошел к стене. Руки на нее положите! Нет-нет, одна рука должна быть выше другой, еще выше, иначе читается расстрел. Вот теперь последний раз Утешительный скажет: «Лопнул, гусар»... Что дальше? Еще раз «ва-банк»? Тогда так. Вы, Женя, на ватных ногах вернитесь к своему стулу, бессильно сядьте. Вот теперь: «Ва-банк». Сколько Глов проиграл? Сто тысяч? Ва-банк — значит, он рискует проиграть двойную сумму, то есть оставленный отцом вексель?! Как-как вы сказали? «В Глове есть что-то Барклай де Толлевское»? Это точный текст? Тогда подчеркните упоминание полководца выразительным жестом, чтобы прояснилось: речь идет о каком-то деятеле, коим даже скульптуры ставят. И снова «лопнул, гусар»? Нет, мне не нравится, что одна и та же фраза столько раз повторяется. У Гоголя игра в карты подробно разработана. Текст «лопнул, гусар» повторяется через большие промежутки времени, поэтому не режет слух. Но у нас условный прием игры, и один и тот же текст надоедает. Я бы: «Лопнул, гусар», — оставил только один раз в самом финале.

У Гоголя еще есть: «Гусар, твоя карта бита». Ну, вот это лучше, чем повторение сильного текста, который из-за многократного повторения девальвируется.

Вопрос о том, правомерно ли издевательство над Гловом, еще не подписавшим вексель на двести тысяч? «Мы решили, — сказали студенты, — что тут должен быть еще кусочек подстройки под Глова. Вот, когда подпишет, тогда и плевать на него».

Нет, неправильно вы строили событие, братцы! По нашему, сегодняшнему представлению действительно надо, чтобы сначала кто-то что-то подписал! Это ныне проигрыш может быть обращен в шутку и забыт! А тогда за один вечер проигрывались и выигрывались целые состояния! Вспомните «Войну и мир», проигрыш Николая Ростова. Трагедия семьи! Карточный долг — святое дело! Не подпишет, не отдаст вексель — канделябрами забьют!

На мольбы Глова дать ему возможность отыграться, жулики отвечают: «Деньги есть, — садись!» — «У меня теперь нет», — захныкал Глов, но бывшие приятели неумолимы. Пришлось расплачиваться!

Раскройте пиджак, закройте! Да, ничего не поделаешь, не меняя позы, вытаскивайте вексель. Проиграть двести тысяч — огромная психологическая нагрузка. Раздавлен. Слуге не надо

81

ни убегать, ни подглядывать! Заметили, что кто-то захотел выпить — тут же подбежали и обслужили! В то время все было при слугах! (Глову поднесли чернилыьнй прибор) Как писали в старых романах: «Заскрипело перо». Как бы действительно заскрипеть? Абсолютная тишина и скрип...

Завпост пообещал к следующей репетиции наточить перья. Между тем, вексель подписан и отдан. И когда Глов все еще умолял дать ему возможность сыграть в долг, все смеялись над ним.

Этот кусок надо сыграть, в отличие от всего предыдущего, легко, с юмором. Сбросить груз