Файл: Товстоногов_Репетирует и учит.pdf

А. Чехов. «Хористка»

Режиссер Варвара Ш.

Заняты: Сергей Лосев, Инна Варшавская.

Вцентре сцены диван. По бокам дивана два стула, позади стульев — ширмы. Справа на авансцене пианино. За ним — тапер. Он же рассказчик.

На диване сидит разморенный от жары и обеда Колпаков. Напевая романс, положив к нему голову на колени, на диван улеглась Хористка. Колпаков устало посмотрел на нее и закрыл ей ладонью рот. Потом открыл, и она продолжила петь с той же ноты. Тогда Колпаков так же вяло зажал ей двумя пальцами нос, она на секунду замолчала, но затем гнусаво запела. Это несколько развеселило Колпакова, но ненадолго. Он вытер шею, лоб платком, потом намочил его в тазике с водой и выжал... на хористку. Та блаженно оторвала прилипшее к телу платье и пропустила струйки воды к себе на грудь.

Тапер сообщил зрителям, что в дверь позвонили, и потренькал на инструменте. Колпаков скрылся за одной из ширм, из другой вышла барыня.

Всередине диалога барыни и хористки Товстоногов остановил просмотр.

— Скажите, — обратился он к режиссеру, — почему вы позволяете актрисе фальшивить? Как вы допускаете абстрактность ее существования?

Отличное начало, очень хорошо все придумано с пианистом, но как вошла барыня — полезло вранье. Причем у меня к актрисе претензий нет. Семь лет назад она прекрасно сыграла эту роль у другого режиссера. А здесь она ничего не видит, не слышит, фальшиво мелодраматично разговаривает, словом, — все понарошку!

—Мы пробовали разные варианты, разные способы игры.

—О каких способах игры может идти речь, если нет элементарной логики?

—Путает огромное количество противоречивых обстоятельств...

—Во-первых, пропущен прецедент: богатая дама, выследив своего мужа, пришла к незнакомой женщине, зная, что муж где-то здесь, за дверью. Ей трудно. Почему же у вас она унижает себя притворством и тем самым спускается с высоты оскорбленного самолюбия? На первых порах — поймали юмор, а потом упустили его. А у Чехова юмор — критерий верного построения.

—Нам не до юмора было, — сказала режиссер, — какой тут юмор, если в элементарных вещах провалы?

—Вы обязаны чувствовать юмор, думать о нем каждую секунду репетиции. Это не значит, что вы должны говорить актрисе: «Играешь без юмора, ищи юмор», — нет, актрисе вы можете об этом ни слова не говорить, а сами в затылке держите этот критерий и проверяйте им: выходит или не выходит?

422

—Беда в том, что я не могу ответить артистке на один важнейший вопрос, без решения которого немыслимо построение роли.

—Интересно, какой же кабалистический вопрос задает вам актриса?

—Истинное горе у нее или нет? В зависимости от этого станет ясно, каким оружием сражаться.

—Горе истинное, без этого обстоятельства любая актриса изначально начнет фальшиво! Но все дело в том, что истинное горе ханжески подчиняется выдумке! Зачем она пришла? Защитить честь семьи! Оскорбленное достоинство! Но суть в том, что она из беды высекает для себя реальную пользу!

—У барыни есть проколы? — спросила актриса.

—Есть, но о них сейчас думать не надо. Важно выстроить линию подлинной беды, иначе роль не сыграть! Хористка открыла дверь и видит: стоит Немезида-мстительница. Кто это такая? Зачем пришла? Оказывается, требует свою вещь обратно... Проследила, точно узнала — тут он, никуда ему не деться. Не в этой комнате, так в другой... Да-а, застукали... Мне нужен элементарный, грубо говоря, житейский процесс, а не то, что вы сделали: посадили актрису на стул и заставили петь в прозе. Не понимаю, что это дает?

—Можно попробовать? — попросила актриса.

—Непременно... На музыкальный завершающий треньк — входите. Он должен быть здесь, в халате и с волосатой грудью. Ах, значит, там? Ну, что ж, не буду себя унижать, ходить за ним туда. Расправлюсь с ней, пусть он послушает. Надо же... Спрятался, мерзавец... или... подонок... Выберите, что вам ближе.

(Хористке.) Рано говорите: «Что угодно?» Как только вот такая дама вошла сюда, сразу же перестали быть хозяйкой в своем доме.

Зря спрашиваете: «Мой муж был у вас?» Я бы после этого осмотра уже не спрашивал... Я бы сказал определенно.

—Я бы то же.

—Значит, взаимно. «Какой муж?» — посмотрите на хористку, как на идиотку. Она спрашивает: «Какой муж?» Первый, второй или третий? «Мой муж, Николай Петрович Колпаков», — не выделяйте каждое слово. Скажите этим: он здесь, и нечего валять дурака! М-да-а, попалась с поличным, стерва.

—Нет, такого мужа я не знаю, — родилось у хористки. Присутствующие в зале засмеялись.

— Не по Чехову, но хорошо. Значит, Паша изобличена, что дальше по действию?

—Унизить, — подсказала режиссер.

—Сядьте, — предложил Товстоногов актрисе, — будете вершить суд. С удовольствием села, правда? После многочасового стояния у дачи. «Так его, вы говорите, нет здесь?» — Ну, посмейте мне сказать, что его здесь нет после того, как я выследила, выстояла и нашла в себе силы подняться наверх...

—После того, как я два часа проревела.

—Проревела? — переспросил Товстоногов.

—Да.

—Вы уверены в этом? Прореветь можно из-за человека, которого любишь. Разве здесь речь идет о подлинной любви?

—Нет, но Чехов пишет, что на глазах у дамы выступили слезы.

—Ну-у, отчего у вас, у дам, могут выступить слезы на глазах — это для мужской половины навеки остается загадкой, не правда ли? Однако, мы понимаем, что на это есть тысячи причин. Слезы на глазах не означают «два часа проревела». В чем ханжество этой дамы? Могла бы войти в соседнюю комнату, вытащить из нее мужа, увести домой и там устроить скандал. Но ей этого мало. Ей нужен спектакль под названием «Назидание на будущее». Возьмем повыше, с решения судить! Хорошая возможность, прежде чем сесть, пройтись по всей комнате... М-да, со стороны даже не понятно, кто хозяйка в этом доме: вроде бы хористка, а на самом деле — вы!

«Гадкая, мерзкая, — сказала барыня хористке и через паузу, в течение которой Товстоногов успел вслух сосчитать до пяти, добавила, — подлая вы женщина».

— Типичная фальшивая псевдотеатральная цезура!!! — Громогласно объявил Георгий Александрович. — В старом театре артисты гордились длительностью подобных пауз, ничего общего

423

не имеющих с так называемыми «гастрольными» паузами в момент крупных оценок, важных по существу происходящего.

—Я поняла, — извинилась актриса.

—Да, но я хочу, чтобы не только вы, но и курс понял и научился различать цезуру как необходимое по смыслу выразительное средство, вызванное актерской стихией, поддержанное режиссером, использованное им как смысловой акцент, и цезуру искусственную, где актер показывает свое умение держать в напряжении зал. Сказав какое-то слово, артист или артистка считает про себя: раз, два, три, четыре, пять, — прислушивается к залу, — какая тишина — и только после этого заканчивает мысль. Это не «гастрольная» пауза. Это, как правило, демонстрация труппе театра и зрителям своего лидерства. Второе от первого мгновенно отличается всеми, кроме самого исполнителя. Обычно артисту кажется, что он достиг божественных вершин, а со стороны это ужасающая пошлость. Нет-нет, «Гадкая, подлая, мерзкая», — я бы сказал без ложных придыханий, без лишних эмоций, как анкетные данные, просто и конкретно перечислив все ее «достоинства». Опять неправильно! Снимая пафос, не выбрасывайте вместе с ним подтекст: «Да-да, вы — гадкая, и настаиваю на этом!!» Сядьте, устройтесь надолго! «Где мой муж?» — поскольку вы отрицаете знакомство с моим супругом, давайте выясним этот вопрос. Я бы построил кусок «прово-

кации». Пробуем: барыня взглянула на дверь, Паша дернулась с места, дама тотчас же обернулась на нее и устроилась поудобнее. Какой следующий текст?

«Впрочем, здесь он или нет — меня не интересует».

—Отлично! Конечно, ее это не интересует, поскольку стало абсолютно ясно, что он за дверью! Теперь торопиться некуда, предстоит многочасовой допрос. Абсолютно безапелляционно бросьте хористке: «Гадина!» Не надо пугать хористку интонациями: «Аресту-уют», «казна-а» и т. д. Сами факты страшнее, она вот-вот упадет в обморок. Спокойно сообщите, что Колпакова ищут

ссобакой. «Я бессильна», — фраза начала нового события, нового способа воздействия... Сцена совсем не разработана, а так хорошо началась. Замудрили, позволили актрисе декламировать и пропустили цепь событий, так ярко и точно выписанных Чеховым! Тем более что заданный прием

стапером-рассказчиком открывает перед вами большие возможности в выявлении границ событий.

—Мы запутались в главном, в определении сквозного действия барыни, а отсюда ошибки в определении ее действий.

—Спасти семью! Использовать все средства, чтобы загнать в угол. Диапазон — от сильной до слабой женщины. Причем актрисе надо получать удовольствие от психологических переходов: скала, монумент, а через мгновение мы видим беззащитное существо.

—Мы исходили из ложной позиции: театральности существования мадам Колпаковой.

—Да, ложной, фальшивой театральности! Между тем как театр должен получиться в результате. Искусный театр ханжества, театр обмана. Уже потом при воспоминании вся сыгранная сцена может вызывать ощущение фальшивого театра, но в актерское существование надо включать искренние мотивы, искать житейские человеческие проявления. Но ни в коем случае не фальшь! Иначе псевдотеатрельность барыни переносится и на актрису, неорганично играющую ее роль.

—Теперь ясно!

—Хорошо бы, чтоб стало ясно! Но, к сожалению, в нашем деле мало только объяснить направление процесса. Надо еще уметь его построить.

В. Шукшин. «Верую»

Режиссер Василий Б.

После просмотра Товстоногов обратился к исполнителю роли Максима.

— Ритмически заваливаете кусок, выпадаете из поступательного процесса накопления признаков. Хотя вам это говорить опасно. Скажешь — а вы сыграете на жиме, на холостом заводе. К сожалению, кидаетесь либо в одну крайность, либо в другую, а золотую середину выбрать не можете. На вас не отражается спирт. Ведь стадии опьянения различны, не правда ли? Их много,

424

а вы из начальной сразу же попадаете в конечную. С постепенным опьянением все острее и острее для вас должны встать вопросы мироздания «Куда бежим?» Вы пробрасываете, говорите между прочим, а это центральный крупный вопрос, исходящий из больной души. Но, тем не менее, ни в коем случае не уходите в жим, в жилу. Лучше пусть будет роль сыграна с ритмическими провалами, но дайте нам возможность последить за процессом рождения действия мысли. Это лучше, чем искусственный самозавод.

А. Чехов. «Жилец»

Режиссер Лариса Ш.

ТОВСТОНОГОВ (исполнителю роли мужа). Очень выросли. Но не получается кусок с половым. Фальшивое место. Вы должны выпихнуть его из бессилия, а не от силы! И обязательно в момент оскорбления половым возьмите в объект жильца. Полное поражение! Да еще на глазах человека, который только что назвал вас ничтожеством. И вот вместо того, чтобы опровергнуть это, оказалось, что вы ничтожество вдвойне! Не только жильцы, а и половой издевается. Второй удар сильнее первого. Понимаете? А вы играете лишь неподчинение себе... В конце сами для себя делайте открытие: «Вы ей не пла-ти-те!» — Нет-нет, не после оценки, не как итог, а набирая, в процессе, крупнее! Вот! И сам обалдел! Революция! Первый шаг на пути к человеческому достоинст-

ву!

19 декабря 1977 года Из обсуждения зачета 4-го режиссерского курса

Класс профессора Товстоногова

МУЗИЛЬ. Несколько соображений. Обсуждать необходимо с позиции тех задач, которые были поставлены перед студентами. Главная из задач, как я понимаю: решение драматургического материала через актеров, и в большинстве отрывков задача оказалась выполненной. Но оценивать работы трудно, так как комплекс оценки включает намерения студентов, их замыслы плюс возможности актеров. В одних случаях замысел интересен, но в ряде работ не всегда точно найдены исполнители. Иногда — обратный вариант: интересный исполнитель вне замысла.

Если бы меня попросили распределить лучшие и худшие отрывки, я бы сказал следующее. «Белые ночи» — интересная работа по замыслу, но она не воплощена через актеров. У меня спорное отношение и к жанровому решению. Не понравился отрывок из Распутина «Живи и помни». Натуралистическая чувственно-слезливая манера. Однообразно-жалостливая сцена, но как это ни странно, она не волнует. Игра чувств. Либо трудный материал, либо режиссер не мог преодолеть тягу исполнителей к фальшивому сентименту. Не решена образная система. Но, вместе с тем, хочу подчеркнуть очень высокий вкус в выборе материала. «Ноль-ноль целых». Режиссерский замысел сильнее, чем исполнение. Пример идеального попадания в исполнителя — Сергей Дрейден в рассказе Чехова «Жилец». Но непопадание в хозяина. Он многое делает хорошо, но независимо от того, как он делает, сам типаж не найден. А ведь выбор актера на роль — это тоже экзамен студента. «Встреча». Работа понравилась больше других, хотя можно предъявить к актерам много претензий, они в основном справились с фантастически трудным материалом, продемонстрировали глубинные психологические моменты общения. «Верую». Трудно говорить об отрывке, потому что исполнитель попа сыграл лишь внешний рисунок роли. Он же самодеятельный актер, и это чувствуется. Постоянно теряет процесс, выключается из него. Вот, я помню, на курсе Зиновия Корогодского играл Геннадий Егоров, весь отрывок был глубже, точнее. Видимо, в данном случае, помешал сам выбор исполнителя. Купившись на внешние данные, режиссер не смог заставить его прожить процесс, хотя работа, видимо, была титаническая. Не понравился последний отрывок «Дорога, ведущая в рай». Не понравился всерьез. Неинтересно, поверхностно решен, плохая исполнительница. Чья ученица? Эммы Поповой? Понятно. Проиллюстрирован текст. Отрывок выпадает из экзамена. В общем же, впечатление хорошее. Курс растет, растет на самом трудном: на работе с актерами.

425

ШМОЙЛОВ. Каждый экзамен у Георгия Александровича — это урок. Урок построения педагогического процесса. И он — этот урок, для меня событийный. Понравилось-не понравилось — судить преждевременно, да и не в этом суть. Суть в наглядности педагогических приемов, ходов, в направленности их усилий.

Первое, что мне представляется важнейшим: выбор материала, высокого художественного материала, который ставит студентов в очень тяжелые условия; материала который трудно поднять, даже будучи профессиональным режиссером, а не студентом. Второе. Студенты учатся за текстом вскрывать драматургию, которая вроде бы по первому прочтению и не заложена в рассказе. Третье. Поскольку рассказ — законченное произведение, то особенно важно, чтобы студенты учились построить его начало и завершение, от чего к чему все идет? Четвертое. Проблема выбора актеров тоже входит в профессию, и в некоторых случаях она удачно решена. Мне показалось, что эти четыре компонента во многих отрывках достигли гармонии. Что настораживает? В некоторых работах построение шло не через актеров. «Белые ночи», например. Есть претензии к общению, нет подробных пристроек друг к другу. Хотя много находок, интересных выразительных средств. «Живи и помни». По способу общения — монотонно, не точно очерчены границы кусков. Общая беда — обрыв непрерывности внутреннего процесса. В «Верую» актер, исполняющий роль попа, партнера потерял, играл сам по себе. И, как следствие, иллюстративность. И душа в Максиме здесь не как у Василия Макаровича. Она у исполнителя не «кочевряжится». Эталон свободного, точного и импровизационного исполнения — Дрейден. Вижу подлинность, понимание борьбы,

поскольку когда-то эту роль играл сам.

Но в целом зачет — повторяю — это урок! Урок высоких критериев построения педагогического процесса.

СУЛИМОВ. Мало что могу добавить в противоположность высказанному. Понравилась ясность целей и задач. У меня один вопрос программного содержания, возникший из работы над Достоевским. Что мы должны преследовать, какие ставить педагогические цели, если выбирается отрывок из романа? Какова специфика работы над большой прозой, если из нее берется лишь часть? Искался ли способ дать сценическую жизнь данному прозаическому материалу или преследовались иные цели? Какова пропорция наших требований к постановочной и педагогической режиссуре?

ТОВСТОНОГОВ. А если не делить эти требования? СУЛИМОВ. Условно для оценки их разделить необходимо?! ТОВСТОНОГОВ. Пропорция исходит из материала...

СУЛИМОВ. Но выбор материала из задач?

ТОВСТОНОГОВ. Постановочная задача не ставилась. Коли студенты подключили атмосферу — мы не возражали. Но судить отрывок мы будем с точки зрения построения взаимоотношений двух молодых людей. Хотя необходимо добавить, что если у студента есть дар поиска выразительных средств, то не нужно его душить. Главное, чтобы средства не стали целью, а цель, повторяю, — логика отношений, логика борьбы между Мечтателем и Настенькой. Что получилось и что не получилось в этом главном вопросе — это предмет анализа работы студента, его оценки.

Map Владимирович поблагодарил за ответ Георгия Александровича и, согласившись с уже выступавшими членами кафедры, что наряду с такими рассказами как «Жилец» и «Встреча», где проведена большая и удачная работа с исполнителями, существуют рассказы, где работа с актерами неудовлетворительная. В обсуждение включаются все присутствующие педагоги. Расходясь во мнениях по поводу качества показа того или иного рассказа, они сходятся в одном: нет критериев

воценке работы студентов-режиссеров с исполнителями, потому что актеры неравноценны.

—В который уж раз мы затрагиваем самую больную проблему обучения режиссеров, — выслушав всех членов кафедры, сказал Товстоногов. — Уже многая лета студенты всех курсов вопиют об ужасном положении с исполнителями. Мы не можем, скажем, оценить студентку — режиссера чеховского «Жильца», так как неизвестно, где кончается Дрейден и начинается режиссер... Если нет больше мнений, то я от имени педагогов благодарю вас за замечания, которые, в основном, сходятся с нашими. Обещаю, что мы попытаемся проанализировать ошибки и вместе с тем определить в каждой работе меру вклада, оценить уровень каждого студента.

426

Беседа с курсом

— Вот что значит показать зрителю недозревшую постановку, — обратился Товстоногов к режиссеру «Дороги, ведущей в рай». — Играли сегодня не на нашу аудиторию, а на тот огромный зал, где недавно выступали. Между тем здесь зрителей набилось много, а от количества людей улучшается акустика, слышимость. Вы это не учли, всю сцену прокричали, и исчезли и юмор, и драматизм. «Встре-

чу» сыграли хорошо, выше, чем раньше. «Белые ночи». Надеялся, что после правильной наметки высечется та природа чувств, о которой мы так долго говорили на курсе. Думал, сегодня будет лучше. Нет — хуже. Погасили пародийность, что правильно, а иронии, доброй, благородной иронии не высекли. Получилось сентиментально-фальшиво, к сожалению. «Живи и помни» — сколько ни бились, сохранилась тенденция плаксивости исполнения. Так и не смогли почувствовать, что Распутин тоньше, глубже, объемней, с особым качеством юмора сквозь весь драматизм. Жаль. «Ноль-ноль целых» — при таком попадании на Синельникова была возможность выстроить общую непрерывность процесса жизни, но режиссерски этот потенциал остался неиспользованным. «Жилец». К сожалению, актеры управляют режиссером, а не вы ими. У Головко были на послед-