Файл: dementev_v_v_teoriya_rechevyh_zhanrov.pdf

ничем не отличалась от описательной формы, характерной для тра- диционных, т. е. письменных, художественных произведений, — что, естественно, было резко противопоставлено расА, то новая манера уже значительно ближе к жанру расА, но не совпадает с ним полностью. И в формирование этой манеры, несомненно, внесла определенный вклад рубрика «Улыбки разных широт».

Заключение

Трудно найти область жизни человека и общества, к которой не имелибыотношенияречевыежанры.Передача,хранениеиполучение информации различных типов и свойств, духовная и материальная че- ловеческая культура, оценочная деятельность и система базовых жиз- ненных ценностей и основанных на них частных оценок, внутренний мир человека в целом, в том числе психология, мышление и внутрен- няя речь, сфера эмоций, внутренняя структура общества, включая се- мейную и микрогрупповую, политическую, экономическую, художе- ственное эстетическое творчество — вот далеко не все аспекты.

Конечно, в этой книге были даны ответы не на все вопросы теории речевых жанров.

Собственно, нерешенных вопросов гораздо больше, и все время возникают новые — это связано как с развитием других, смежных наук и взаимодействием ТРЖ с ними, так и с главным: жанры суще- ствуют и до сих пор исследованы недостаточно.

Объективная сложность речевых жанров, единиц гораздо менее четких и определенных, чем единицы и нормы языка, — их бли- зость к единицам непрямой коммуникации, в которой понимание высказывания требует дополнительных интерпретативных усилий со стороны адресата, обусловливает невозможность их адекватно- го описания в ставшей традиционной в лингвистике конца ХХ в. системно-структурной терминологии.

До сих пор далеко не ясны механизмы, которые помогают носи- телю языка ориентироваться в бесконечно многообразных ситуациях общения,правильнопониматьсодержательныепозициисобеседников в тех случаях, когда ни конкретная языковая форма реплик, ни их по- следовательность не имеют ничего общего с теми, с которыми он уже сталкивался в своей речевой практике. Не решена принципиальная для жанроведа-лингвиста проблема соотношения речевых жанров и языка. В частности, нередко высказываемая лингвистами идея «клю- чевых» слов, опорных реплик или типических интенций не может быть эффективно применена во многих случаях, поскольку известные заранее «ключевые» конструкции и речевые фигуры могут вообще не встретиться во вполне гладко протекающем речевом общении.

Наконец, многие коммуникативные смыслы не поддаются пол- ному исчислению и обычно ускользают при системно-структурном лингвистическом анализе — это могут быть не только какие-то мар-

гивается данный аспект проблемы «жанр и язык»: речь идет о тех возможностях, которые речевые жанры и язык предоставляют автору для выражения эстетических смыслов. Названные авторы пришли к речевым жанрам от стилистики художественной речи (Саратовской школы под руководством М. Б. Борисовой).

Зато в монографии подробно рассмотрен аспект проблемы рече- вых жанров, который представляется одним из наиболее принципиаль- ных, — отношение РЖ и языка в функциональном, информационном, коммуникативном, семиотическом и историко-культурном планах.

Следует отметить, что статистические данные в § 5.2.1 и 5.2.2, обработанные при помощи корпусно-поисковой системы «Integrum», представляют собой часть самостоятельного исследования.

Думается, что в заключении необходимо сказать несколько слов о том, что можно было бы определить как общегуманитарный или общефилософский итог проделанной работы.

Начиная работу над этой монографией, автор не считал необходи- мым специально останавливаться на таких общих вопросах, как: «Что такое коммуникация?», «Как соотносятся вербальная и невербальная коммуникация?», «Как соотносятся коммуникативная и некоммуника- тивная деятельность человека?» (во второй главе обсуждаются лишь отдельные аспекты этих проблем). С одной стороны, это на уровень повысило бы дискуссионную составляющую монографии, и без того немаленькую (начиная с принципиальной дискуссионности любой попытки дать однозначный ответ на вопрос: «А что думал по данному поводу Бахтин?»). С другой стороны, на названные лингвофилософ- ские вопросы автор уже попытался ответить в своей монографии «Не- прямая коммуникация» (М.: Гнозис, 2006).

Однако, как нам сейчас представляется, подводя итог, невозможно обойти некоторые общие вопросы.

Жанры « ... даны нам почти так же, как нам дан родной язык» [Бахтин1996:181],ионипринимаютучастиевжизничеловека—раз- витии, информировании, общении — тоже почти так же, как язык.

Нами было показано, что и по своей природе (как коммуникатив- ные аттракторы) РЖ близки языку: как и язык, они упорядочивают речь и коммуникацию при помощи механизмов, имеющих характер образцов, моделей и схем. Различия между этими моделями имеют тонкий, во многом статистический и относительный характер: это аб- страктные и жесткие модели инвариантно-вариантного типа (язык) и «живые» узуальные нормы прототипного типа (речевые жанры).

Этот выявленный аспект и функция речевых жанров — служить организации человеческого взаимодействия, «выпрямлению» комму- никации — представляется нам очень важным. В этом смысле на пер- вый план выступает сущностная связь речевых жанров с явлениями прямой / непрямой коммуникации.

Жанры, как универсальный аттрактор и средство индивидуации, как носители стандартных знаний, являются главным основанием ре- чевой системности, в значительной степени автономной по отноше- нию к языковой. Выполнение одной только речевой системности — а она присуща практически любой речи — без участия языка есть не- прямая коммуникация (в результате порождаются аномальные с точки зрения языка высказывания). В то же время существуют собственно непрямые жанры — косвенные РЖ, которые, впрочем, в своем боль- шинстве жестко формализованы, будучи ориентированы на един- ственную интерпретацию.

Сам язык представляет собой сложную систему лексических и грамматических значений, сложившуюся из естественных когнитив- ных и коммуникативных потребностей человека, для удовлетворения которых было недостаточно средств непрямой коммуникации.

Существенная роль в развитии языка принадлежит жанрам: язык возникает сразу как формализованная знаковая система. «Нечто» предшествующее языку развивалось тоже в сторону формализации, причем формализации жанрового типа. Ее было еще недостаточно для того, чтобы это «нечто» стало языком. Формализация жанрового типа предшествует языковой так же, как речь в целом предшествует языку.

В филологических науках именно естественный человеческий язык, обусловленный и мотивированный выполняемыми языком ког- нитивной и коммуникативной функциями, традиционно считается тем универсальным орудием, при помощи которого мож - но выразить практиче ски вс е. Речежанровая неязыко- вая системность тогда должна пониматься как вторичные, косвенные способы выражения тех смыслов, для первичного и более точного выражения которых существуют «настоящие», основные средства — средства языка. Очевидно, что такое понимание РЖ необоснованно сужает его границы.

Существует целый ряд смыслов, которые не могут быть переданы средствами языка даже в незначительной степени (это большинство фатических смыслов, за исключением вежливости, художественные

смыслы, а также не получившие формального выражения в условиях спонтанной коммуникации интенциональные состояния общения, со- общения и воздействия), но которые успешно кодирует речежанровая системность.

Отметим, что развитие языка неверно было бы понимать как только «выпрямление» непрямой коммуникации: если научный и де- ловой дискурс подтверждают это положение, то художественный и обиходно-бытовой дискурс иллюстрируют скорее то, что выпрямле- ние есть лишь временный момент в развитии изгиба. НК отражается во всех языках (обычно как сведения о недостатках, исправление ко- торых и есть основная задача языка).

Не менее существенно то, что во всех языках существуют особые риторические приемы использования НК, эксплуатации ее свойств для достижения различных эффектов, т. е. планируемая непрямая ком- муникация, хорошо изученная в виде отдельных проявлений, напри- мер косвенные речевые акты, манипулирование, вежливые непрямые обращения. Понятие речевого жанра вновь оказывается необходимым объясняющим механизмом в данном случае: правилами речевого жанра (косвенного речевого жанра) эффективно охватывается степень обязательного участия НК в конкретном случае коммуникации, осу- ществляемой посредством данного жанра.

В лингвистике накоплено очень много знаний о языке и речи. Естественно, что основным объектом лингвистики выступает язык. Соответственно, прямая коммуникация, источником системной орга- низации которой является язык, выступает главной разновидностью коммуникации. Однако возможен такой взгляд на коммуникацию, при котором прямая коммуникация не считается «самым главным» в ней. Именнокоммуникация,вкоторойисточникомсистемнойорганизации является не собственно язык, а жанры речи, позволяет людям гибко устанавливать адекватность значения и смысла, т. е. понимать друг друга с той степенью достаточности, которая и требуется в каждом конкретном случае.

Как нам представляется, следующим шагом в изучении речевых жанров должно стать осмысление конкретных механизмов интерпре- тации речи разных типов и в разных сложных сферах общения, для понимания которых недостаточно одних правил языка и жестких не- вербальных коммуникативных систем.

Все это делает жанроведческие исследования актуальными в но- вом веке.