Файл: Беседы Эпиктета (Античная классика) - 1997.pdf

ям. Предшествующие философские школы обращали свое учение, ко всем гражданам полиса. Стоики же вводили различие (имеющее

принципиальное значение) между людьми, деля их на простых

людей и мудрецов, то есть тех, кто усвоил стоическое учение и

живет согласно его принципам. П. Пти считает, например, что са­ мое основное в стоицизме - это то, что идеалом стоиков был не гражданин, как во всех предшествующих философских системах, а

мудрец).

Стоики стремились согласовать свою этику со своей натурфи­

лософией, и человек в их учении - это не просто личность, а один

из важнейших элементов в общей системе мира.

Каково было его место в этой системе? Человек, подобно всей природе, состоит из пассивной материи и активного логоса. Он также включен в общую систему цепей причинности, и его место строго определено в ней. Таким образом, для человека нет, в сущности, никакого выбора и не существует свободы воли. Од­

нако этот строжайший детерминизм несколько смягчается для

мудреца тем, что настоящий мудрец понимает эту ц~пь причин,

поскольку в нем самом есть частица мирового разума-логоса и он

должен руководствоваться, естественно, его указаниями, а ни в

коем случае не страстью (pathos). Страсть же, по характеристике Зенона, «есть душевное волнение, противоположное здравому смыслу и противное природе». Поскольку же цепь причин отра­

жает самое природу, мудрец живет и действует «согласно приро­

дe»~. Таким образом, согласуя свои поступки с этой цепью при­

чин (судьбой, роком, мировым разумом) и принимая ее, мудрец достигает счастья и полноты жизни. Обуздание же страсти с по­ мощью разума и достижение апатии являются совершенно необ­ ходимым элементом добродетельной жизни. Напротив, непони­

мание ведет к неправильным действиям и тем самым приводит к страстям и страданиям. В своем высшем проявлении разум сов­

падает с добродетелью. Каждый поступок мудреца должен быть направлен в сторону добродетели. Конечная uель стоической добродетели и отвечает понятию долга (to kathekon). По словам Диогена Лаэртского, «Зенон первый употребил слово "долг", ибо

он вывел его из слов "то, что подобает": долг есть действие, при­ сущее природным созданиям. Из действий, совершенных по вле­

чению, одни сообразны с долгом, другие противны долгу, тре­

" Еще Хрисипп утверждал: «Поэтому (высшая) цель - жить в согласии с

природой - согласно своей природе и общей природе, не делая ничего такого, что запрещается общим законом, а именно правильным разумом, проникающим

14

уступать друзьям. Противно долгу то, что разум не внушает... »

(Diog. Laert., VII, 108)1.

Таким образом, этические идеалы стоиков достаточно далеко

ушли от всего того, что считалось нормой в мире классической Греции. Мы уже говорили о выделении из общей массы людей

мудрецов, что глубоко противно обще~ полисной традиции. Ино­

гда утверждается, что в этом проявляются платоновские традиции

в стоической философии. Однако вряд ли это справедливо. Плато­ новский мудрец обязательно член корпорации, стоящей на страже и на службе полису. Стоический мудрец - существо сугубо инди­ видуалистическое, обращенное к своему внутреннему миру, ищу­

щее именно в нем ответы на все вопросы. Хотя стоики и не отри­ цали, в принципе, семьи, дружбы, полиса, все эти институты были для них значимы только в той степени, в какой они не мешали по­

стижению добродетели. Вместе с тем стоическая этика глубоко пессимистична, ибо вся человеческая деятельность имеет смысл

лишь в каких-то строго определенных границах, какие ей предпи­ сал неумолимый рок. Наконец, эта пессимистическая этика не ли­

шена и своеобразного гордого мужества, которое, видимо, можно

назвать мужеством отчаяния: зная, что все предопределено, зная,

что твои действия ничего не могут изменить в судьбах мира, чело­

век тем не менее должен выполнять то, что он считает своим дол­

гом, при этом долг не является чем-то навязанным, он - результат

собственного свободного выбора, поскольку основан на понима­ нии мудрецом принципов функционирования мира. Глубоко инди­ видуалистическая и пессимистическая этика стоиков была своеоб­

разной реакцией недавнего полноправного гражданина, хозяина своей судьбы, на кардинальные изменения в мире, превратившие его в жертву обстоятельств, смысл которых он не понимает.

Философские учения имеют собственную судьбу, которую не­ возможно предугадать в момент их рождения. Стоя, родившаяся в Элладе и отражавшая тот идеологический кризис, который потряс греческое общество в момент гибели классического полиса, нашла

вторую родину в Риме. В Рим стоические учения пришли, однако, тогда, когда Римская республика, которая по своему характеру и

структуре была подобна греческому полису", переживала отнюдь

не кризис, а последний период своего расцвета.

Концепции Средней Стои представлены, главным образом,

трудами Панэтия и Посидония3 • К сожалению, труды и того и дру-

1 См. также: Н е р с е с я н Ц В. С. Политические учения древней Греции. М.О

1979{ с. 231 - 237.

15

гого дошли до нас в весьма фрагментарном состоянии. Правда, о важнейшем трактате Панэтия «Об обязанностях» мы можем полу­ чить представление по одноименному сочинению Цицерона, кото­

рый сам писал, что его первые две книги целиком основаны на

идеях Панэтия (С i с., Ad Att., XVI, Н, 4). Тем не менее говорить о

них можно только в виде более или менее обоснованных предпо­

ложений.

Для того чтобы стоические доктрины смогли найти дорогу в

Рим, необходимо было, чтобы они имели какие-то точки сопри­

косновения с теми идеями, которые имели распространение в рим­

ском обществе. Римская система ценностей была полисной по сво­

им основным параметрам. Высшая ценность, которую знает ри­

млянин, - это его родной город, его отечество (patria). Рим­

вечная и бессмертная величина, которая переживет каждую от­ дельную личность. Интересы этой личности всегда отступают на второй план перед интересами города в целом. Римский гражданин должен служить своему родному городу всеми своими силами. Но

для того, чтобы эта служба была успешной, он дол?Кен обладать полным набором добродетелей, характерных для гражданина. Со­ вокупность этих добродетелей является полной добродетелью (virtus) - всеобъемлющее выражение должного и достойного по­ ведения каждого гражданина в рамках римской гражданской об­

щиныl . Эта добродетель не может быть пассивной, она должна

обязательно находить свое выражение в практической деятель­ ности. Таким образом, для того, чтобы найти дорогу в Рим, Стоя должна была принять во внимание эти особенности римского мен­

талитета, учесть, что для римлян моральный императив - образ vir bonus, то есть образцовый гражданин, обладающий граждан­ ской добродетелью и действующий согласно ее принципам.

Больше всего для приспособления этики стоиков к римским

нравам сделал Панэтий, вошедший в кружок высшей римской ари­ стократии, группировавшейся вокруг Сципиона Африканского

Младшег02•

В самой общей форме можно сказать, что-эволюция взглядов

Средней Стои, по сравнению со Старой, больше всего проявилась

в том, что был смягчен строгий ригористический идеал мудреца. Он был приспособлен и приближен к нормам житейской приклад­ ной морали, более понятной для римлян. Сб!IИжая стоические кон­

цепции с устоявшейся в Риме системой ценностей, Панэтий

признал наряду с самодовлеющей добродетелью мудреца ценность

практических добродетелей. Как указывает Диоген Лаэртский,

Панэтий говорил, что существуют две добродетели: теоретическая

16

предпочтение «практической жизни» по сравнению с «теоретиче­

скоЙ»I. Для римлян же, и в частности для Цицерона, само собой разумелось, что исследование истины (<<теория») никак не должно отвлекать от практических дел и обязанностей (С i с., Ое offic., 1, 6, 19) и правильнее всего занятиям теорией посвящать время, сво­

бодное от общественных обязанностей (otium) (С i с., Ое rep., 1, 9, 14). Панэтий, таким образом, сблизил стоическую добродетель и

традиционную римскую добродетель гражданина (Virtus)".

Смягчение ригористического идеала мудреца сказывалось так­

же и в том, что теперь между совершенным человеком (мудрецом)

и глупцом ставится фигура человека «стремящегося», а между

добродетельными и порочными действиями - надлежащий по­

ступок (to Kathekon - иногда переводимое как «долг»). Он отно­

сится к категории «средних действий», которые в нравственном

отношении совершенно индифферентны, но как действия «по при­ роде» имеют определенную ценность. Эти «подобающие деянию>, по Панэтию, являются обязанностью всех людей, в том числе и мудреца. Таким образом, понятие «подобающегО» стало отождест­ вляться с римским понятием «долгю> (officium), а мудрец прибли­

зился к римскому «доблестному мужу».

Это учение уже давало возможность отойти от философски сублимированного образа мудреца и выработать гораздо более ре­ альный в римских условиях образ идеального гражданина (vir bonus), что и было сделано Цицероном в трактате «Ое officiis» на

основе трансформированной Панэти:::м старостоической этики).

Естественным будет вопрос, каким общественным и идеологи­ ческим потребностям отвечала эта новая идеология, представ­

лявшая соединение стоических концепций и староримских тради­

ций. Думается, что эта новая идеология была своего рода само­ оправданием римской аристократии периода поздней республики. Римская аристократия в это время нуждалась в иных основаниях

своей этики, нежели простое следование древним традициям.

Средняя Стоя давала им концепцию рационалистически обосно­

ванную и соотнесенную с их чувствами и их пониманием места

аристократии в обществе.

Римская аристократия прошла долгий и сложный путь разви­

тия. В форме сословия патрициев она господствовала в ранней республике, ожесточенно сопротивляясь попыткам плебеев полу­

чить равноправие. Примерно в начале III века происходит реши­ тельный перелом: плебеи получают полное равноправие, и на про­ тяжении более полутора веков в Риме (несмотря на ряд сравни-

I Р О h 1е n z М. Cicero. Ое ofticiis. Leipzig _. Berlin, 1934, S. 35.

1 См.: О ш е р о в С. А. Сенека. От Рима к миру // Луций Анней Сенека.

Нравственные письма к Луцилию. Издание подготовил С. А. Ошеров. М., 1977,

С.331.

) См.: У т ч е н к о С. Л. Древний Рим. События. Люди. Идеи. М., 1969, с. 237.

17

тельно маловажных внутренних конфликтов) существует социаль­

ный мир. Аристократия, пополненная выходцами из выдающихся

плебейских фамилий, сохраняет руководящее положение в госу­

дарстве, поскольку Сенат играет важнейшую роль в определении

общей политики Рима. Народные массы охотно признают преоб­

ладание сенатского сословия, поскольку политика, которая им

проводится, отвечает и их интересам.

Однако с конца II века дО Р. Х. начинается новый этап в ис­ тории Рима, который находит свое выражение, в частности, и в

том, что авторитет Сената начинает все более и более оспаривать­

ся различными социальными силами.

Именно в это время стоическая философия и получает столь

значительное распространение среди римской аристократии, кото­

рую привлекают следующие ее особенности. Прежде всего, свое­

образный аристократизм мысли: деление мира людей на совер­

шенных мудрецов и необразованную массу. Аристократия была

убеждена в том, что ее деятельность определяется не классовыми

интересами, а выражает интересы Рима в целом. Тот факт, что против ее политики борются все более широкие круги граж­

данства, являлся для представителей этого слоя свидетельством

отсутствия у людей знания, которое оказалось доступным только им, ибо знания и добродетель неразделимы. По их представлени­ ям, нравственная порча римского общества имеет своим результа­

том и отсутствие знания.

Вторая особенность Стои - концепция деятельности в соот­

ветствии со знанием: именно в этом пункте старые стоические

концепции подверглись, как мы видели выше, наибольшей реви­

зии, поскольку для римлянина деятельное участие в жизни, осо­

бенно в такие переломные эпохи, было единственно возможной формой жизни. Для аристократа деятельность - это, прежде все­ го, политическая деятельность, и поэтому реформированный стои­ цизм давал им философское обоснование для их традиционного образа жизни.

Наконец, даже стоический детерминизм согласовывался с тра­

диционными римскими концепциями об исторической судьбе Ри­

ма. Чем более расширялась трещина между аристократией и

остальным римским гражданством, тем более привлекательным становился стоицизм. Характерное для него интеллектуальное му­

жество и верность долгу, который мудрец сам определяет на осно­

ве знания, становились той моральной силой, которая помогала

римским аристократам бесстрашно бороться за те цели, которые они считали не узко партийными, а целями всего римского народа. Это давало моральную силу переживать политические неудачи и

непризнание со стороны граждан. Эти идеи вдохновляли аристо­

кратию и в ее безнадежной борьбе за сохранение республики про­

тив растущей угрозы автократии (стоиком был Катрн Утический,

18