ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 10.11.2019
Просмотров: 4256
Скачиваний: 6
111
«
РУССКОСТЬ
»
НА
КУШЕТКЕ
.
Опыт
прикладной
супервизии
случая
Человека
-
Волка
В
.
А
.
Медведев
Приступая
к
супервизионному
разбору
фрейдовского
классического
случая
,
т
.
е
.
к
деянию
,
всегда
граничащему
с
кощунством
в
нашем
психоаналитическом
сообществе
,
идеологически
построенном
по
модели
закрытого
религиозного
ордена
,
хочется
попробовать
хоть
как
-
то
оправдаться
,
обосновать
свое
намерение
и
доказать
его
правомерность
,
обрядившись
в
белые
одежды
праведника
.
Прежде
всего
,
давайте
задумаемся
–
к
кому
,
в
конечном
счете
,
обращена
подобного
рода
«
супервизия
»?
Конечно
же
,
не
к
самому
Зигмунду
Фрейду
–
как
профессионал
он
вне
подозрений
,
даже
его
ошибки
и
клинические
просчеты
давно
уже
стали
эталонными
элементами
классической
психоаналитической
техники
.
Речь
при
подобном
супервизировании
идет
совсем
о
другом
,
о
способности
нас
,
сегодняшних
его
последователей
,
понять
и
использовать
концептуальный
и
методологический
ресурс
дошедшей
до
нас
опубликованной
части
фрейдовского
наследия
.
Ведь
перед
нами
работа
Творца
,
создателя
того
мира
психоанализа
,
в
котором
мы
живем
и
работаем
,
вне
которого
себя
просто
не
мыслим
,
т
.
е
.
результат
креативного
усилия
нашего
с
вами
психоаналитического
Бога
.
Он
сотворил
нечто
(
в
данном
случае
книгу
«
Из
истории
одного
детского
невроза
»),
произнес
сакраментальную
фразу
: «
И
это
–
хорошо
!»
1
и
передал
свое
творение
нам
.
Зачем
?
С
какой
целью
?
Дело
в
том
,
что
наш
Бог
был
смертен
и
,
как
известно
,
обостренно
воспринимал
собственную
конечность
,
психологически
возводя
ее
в
ранг
вселенской
катастрофы
.
Залог
собственного
бессмертия
видел
он
только
в
перспективах
психоанализа
,
в
который
вложил
всю
свою
душу
и
который
сотворил
по
своему
образу
и
подобию
.
Не
случайно
так
обострены
были
реакции
Фрейда
на
любые
проявления
отступничества
от
его
идей
и
возможного
забвения
его
имени
.
Достаточно
вспомнить
знаменитый
мюнхенский
инцидент
,
когда
во
время
обеда
Фрейд
упал
в
обморок
во
время
рассказа
Юнга
о
том
,
как
великий
Эхнатон
,
сам
став
фараоном
,
приказал
сбить
со
всех
памятников
имя
собственного
отца
.
Будучи
одержимым
комплексом
«
предсмертной
откровенности
»,
Фрейд
загодя
стал
готовить
нас
к
своей
будущей
смерти
,
закладывая
в
своих
работах
своеобразные
клады
эвристических
провокаций
,
подталкивающих
его
последователей
к
личностно
окрашенному
принятию
его
мыслей
и
стоящих
за
ними
переживаний
,
к
воскрешению
в
себе
души
Учителя
,
к
наполнению
собственной
плотью
и
кровью
его
скорбной
тени
.
И
выбор
тут
прост
до
очевидности
.
Нужно
либо
принять
эту
миссию
,
возложенную
на
нас
волею
Творца
,
либо
–
смиренно
выйти
за
пределы
сотворенной
им
вселенной
112
психоанализа
,
создав
собственный
мир
или
войдя
в
зону
притяжения
иного
светила
.
Сегодня
мы
должны
откровенно
признаться
–
частично
мы
предали
нашего
Бога
и
отреклись
от
его
Завета
.
Психоанализ
,
задуманный
им
как
глобальный
исследовательский
проект
по
созданию
некоей
«
метапсихологии
»,
объединяющей
в
себе
в
виде
системного
динамического
единства
знание
о
сознательном
и
бессознательном
аспектах
человеческой
психики
и
призванной
вывести
людей
на
новые
рубежи
самопознания
,
реализации
древней
дельфийской
заповеди
«
Познай
самого
себя
!»
2
,
мы
ограничили
системой
платной
психотерапевтической
практики
.
И
напрасно
Творец
взывал
к
избранному
им
психоаналитическому
народу
:
Опомнитесь
,
психоанализ
лишь
был
открыт
на
больных
,
он
представляет
собой
знание
о
глубинной
сущности
человека
и
превращение
его
в
медицинскую
специальность
является
роковым
для
самого
его
будущего
…
Но
было
уже
поздно
.
Он
говорил
в
пустоту
,
ведь
знаменитые
«
Новые
лекции
по
введению
в
психоанализ
»,
из
текста
которых
и
взята
воспроизведенная
выше
его
горестная
фраза
,
составлялись
им
уже
как
обращение
в
воображаемой
аудитории
единомышленников
.
Символом
произошедшего
стала
для
Фрейда
скульптура
«
рогатого
Моисея
»,
созданная
гением
Микеланджело
,
скульптура
,
в
композиции
которой
соединены
и
гнев
вождя
на
отступников
,
променявших
истинного
Бога
на
златого
тельца
,
и
терпение
,
с
которым
он
вновь
и
вновь
несет
неразумным
скрижали
Завета
,
и
надежда
на
последующее
раскаяние
им
же
избранных
людей
,
на
грядущее
принятие
ими
сотворенного
для
них
Закона
.
Лично
мне
представляется
,
что
и
ритуальное
самоубийство
Фрейда
,
сюжетно
воспроизводящее
софокловскую
трактовку
кончины
царя
Эдипа
,
было
тесно
связано
с
его
творческим
завещанием
,
с
его
последней
великой
книгой
,
книгой
о
все
том
же
Моисее
.
Ведь
именно
в
ней
он
вскрыл
механизм
обожествления
культурного
Героя
и
освящения
его
дела
,
превращения
индивидуальной
проповеди
в
самовоспроизводящуюся
мировую
религию
.
Механизм
этот
трагичен
и
прост
:
Герой
должен
погибнуть
,
должен
быть
убит
и
предан
забвению
своими
единомышленниками
для
того
,
чтобы
по
прошествии
многолетнего
латентного
периода
,
в
течение
которого
его
учение
воспроизводится
в
виде
ряда
случайно
сохранившихся
частностей
(
типа
обрезания
у
евреев
или
же
кушетки
у
психоаналитиков
),
возродиться
в
виде
Творца
,
по
Закону
которого
только
и
можно
жить
в
сотворенном
им
мире
.
Границы
же
этого
латентного
периода
отречения
от
истинного
вероучения
и
служения
временным
кумирам
определяются
реакцией
избранного
народа
на
обличительную
проповедь
пророков
,
говорящих
от
имени
Творца
и
генерирующих
в
массе
чувство
вины
за
грех
культурного
отцеубийства
3
.
И
потому
сегодня
я
выступлю
перед
вами
в
несколько
неожиданной
роли
–
в
роли
адвоката
Бога
,
в
роли
пророка
,
пытающегося
вернуть
изначальный
смысл
его
Завету
.
Супервизионный
разбор
при
этом
приобретает
черты
религиозной
экзегетики
,
а
способ
подачи
порою
напоминает
проповедь
.
Но
ничего
тут
не
поделаешь
,
таковы
правила
жанра
.
113
Заранее
извиняюсь
за
неизбежный
налет
обличительного
пафоса
и
менторской
назидательности
и
призываю
к
терпению
и
пониманию
.
Поверьте
,
мне
самому
нелегко
было
принять
эту
роль
–
ведь
участь
пророков
в
постфрейдовском
психоанализе
незавидна
(
достаточно
вспомнить
хотя
бы
Жака
Лакана
с
его
наивным
призывом
«
Назад
к
Фрейду
!»).
Но
о
чем
идет
речь
, -
спросите
вы
,
зачем
нагнетать
излишний
пафос
:
перед
нами
всего
лишь
очередной
клинический
случай
,
который
следует
проанализировать
и
оценить
с
точки
опыта
,
накопленного
мировым
психоанализом
за
десятилетия
,
прошедшие
после
его
проведения
и
публичного
представления
.
Позволю
себе
настоять
на
том
,
что
подобная
трактовка
рассматриваемой
книги
Фрейда
не
совсем
верна
,
а
точнее
–
совсем
не
верна
.
Работа
с
пациентом
,
положенная
в
основание
книги
«
Из
истории
одного
детского
невроза
» -
это
не
клинический
случай
в
современном
смысле
этого
термина
,
это
глубинное
метапсихологическое
исследование
,
проведенное
Фрейдом
во
многом
как
раз
благодаря
крайней
неэффективности
лечения
пациента
,
вошедшего
в
аналитическую
традицию
под
псевдонимом
«
Человек
-
Волк
».
Как
явствует
из
доступных
нам
материалов
,
и
сам
Зигмунд
Фрейд
и
его
пациент
,
Сергей
Панкеев
,
в
рамках
их
многолетнего
общения
вообще
не
акцентировали
внимание
на
чисто
терапевтических
задачах
.
В
написанных
позднее
мемуарах
Панкеев
сообщает
,
что
«
проходя
психоанализ
у
Фрейда
,
я
чувствовал
себя
не
столько
пациентом
,
сколько
его
сотрудником
–
молодым
товарищем
опытного
исследователя
,
взявшимся
за
изучение
новой
,
недавно
открытой
области
»
4
.
Сам
же
доктор
Фрейд
однозначно
высказывается
на
эту
тему
в
«
Предварительных
замечаниях
»
к
посвященной
анализу
данного
случая
книге
.
Там
он
отмечает
,
что
публикация
размышлений
,
основанных
на
материале
данного
случая
,
никак
не
связана
с
его
клинической
эффективностью
: «…
анализы
,
приводящие
в
короткий
срок
к
благоприятному
исходу
,
ценны
для
самочувствия
терапевта
…;
для
успехов
научного
познания
они
,
по
большей
части
,
ничего
не
дают
». «
Новое
», -
отмечает
он
там
же
, «
можно
узнать
только
из
анализов
,
представляющих
особые
трудности
»,
где
аналитик
оказывается
«
в
состоянии
отказаться
от
близорукого
терапевтического
честолюбия
»
5
.
Ни
о
каком
«
терапевтическом
честолюбии
»
в
данном
случае
речь
и
не
шла
.
Для
решения
же
чисто
исследовательских
задач
,
по
признанию
Фрейда
,
«
описываемый
здесь
случай
не
оставляет
желать
ничего
лучшего
.
Первые
годы
лечения
не
дали
почти
никакой
перемены
…»
6
.
Те
же
позитивные
изменения
в
состоянии
пациента
,
которые
можно
было
считать
результатом
аналитической
терапии
,
были
,
по
его
собственным
словам
,
вызваны
исключительно
эффектом
перемены
места
проживания
и
эмоциональной
открытостью
к
специалисту
,
впервые
выслушавшего
его
и
одобрившего
его
связь
с
любимой
женщиной
вместо
того
,
чтобы
открыто
вымогать
у
него
деньги
(
подобно
Бехтереву
)
или
изощряться
в
диагностике
(
подобно
Крепелину
).
114
Только
в
таких
,
сложных
и
требующих
углубленного
анализа
случаях
,
запутанность
которых
сопряжена
с
«
бездной
терпения
,
покорности
,
понимания
и
доверия
,
которые
требуются
от
больного
»,
считал
доктор
Фрейд
, «
удается
добраться
до
самых
глубоких
и
примитивных
слоев
душевного
развития
.…
Начинаешь
думать
,
что
только
тот
анализ
,
который
проник
так
далеко
,
заслуживает
этого
названия
»
7
.
Сложность
изложения
и
,
соответственно
,
восприятия
подобного
рода
аналитического
случая
заключается
в
том
,
что
глубинные
метапсихологические
проблемы
излагаются
в
нем
на
материале
частных
обстоятельств
биографии
конкретной
человеческой
личности
,
причем
личности
ничем
не
примечательной
,
кроме
желания
за
свой
собственный
счет
несколько
лет
подряд
играть
роль
жертвы
неутолимого
фрейдовского
любопытства
.
Следовательно
,
при
его
анализе
необходимо
вооружиться
особым
исследовательским
методом
,
позволяющим
в
частном
видеть
всеобщее
,
не
уходя
при
этом
от
конкретики
культурного
контекста
в
мир
абстрактных
логических
конструкций
.
Вне
подобного
методологического
инструментария
классические
фрейдовские
аналитические
случаи
могут
действительно
,
по
выражению
Анны
Фрейд
, «
превратиться
в
заезженные
пластинки
»
8
и
,
потеряв
свою
реальную
значимость
,
стать
предметом
кощунственной
критики
профанов
,
зачастую
не
способных
воспринять
их
истинную
ценность
.
Стоит
отметить
,
что
речь
идет
не
только
о
пяти
известных
фрейдовских
случаях
,
но
,
по
сути
дела
,
обо
всех
без
исключения
его
работах
,
в
определенном
смысле
представляющих
собою
клинические
случаи
самоанализа
человека
Зигмунда
Фрейда
.
Сегодня
мне
хотелось
бы
предложить
вашему
вниманию
собственное
видение
такого
рода
метода
,
который
терминологически
обозначен
мною
как
«
метапсихологическая
(
прикладная
)
супервизия
».
Используемый
мною
на
протяжении
ряда
лет
по
отношению
к
текстам
классического
психоаналитического
наследия
,
данный
метод
,
конечно
же
,
применим
и
к
анализу
особым
образом
отобранных
актуальных
клинических
случаев
.
Но
критерии
такого
отбора
для
меня
пока
недостаточно
прозрачны
и
потому
не
являются
предметом
обсуждения
в
представляемом
здесь
докладе
.
Предварительно
позвольте
остановиться
на
основных
специфических
чертах
метапсихологической
(
прикладной
)
супервизии
,
которые
в
совокупности
составляют
полный
перечень
решаемых
ею
методических
задач
:
1)
Общая
оценка
,
типизация
случая
,
позволяющая
привносить
в
его
содержание
опыт
,
накопленный
предшествующей
психоаналитической
практикой
.
Поскольку
аналитический
опыт
организован
(
подобно
британскому
праву
)
системой
прецедентных
ссылок
,
для
его
адекватного
подключения
необходимо
корректное
основание
,
оправдывающее
приложение
к
разбираемому
случаю
его
аналогового
прецедента
.
Клинический
аспект
случая
не
может
дать
такого
основания
,
поскольку
это
означало
бы
типизацию
по
линии
жесткой
диагностики
,
что
исключено
самой
природой
психоаналитического
подхода
.
Прикладная
же
типизация
,
выводящая
универсальный
опыт
из
индивидуальной
«
человеческой
115
ситуации
»,
способна
выстроить
вокруг
конкретной
личности
концептуальные
оболочки
групповой
и
социальной
мифологии
,
превратив
,
таким
образом
,
анализ
психического
мира
клиента
в
синтез
системы
его
культурных
детерминант
.
Типизация
подобного
рода
одновременно
решает
две
задачи
:
во
-
первых
,
она
указывает
путь
для
терапевтических
интерпретаций
,
поскольку
выход
за
пределы
тупика
самозамыкания
личности
на
проявлениях
собственных
глубинных
конфликтов
и
есть
цель
психоаналитической
терапии
,
а
во
-
вторых
–
выявляет
аспект
«
типичности
»
самого
разбираемого
случая
,
что
делает
его
,
в
свою
очередь
,
практически
неисчерпаемым
источником
дальнейшего
расширения
психоаналитического
знания
по
векторам
исходящих
из
него
дедуктивных
гипотез
.
Именно
в
данном
аспекте
концептуально
сверхценен
для
нас
здесь
и
сейчас
случай
Человека
-
Волка
,
на
протяжении
всего
его
описания
типологизируемый
Фрейдом
как
случай
«
русского
пациента
».
2)
Метапсихологическое
исследование
,
культурная
контрпроекция
,
т
.
е
.
выявление
(
сгущение
)
в
отдельной
личности
содержания
коллективного
бессознательного
в
его
психоаналитическом
понимании
.
В
своей
итоговой
фундаментальной
работе
,
книге
«
Моисей
и
монотеизм
»
Зигмунд
Фрейд
отметил
,
что
«
содержание
бессознательного
вообще
коллективно
,
оно
есть
общее
достояние
людей
»
9
…
И
потому
каждый
,
даже
самый
уникальный
аналитический
случай
в
конечном
счете
является
выражением
универсальных
глубинно
-
психологических
закономерностей
,
преломленных
сквозь
призму
индивидуального
опыта
.
Метапсихологическое
исследование
призвано
,
поэтому
,
прояснить
социокультурные
факторы
,
спровоцировавшие
выявленные
в
ходе
анализа
интрапсихические
конфликты
и
напряжения
,
а
затем
–
редуцировать
данные
факторы
к
универсальным
особенностям
генезиса
и
функционирования
коллективного
бессознательного
того
культурного
сообщества
,
к
которому
принадлежала
по
праву
рождения
,
принадлежит
,
либо
же
пытается
принадлежать
анализируемая
личность
.
Целью
метапсихологического
супервизирования
выступает
,
таким
образом
,
определение
и
терминологическая
фиксация
того
сегмента
мировой
культуры
,
в
котором
сформировался
(
означился
)
символический
язык
бессознательного
нашего
клиента
и
в
рамках
которого
только
и
возможно
корректное
подключение
к
истокам
патогенного
характера
его
контактов
с
окружающей
культурной
средой
.
В
случае
Человека
-
Волка
Фрейд
частично
проигнорировал
данный
аспект
прикладного
анализа
культуры
,
взрастившей
его
клиента
,
Сергея
Панкеева
.
Ему
,
несущему
в
архаике
собственного
филогенетического
наследия
местечковую
культуру
Галиции
и
Моравии
,
оказался
недоступным
культурный
обиход
южно
-
российской
помещичьей
усадьбы
.
И
тем
более
Фрейду
не
удалось
проникнуть
в
символику
культурных
первообразов
,
сформировавших
личность
Панкеева
,
явным
образом
соединявшего
в
себе
,
как
мы
покажем
ниже
,
архетипичные
для
каждого
русского
человека
черты
героев
классической
русской
литературы
.
3)
Выход
в
«
контекст
эпохи
»,
недоступный
в
непосредственном
восприятии
ни
пациенту
,
ни
его
аналитику
.
Невротизм
как
массовое
явление