Файл: antologiya-issledovaniy-kultury.doc

==639

Методы интерпретации культуры

телей и детей. Этим группам редко дается какое-то название, однако в некоторых племенах они обозначаются специальными терминами, один из которых применяется индивидом в отношении собственной группы, а второй — в отношении другой группы Более того, в одном из районов Западной Австралии эти эндогамные фратрии носят имена птиц зимородка и пчелоеда, а в другом районе обозначаются по названиям маленькой иволги и маленького черного дрозда.

Итак. сюящий перед нами вопрос. «Для чего же все эти птицы⁹» — принимает более широкие очертания. Через соотнесение с парами птиц дается обозначение не только экзогамным фратриям, но и другим типам двойственных делений. Вместе с тем, речь не обязательно идет о птицах. В Австралии фратрии Moiyr обозначаться и по названиям других пар животных в одном из районов по двум разновидностям кенгуру, в другом — по двум видам пчел В Калифорнии одна фратрия ассоциируется с койотом, а другая — с дикой кошкой.

Нашу коллекцию параллелей можно было бы пополнить и другими примерами, в которых социальная группа или подразделение получают идентичность и отличие от других через ассоциацию с тем или иным природным видом. Австралийские фратрии — всего лишь один из случаев некоего широко распространенного социального феномена От частного явления, через сравнительный метод переходим к гораздо более общей проблеме: как понять обычаи, согласно которым социальные группы и сегменты общества различаются путем их сопоставления с теми или иными природными видами? Это и есть общая проблема тотемизма. Теперь она сформулирована. Я не предлагаю решение этой проблемы, ибо за ней, как мне кажется, стоят еще две. Первая заключается в том, каким образом в каждом конкретном обществе находит выражение связь между человеческими существами и другими биологическими видами. Вклад в решение этой проблемы был предложен мною в анализе нетотемического населения Андаманских островов. Вторая проблема состоит в том, каким образом социальные группы оказываются идентифицированными с какой-либо эмблемой, каким-то символом или иным объектом, имеющим символическое или эмблематическое значение. Нация, идентифицируемая с ее флагом, семья, идентифицируемая с фамильным гербом, особая религиозйая конгрегация, идентифицируемая по ее связи с тем или иным святым, клан, идентифицируемый по связи с тем или иным тотемным видом, — все это многочисленные примеры одного и того же класса феноменов, в отношении которого мы должны попытаться сформулировать общую теорию.

К оглавлению

==640

А. Радклиф-Браун. Сравнительный метод в социальной антропологии

Проблема, к которой мне сейчас хотелось бы привлечь ваше внимание, — иного рода. Несмотря на то, что по понятным причинам идентифицировать социальные сегменты по связи с теми или иными биологическими видами просто удобно, остается нерешенным вопрос, по какому принципу для представления фратрий дуальной организации отбираются те или иные пары, например, сокол и ворона, орел и ворон, койот и дикая кошка? Задуматься над этим побуждает не праздное любопытство. Мы имеем основания полагать, что понимание данного принципа даст возможность постичь: как туземцы представляют себе дуальную организацию как часть своей социальной структуры. Иными словами, вместо того, чтобы спрашивать себя: «Для чего же все эти птицы?» — мы можем задаться вопросом: «Почему именно сокол и ворона, а не какие-то другие пары?»

Я собрал множество историй о Соколе и Вороне в разных районах Австралии, и во всех этих историях они представлены как протагонисты, находящиеся в конфликте того или иного рода. Одного примера будет достаточно. Он был записан в западной Австралии. Сокол был дядей Вороны (самца) по материнской линии. Поскольку в этих племенах мужчина женится на дочери брата матери, то Сокол приходился Вороне потенциальным тестем, перед которым, стало быть, Ворона имел определенные обязательства, в частности должен был снабжать его пищей. Сокол приказал племяннику отправиться на охоту и поймать кенгуру-валлаби. Ворона, убив валлаби, съел его сам. Такой поступок, с точки зрения туземной морали, крайне предосудителен. Когда Ворона вернулся в стойбище, Сокол спросил его, что он принес. Ворона, будучи лжецом, ответил, что ему ничего не удалось поймать. Тогда Сокол его спросил: «А что это там у тебя в брюхе, что даже пояс на нем уже не болтается?» Ворона в ответ сказал, что набил живот смолой акации, дабы утолить приступы голода. Дядя же, в свою очередь, сказал, что не верит ему и будет щекотать его до тех пор, пока того не стошнит. (Этот инцидент излагается в легенде в форме песни Сокола: Balmanangabalu ngabanna, kidji-kidji malidyala.} В конце концов. Ворона изрыгнул съеденного валлаби. Тогда Сокол связал его и бросил в костер. Глаза Вороны от огня стали красными, а перья почернели от сажи. Он кричал от боли: «Кра! Кра! Кра!» И Сокол постановил: «Не быть тебе теперь никогда охотником, а будешь ты отныне вором». С тех пор так оно и есть.

Чтобы истолковать этот миф, нам необходимо рассмотреть, при каких обстоятельствах австралийцы сталкиваются с этими птицами. Прежде всего, это две основные плотоядные

21 Зак.5

==641

Методы интерпретации культуры

птицы в этих землях, а австралийский абориген считает себя «едоком мяса». Один из способов охоты, используемых в этом регионе, заключается в том, что несколько мужчин и женщин собираются вместе для коллективной охоты. В окрестностях деревни поджигаются джунгли, причем таким образом, чтобы ветер распространял пламя. Мужчины становятся в засаде перед стеной движущегося пламени и убивают копьями и палками животных, спасающихся от огня. Женщины тем временем идут следом за огнем и откапывают животных, пытавшихся укрыться под землей, таких, например, как бандикуты. Не успевает начаться такая охота, как тут же один за другим слетаются соколы,, дабы присоединиться к охоте на животных, спасающихся бегством от огня. Сокол — это охотник.

Ворона не присоединяется к такой или иного рода охоте, но когда разжигается костер в стойбище, не приходится долго ждать, пока она появится и взгромоздится на дерево неподалеку, но вне досягаемости бумеранга, ожидая возможности стащить себе на ужин кусок мяса.

Среди историй о животных, рассказываемых австралийскими аборигенами, мы можем найти несметное множество параллелей к этой истории о Соколе и Вороне. Взять, к примеру, историю о вомбате и кенгуру, которую рассказывают в том районе Австралии, где Южная Австралия граничит с Викторией. В этой местности вомбат и кенгуру являются для аборигенов основным объектом охоты. В начале времен Вомбат и Кенгуру были друзьями. В один прекрасный день Вомбат начал сооружать себе «дом». (Вомбаты живут в норах под землей.) Кенгуру посмеивался над ним и тем самым всячески ему досаждал. Однажды пошел дождь. (Не следует забывать, что в таких мифах все, что бы ни происходило, расценивается как происходящее в мире в первый раз.) Вомбат укрылся от дождя в своем «доме». Кенгуру попросил Вомбата приютить его, однако тот отказался, сославшись на то, что в доме хватит места только для него одного. Разгорелась ссора, и Вомбат и Кенгуру вступили в схватку. Кенгуру ударил Вомбата большим камнем по голове и сплющил ему череп. Вомбат же метнул в Кенгуру копье, которое застряло у того в основании позвоночника. Вомбат и по сей день ходит с приплюснутым черепом, а у кенгуру с тех пор появился хвост. Вомбат живет в норе, а кенгуру — под открытым небом, и больше они не друзья.

Само собой разумеется, это история типа «так оно и было». Можно расценивать ее как детскую сказку. Она увлекает слушателей, когда рассказывается с подобающим драматизмом. Между тем, если мы возьмем несколько десятков таких историй, то окажется, что во всех них присутствует одна

==642

А. Радклиф-Браун. Сравнительный метод в социальной антропологии

общая тема. Сходства и различия между разными видами животных переводятся в отношения дружбы и вражды, солидарности и противостояния. Иначе говоря, животный мир предстает в категориях социальных отношений, аналогичных тем, которые свойственны человеческому обществу.

Можно найти и такие легенды, в которых повествуется не об отдельных видах или парах видов, а о животных вообще. В Новом Южном Уэльсе существует легенда, что в начале времен все животные жили одним обществом. Летучая мышь, убив двух своих жен, впервые принесла в мир смерть. Братья убитых созвали всех животных на корробори' и, схватив летучую мышь (самца), швырнули его в огонь. После этого началось всеобщее побоище, во время которого животные нападали друг на друга с огнем. И поныне все животные носят на себе следы этой битвы. Разные виды больше не образуют единого общества друзей.

История, очень похожая на эту, бытует на Андаманских островах. Поначалу разные виды животных составляли единое общество. Однажды кто-то принес на собрание огонь. Разгорелась всеобщая ссора, во время которой все кидались друг в друга огнем. Некоторые скрылись бегством в море и стали рыбами, другие укрылись на деревьях и стали птицами. Как птицы, так и рыбы до сих пор носят на себе следы полученных ожогов.

Таким образом, сравнительное исследование открывает перед нами тот факт, что представления австралийских аборигенов о Соколе и Вороне — это всего лишь частный случай широко распространенного феномена. Во-первых, сходства и различия между биологическими видами истолковываются в этих историях как отношения дружбы и вражды, аналогичные социальным отношениям в жизни людей. Во-вторых, биологические виды разбиваются на пары противоположностей. Они могут классифицироваться таким образом лишь тогда, когда в каком-то отношении подобны друг другу. Например, сокол и ворона сходны друг с другом в том, что представляют собой двух основных плотоядных птиц. Когда я изучал в Новом Южном Уэльсе тотемы полов, я предполагал — как выяснилось впоследствии, совершенно неправильно, — что основное сходство между летучей мышью и совой (или козодоем) состоит в том, что они летают по ночам. Однако пищуха по ночам не летает и тем не менее в северных районах Нового Южного Уэльса является женским тотемом. Однажды, когда

" Корробори — ритуальный танец по случаю празднества у аборигенов Австралии. — Прим. перев.

21*   

==643

Методы интерпретации культуры

мы сидели с одним местным жителем в районе реки Маклей, мы вдруг увидели козодоя, и я попросил спутника рассказать мне о нем. «Эта птица научила женщин лазить по деревьям», — поведал он мне Спустя какое-то время я спросил: «А в чем состоит сходство между летучей мышью и пищухой?» — на что абориген, на лице которого отразилось недоумение по поводу того, что я его об этом спросил, дал такой ответ: « Но ведь они же обе живут в дуплах деревьев!» Тут я понял, что сова и козодой тоже живут в дуплах деревьев. Что касается, например, сокола и воронь» или динго и дикой кошки, то тут своего рода социальное сходство конституируется тем фактом, что эти животные едят мясо. Аналогичным образом обстоит дело и с привычкой жить в дуплах деревьев.

Теперь мы можем ответить на вопрос: почему собственно сокол и ворона? Они отобраны как воплощение определенного отношения, которое мы можем назвать отношением «оппозиции».

Представления австралийцев о том, что здесь называется «оппозицией», — это частный случай ассоциации по противоположности, являющейся универсальным свойством человеческого мышления, ибо мы мыслим парами противоположностей: «верх-низ», «сильный-слабый», «черное-белое». Вместе с тем в представлениях австралийских аборигенов об «оппозиции» идея пары противоположностей совмещается с идеей пары протагонистов. В мифах о соколе и вороне эти птицы являются противостоящими сторонами. Они противоположны друг другу также и ввиду различия в характерах: Сокол — охотник, а Ворона — вор. Черный какаду и белый какаду, представляющие фратрии в Западной Австралии, — еще один пример пары противоположностей. Эти птицы по существу сходны, но контрастируют друг с другом по окраске. В Америке используются другие пары противоположностей: Небо и Земля, война и мир, верховье и низовье, красное и белое. После продолжительного сравнительного исследования я, на мой взгляд, имею все основания установить общий закон: везде, где существует социальная структура экзогамных фратрий, будь то в Австралии, Меланезии или Америке, эти фратрии мыслятся как находящиеся в том отношении друг к другу, которое здесь именуется «оппозицией».

Следующим шагом в сравнительном исследовании, очевидно, должна стать попытка определить те разнообразные формы, которые может принимать оппозиция двух фратрий дуальной организации в реальной социальной жизни. В литературе периодически .встречаются упоминания о некоторой враждебности, присутствующей в отношениях между такого