Файл: antologiya-issledovaniy-kultury.doc

==627

Методы интерпретации культуры

ми для обеих сторон. Наблюдения, зафиксированные неподготовленным путешественником или миссионером, чаще всего ненадежны и крайне редко бывают точными. Ясно, что в физике и химии трудно провести точные наблюдения, не имея систематической подготовки в соответствующей науке. В этнографии же работа по осуществлению наблюдений даже еще сложнее, чем в физике. Нет ни одной науки, в которой бы наблюдение было более сложным делом или даже, осмелюсь заметить, столь же сложным. В прошлом эгнография немало пострадала от отсутствия подготовленных наблюдателей и надежных описаний, которые только они и могли бы нам дать. Ныне этот недостаток потихоньку преодолевается, и постепенно накапливается объем информации, собранной подготовленными наблюдателями в разных районах мира.

Между тем разделение труда между наблюдателем и теоретиком было неудовлетворительным и еще по одной причине. Во-первых, социальный антрополог был вынужден полагаться на описания, точность которых он никак не мог проконтролировать; во-вторых, он не мог проверить свои гипотезы дальнейшими наблюдениями, а этот процесс представляет собой неотъемлемую часть индуктивного метода.

Мне представляется, что разрыв между наблюдением и гипотезой плох со всех сторон и что социальной антропологии никогда не удастся достичь прогресса, пока она не соединит их воедино так, как это сделано в других науках. Мой личный опыт твердо убедил меня в этом. Я читал разные интерпретации обычаев тех народов, среди которых мне довелось жить, и у меня есть уверенность, что авторы этих интерпретаций никогда не решились бы их предложить, если бы им самим случилось наблюдать этих людей и их обычаи. Мне самому также доводилось разрабатывать гипотезы для объяснения обычаев разных регионов. Позже, когда я посещал эти регионы, малейшие реальные наблюдения очень быстро заставляли меня отказываться от них.

Чтобы достичь прогресса, социальная антропология должна соблюдать все правила индукции. Сначала из наблюдений берутся факты, а потом для объяснения этих фактов формулируется гипотеза. Но это лишь первые два шага в индукции, причем не самые сложные. Следующим шагом является повторное обращение к полевым наблюдениям с целью проверки и подтверждения гипотезы. Может оказаться, что рабочая гипотеза нуждается в модификации, иногда ее нужно совсем отвергнуть и заменить новой. И этот процесс продолжается до тех пор, пока мы не сможем превратить нашу гипотезу в теорию, обладающую определенной степенью вероятности.

==628

А. Радклиф-Браун. Методы этнологии и социальной антропологии

Такой процесс индукции, сочетающий в себе наблюдение и построение гипотезы, должен осуществляться социальным антропологом в полевых условиях. Я глубоко убежден, что только так мы сможем подобающим образом выполнять свою работу. Ученый, не только получивший знание научных методов этнографического наблюдения, разработанных в последней четверти прошлого столетия д-ром Риверсом, но и хорошо знающий теорию социальной антропологии, должен быть готов провести несколько лет своей жизни в ближайшем контакте с тем народом или народами, которые он изучает. Он должен не только вести наблюдения, но и пытаться объяснить обычаи и верования этих людей, т. е. стремиться показать, что каждый из этих обычаев и каждое из этих верований являются частными случаями некоторого общего закона, свойственного человеческому обществу.

Несомненно, существует опасность того, что наблюдение попадет под влияние прежде усвоенных теорий. Любое этнографическое наблюдение оказывается под влиянием тех или иных предубеждений, но предубеждения опытного антрополога несравненно менее вредны, нежели предрассудки простого путешественника или профессионально неподготовленного, пусть даже и образованного, человека, на сообщения которых о нецивилизованных народах нам в прошлом приходилось полагаться.

Позвольте мне теперь максимально коротко сформулировать основные идеи, которые я здесь отстаивал. Систематическое изучение цивилизации началось с середины прошлого века. Сначала оно не вполне осознавало свои цели и методы. Последователи новой науки были вынуждены принять теории, методы и свидетельства, которые мы теперь должны поставить под сомнение или отвергнуть. Однако именно благодаря труду этих людей смогла сформироваться новая наука. С конца прошлого века предпринимались определенные усилия по введению более строгих методов наблюдения и интерпретации. Одним из результатов этих усилий стало то, что мы теперь располагаем гораздо большим объемом точной информации о культуре нецивилизованных народов, в свете которой многие из прежних обобщений оказались необоснованными. В отношении метода интерпретации наиболее заметной тенденцией было возрастающее влияние исторической точки зрения и исторического метода, приведшее к признанию особой самостоятельной науки (которую я здесь называю этнологией), которая строго ограничивается задачами гипотетической реконструкции прошлого, исключая всякие обобщения и всякие попытки формулировать законы. В частности, многие

==629

Методы интерпретации культуры

прежние теории эволюции были поставлены под вопрос, а многими учеными и вовсе отвергнуты.

В то же время ученые почти не обращали внимания на другой метод исследования, а именно индуктивный, при помощи которого мы пытаемся вывести обобщения и открыть естественные законы человеческого общества. Это произошло по двум причинам. Во-первых, антропологи занимались не поиском законов, а выяснением происхождения. Во-вторых, эту науку путали с психологией, и эта путаница все еще сохраняется в умах многих исследователей цивилизации и заставляет их считать изучение обычаев примитивных народов с индуктивной точки зрения задачей психологов.

Следовательно, во имя будущего науки о цивилизации необходимо разделить эти два разных метода, а это легче будет сделать, если мы будем использовать в отношении них разные имена, назвав первый этнологией, а второй — социальной антропологией. Эти две дисциплины хотя и самостоятельны, но связаны друг с другом. В частности, я считаю, что этнология не сможет развиваться без помощи социальной антропологии; историю цивилизации невозможно реконструировать без знания фундаментальных законов жизни общества.

Далее я утверждал, что от социальной антропологии мы можем ожидать результатов огромного практического значения, причем не только в более или менее отдаленном будущем, но и прямо сейчас, на что мы вряд ли можем надеяться в отношении этнологии.

Итак, я особо подчеркивал возможности социальной антропологии в противовес возможностям этнологии. В последние годы этнология привлекала к себе в Англии, Германии и Америке необоснованно много внимания, в то время как социальная антропология везде, кроме Франции, испытывала незаслуженное пренебрежение. Это, на мой взгляд, достаточное оправдание — если вообще требуются какие-то оправдания — для данной попытки добиться признания ее важности и практической ценности.

Сейчас, как мне кажется, настал критический момент для изучения примитивной культуры. После семидесятилетних напряженных усилий оно наконец-то обрело почву. Оно все более осознает свои цели и методы, свои возможности и ограничения. Социальная антропология получила — правда, не без долгой борьбы, — признание в университетах и вне университетских стен как равная в ряду других наук. Ныне она в состоянии, как мне кажется, дать такие результаты, которые будут иметь непосредственную практическую ценность, в особенности для тех людей, которые заняты управлением и

К оглавлению

==630

А. Радклиф-Браун. Методы этнологии и социальной антропологии

просвещением отсталых народов. В последние годы возросло число ученых, прошедших профессиональную подготовку в области строгих методов наблюдения и обладающих знаниями, необходимыми для успешного проведения полевых исследований. Между тем, пока наука набирается опыта, сам предмет ее исследования очень быстро исчезает. Распространение белой расы и европейской цивилизации по всему миру вызвало в нем в течение одного-двух столетий колоссальные изменения. Коренные народы во многих регионах были истреблены, как, например, тасманийцы, или же находятся на грани исчезновения, как, например, австралийские аборигены и наши бушмены. Повсеместно, даже если самим людям удается выжить, их обычаи и образ жизни изменяются. Они уже не изготавливают тех вещей, которые делали раньше, они изучают новый язык, их обычаи выходят из употребления, многие из их прежних верований предаются забвению. Материал, на который опираются этнологические и социальноантропологические исследования, исчезает буквально на наших глазах. Нет, кажется, больше ни одной науки, которая бы находилась в таком положении. Нет больше ни одной науки, в которой работа, не сделанная сегодня, возможно, уже не может быть сделана никогда.

Поэтому наша работа неотложна, а ввиду ее огромной важности для решения практических проблем, стоящих перед этой страной, где нас окружает коренное население, я бы осмелился предположить, что в данный момент для Ассоциации не может быть более важного направления работы, нежели всяческое поощрение и оказание всесторонней помощи социальной антропологии и научному изучению коренных народов этого континента.

Примечания

' South African Journal of Science. V. XX (October, 1923), p. 124-147. Президентское послание секции «Е» Южно-Африканской Ассоциации Развития Науки, 13 июля 1923 г.

² Е. Tyior. Researches into the Early History of Mankind, p. 5.

³ Может возникнуть вопрос, почему бы не воспользоваться словом «социология» вместо тяжеловесного выражения «социальная антропология». Словоупотребление должно быть точным, а многое из того, что в англоязычных странах обычно называется социологией, представляет собой несколько аморфную дисциплину, о приверженцах которой Штейнмец как-то сказал: «On desiree des verites larges, etemelles, valables pour toute 1'humanite, comme prix de quelques heures de speculation somnolente». (Желают истин великих, вечных, значи-

==631

Методы интерпретации культуры

мых для всего человечества в качестве цены за несколько часов дремотных размышлений. — франц.).

⁴ В работе об андаманцах я уже опубликовал часть данных, доказывающих первые два утверждения.

Библиография

F. Graebner. Methode der Ethnologic. Heidelberg, 1911.

W. H. R. Rivers. The Ethnological Analysis of Culture; Presidential

Address to the Anthropological Section of the British Association for the

Advancement of Science, 1911.

W. H. R. Rivers. The History of Melanesian Society. 2 vols. Cambridge, 1914.

A.L. Kroeber. Eighteen Professions // American Anthropologist. V. 17, 1915. p. 283.

H.K. Haebelin. Anti-Professions. A Reply to Dr. A.L. Kroeber// Ibid., p.

756.

E. Sapir. Time Perspective in Aboriginal American Culture. A Study in

Method. Ottawa, 1916.

J. R. Swanton. Some Anthropological Misconceptions // American

Anthropologist. V. 19, 1917, p. 459.

F. Boas. The Methods of Ethnology // American Anthropologist. V. 22, 1920,p.311.

W. Schmidt. Die kuiturhistorische Methode und die nordamerikanische

Ethnologic // Anthropos. Band XIV - XV, 1920, S. 546.

Перевод В. Г. Николаева

==632

00.htm - glava30

Алфред Р. Радклиф-Браун

Историческая и функциональная интерпретации культуры и практическое применение антропологии в управлении туземными народами¹ *

Антропология все более и более претендует на то, чтобы к ней относились как к науке, имеющей непосредственную практическую ценность для решения проблем управления и просвещения отсталых народов. Признание этих ее притязаний в последнее время во многом определяет развитие антропологических исследований в Британской империи: в Ашанти, Нигерии, Папуа и подмандатной территории Новая Гвинея введены специальные должности правительственных антропологов; служащие, отправляющиеся на колониальную службу в Африку, проходят антропологическую подготовку; в 1920 г. была учреждена Школа африканской жизни и языка в Кейптауне, а совсем недавно была открыта Школа антропологии в Сиднее. Эти изменения выдвинули на передний план следующий вопрос: какого рода антропологические исследования имели бы практическую ценность для решения проблем колониального управления? Работа этнографа, просто собирающего информацию об образе жизни и обычаях туземцев, бесспорно, имеет большое значение. Но наука не ограничивается сбором данных; она должна их интерпретировать. Когда мы имеем дело с явлениями культуры, в нашем распоряжении есть два метода интерпретации, которые можно было бы назвать историческим и функциональным. Когда мы используем исторический метод, мы «объясняем» культуру или какойто отдельный ее элемент, показывая, каким образом они стали такими, каковы они есть, в процессе исторического разви-