Файл: quot_Istoria_zapadnoevropeyskogo_teatra_quot.doc

59 v

–восемь отдельных эпизодов — от сотворения мира до пророче­ства о рождении Христа. Эти эпизоды совершенно различны по размерам, к тому же одни и те же имена в разных сценах имеют различную транскрипцию. Все это указывает на то, что «Мистерия Ветхого завета» была продуктом коллективного труда.

Несмотря на огромное нагромождение событий, она обладает единой внутренней тенденцией, которая развивается последова­тельно, от эпизода к эпизоду. Смысл этой общей идеи заклю­чался в том, что человек, созданный богом и совершивший тяж­кое «грехопадение», навлекал на себя проклятие божье, которое могло быть искуплено только безвинной кровью явившегося к людям сына божия.

Бог обращался к зрителям и торжественно объявлял, что он, желая показать свое могущество и возвысить небесный трон, ре­шил сегодня совершить великие чудеса. Существуя сам в небы­тии, бог начинает с того, что создает небесные сферы. В ремарке значится: «Тогда должно появиться небо огненного цвета, на ко­тором будет написано «Эмпирей». Затем бог творит четыре сти­хии — огонь, воздух, воду и землю. После этого он создает ангелов —■ «тогда должны появиться все ангелы, каждый по оче­реди, и среди них Люцифер ', имеющий большое сияющее солн­це за собой». Бог говорит Люциферу: «Свет будет предшество­вать тебе. Мы отдадим тебе машу любовь больше, чем кому иному». Люцифер становится на колени перед богом и благода­рит его за то, что тот сделал его носителем света. Прочие анге­лы тоже опускаются на колени и, называя бога королем, сеньором и принцем, клянутся ему в верности. Происходит чисто феодальная сцена — клятва рыцарей своему сюзерену. Эпизод заканчивается торжественным латинским пением ангелов, вос­хваляющих могущество бога. Затем в тексте мистерии имеется ремарка: «Пауза». После короткого перерыва следует дальней­шее развитие событий.

Люцифер снедаем гордыней — он не хочет быть в подчинении у бога (небесные сферы кажутся ему недостаточно возвышенны­ми) и решает вместе с приближенными к нему ангелами совер­шить восстание и захватить трон бога. Ангелы одобряют дерз­кий замысел Люцифера. С воинственными криками восставшие поднимаются наверх. Но в это время архангел Михаил доносит богу о восстании. Бог в гневе низвергает Люцифера и его при­спешников в ад. Следует ремарка: «Тогда сбрасывают насколько можно стремительнее Люцифера и ангелов вниз». Люцифер кается в аду, но слезы его должны вызвать лишь комический

---

¹ Lucifer — носитель света (лат.). 60

–эффект. Окруженный злорадствующими чертями, падший ангел жалобно стонет: «Угу-угу, я каюсь».

В раю происходит беседа о пагубности измены, и ангелы вновь клянутся в верности и послушании богу.

Легко заметить, что уже первый драматический эпизод ми­стерии имел определенный политический смысл, и его библейская тема вмещала в себя современные идеи о подчинении феодалов единому правителю — королю. Актуальный смысл сцены совер­шенно очевиден: мистерию показывали в годы ожесточенной борьбы Карла VII и Людовика XI с последними непокоренны­ми князьями. После наказания ослушников у всех наступало ду­шевное умиротворение. Ангелы в раю пели «сколь возможно мелодично», и бог с небожителями спускался на землю, чтобы творить «мир и все в нем сущее».

Следовали одно за другим шесть библейских чудес — эф­фектно сделанных сценических фокусов. Ночь и день символизи­ровались полотнищем, одна половина которого была белой (день), а вторая черной (ночь). Создание «недр земных» изображалось в виде бассейна, в. волнах которого плескались рыбы. Земля покрывалась деревьями и травами. Ремарка требовала, чтобы «сами собой из каменистой почвы вылезали маленькие деревца, кустарники и самые прекрасные цветы, в соответствии с време­нем года».

На небе появлялись сразу два светила: большое — солнце и чуть поменьше — луна. Четвертый день знаменовался появле­нием небесных планет и звезд. Затем мир населялся всевозмож­ной живностью. В ремарке подробным образом указывалось: «Затем незаметно бросить в небо малых пташек и пустить по земле гусей, аистов, уток, кур и других птиц со всякими чудес­ными животными, каких только можно будет найти». Вряд ли подобная сцена вызывала особые религиозные чувства: легко предположить, что оглушительное кудахтанье, щебетанье, гогот кур, гусей и уток при столь торжественных обстоятельствах вы­зывали у зрителей веселое оживление и смех.

Наконец бог приступал к сотворению человека. В ремарке, согласно библейскому описанию, указывалось, чтобы была со­брана в кучу «земля и грязь», и оттуда незаметно должен появить­ся Адам. Вначале Адаму полагалось лежать недвижно. Лишь после того, как бог три раза дунул ему в лицо, Адам оживал; он выражал великое восхищение всем увиденным и, упав на ко­лени перед богом, благодарил его и клялся ему в вечном послу­шании. Бог вводил Адама в рай, и тот, как бы утомленный мно­жеством впечатлений, погружался в сон. Во время сна бог вынимал у него ребро, после чего появлялась Ева, которая также на коленях благодарила творца и клялась в вечном послушании.

---

61

–

Адам, проснувшись, выражал восхищение Евой и говорил по-латыни, что она кость от его кости и плоть от его пло­ти. Бог благословлял супру­гов, отдавал в их владение рай и удалялся под ликую­щее пение ангелов.

Дальнейшее развитие

Сцена соблазна Адама и Евы. Из «Мистерии Ветхого завета» 1542 г.

«Мистерии Ветхого завета» шло по известным библей­ским эпизодам. Здесь семей­ные коллизии, посвященные истории рода Адама, чередо­вались со сценами чисто рели­гиозного характера. Заверша­лась мистерия пророчествами святых о рождении Христа. Основной репертуарный массив религиозно-площад­ного театра составляли мистерии, посвященные легендарной истории Иисуса Христа.

Наиболее известной среди них была «Мистерия Страстей» Арну Гребана — огромное сочинение размером около тридцати пяти тысяч стихов, послужившее образцом для всех последующих мистерий.

Арну Гребан был ученым теологом; он одновременно препо­давал в Парижском университете и руководил капеллой Собора Парижской богоматери.

Его монументальная «Мистерия Страстей» разделялась на четыре части (четыре дня), действовало в ней 393 персонажа. Следуя традиции, Гребан начинал свою мистерию с эпизода изгнания Адама и Евы из рая, затем шли эпизоды рождения и детства Иисуса. Второй день был посвящен земной жизни Христа и заканчивался предательством Иуды. В третий день показывались «страсти господни». Параллельно развивались две темы — патетическая тема Иисуса, стоически претерпевающего все страдания, и драматическая — Иуды, терзаемого муками со­вести и кончающего жизнь самоубийством. День заканчивался рыданием богоматери и погребением Христа. Четвертая часть, посвященная воскресению Иисуса, была наиболее риторична и лишена уже всякого подобия живого чувства.

Мистерия Гребана, не выходя за пределы библейской мифо­логии, созданная по строгому плану, с логической последова­тельностью развивающая идею искупления, была образцом мерт-

62

–

венной риторической драма­тургии. Лишь в редчайших случаях (например, эпизод плача девы Марии над рас­пятым Христом) мистерия обретала некоторую живость, но эти живые черты рожда­лись только при нарушении церковного канона.

---

Сцена изгнания Адама и Евы из рая Из «Мистерии Ветхого завета». 1542 г.

Особенно показательной в этом отношении является «Мистерия Страстей» учено­го теолога и врача Жана Мишеля (1486), написанная с явным стремлением очело­вечить христианскую леген­ду, придать ей психологиче­скую достоверность и бытовое правдоподобие. Жизнь Иисуса в этой мистерии вызывала ассоциации с жизнью обык­новенного человека, ибо дей­ствие начиналось с крещения Христа, а заканчивалось его положением во гроб. Всяче­ски были расширены и досо­чинены эпизоды, представ­ляющие чисто житейский ин­терес. Драматическая фигура Иуды занимала очень значитель­ное место. Автор мистерии, зная античную легенду о царе Эди­пе, приписал Иуде злоключения Эдипа, отчего злодей выглядел еще отвратительнее. Особенно много внимания уделялось в мистерии характеристике Марии Магдалины. Если обычно в мистериях она появлялась лишь в момент своего раскаяния, а о грехах ее только упоминалось, то Жана Мишеля интересовал в первую очередь именно греховный период в ее жизни. Про­слышав о Христе, она проявляет к новому пророку чисто жен­ский интерес: расспрашивает иудеев, идущих с проповеди Христа, хороша ли его внешность. Убедившись в достоинствах пропо­ведника, Мария наряжается и в сопровождении служанок идет соблазнять новоявленного пророка. И только после этой свет­ской сцены наступал традиционный эпизод раскаяния.

Хотя тексты рассматривались епископами или городскими магистратами, никакая цензура не могла уберечь мистерию от проникновения в нее житейского, реалистического элемента.

–63

–Обыденное и чудодейственное переплеталось в мистериях самым причудливым образом. Очень характерна в этом отноше­нии немецкая мистерия о сошествии Иисуса Христа в ад (1464). От мановения руки Христа сами собой падают засовы и раскры­ваются замки. Сатана изгнан, Люцифер привязан к столбу. Грешники бросаются к своему искупителю, целуют ему руки, обнимают колени, плачут радостными слезами и вместе с Иису­сом поднимаются в рай.

Ад пуст. Люцифер в унынии. Один за другим возвращаются черти — ни у кого из них нет добычи, на земле не осталось боль­ше грешников, все вняли слову божьему. Тогда Люцифер вспо­минает город Любек, и черти шумной толпой отправляются в соседний богатый город, наверно чем-то неугодный устроителям мистерии. В Любеке обнаруживается множество грешников: бу­лочники, кладущие слишком мало дрожжей в тесто, священник, просиживающий часами в трактире и пропускающий мессу. Весь этот люд черти гонят в ад.

---

Религиозные сюжеты от обилия бытовых сцен трещали по всем швам, а священные герои, бывшие хозяева сюжетов, блед­ными тенями бродили среди ярмарочной суматохи, и их робкие молитвы безнадежно тонули в криках базарных горлопанов.

Как пример можно привести историю о «Мудрых и не­разумных девах» ', которая, потеряв свой церковный кров! и очу­тившись на базарной площади, превратилась из чинной литур­гической драмы в разбитную малопристойную буффонную сцен­ку о базарном шарлатане и его слугах.

Еще более показательна в этом отношении чешская интерме­дия «Продавец мазей», которая показывалась в перерывах между сценами мистерии. Сочиненная в середине XIV века сту­дентами — «Жаками», эта пьеса (сохранился лишь ее отрывок) имела уже самую отдаленную связь со своей прародительни­цей — литургической драмой о мудрых и неразумных девах.

В центре интермедии фигурировал мошенник Рубин, назван­ный в списке действующих лиц шутом из Венеции. Рубина за миску киселя и три новые ложки нанимает к себе врач-шарлатан Северин для рекламирования своих поддельных снадобий. Рубин вместе со слугой врача Пустерпальком принимается расхвали­вать врачебное искусство своего хозяина. Рубин кричит:

Все пожалуйте сюда! Не останется следа От клейма или дубины, Стоит только господину Раз взмахнуть своим мазком -.

¹ Немецкий вариант 1322 г.

² Перевод А. Сиповича.

64

–Расхвалив сверх меры чудодейственное свойство лекарств Северина, Рубин заключает свой монолог призывом к хозяину:

Натолочь уже заране Порошков из всякой дряни И, набрав погуще грязь, Запасную сделать мазь.

Тут же Рубин сообщает, что к врачу идет библейский ста­рец Авраам, который ведет своего тяжело больного сына Исаака, а Северин сообщает своему помощнику, что по базару бродят три красивые подруги, которые ищут мази и помаду,— в таком легкомысленном тоне говорится о трех святых Мариях.

Первым приходит Авраам; он просит Северина воскресить его сына Исаака:

Он, как мертвый, без движенья.

Сделай чудо воскресенья.

Хоть лежит он распростертый,

Но капризен хуже черта;

Хлеб не ест совсем простой,

Лишь пшеничный, дорогой;

И воды не пьет строптиво,

А лакает только пиво.

В этих словах библейского пророка явно слышны издевательские нотки. Пародия становится особенно дерзкой, когда изображает­ся самое чудо воскресения. Происходит оно после того, когда врач-шарлатан смазывает мазью Исааку пониже спины.

---