Файл: quot_Istoria_zapadnoevropeyskogo_teatra_quot.doc

² Т а м же, стр. 440.

³ Т а м же, стр. 445.

54

–Великолепные, многодневные зрелища, притягивавшие зри­телей из многих окрестных мест, должны были служить симво­лом мира и процветания, наступивших после долгих лет голода и войны. Они должны были крепить у зрителей не только веру в бога, но и уважение к новым властям, гордость собственными • достижениями.

Но материальное и политическое преуспеяние буржуазии вызывало в городах обострение классовых противоречий. И хотя вся масса городского населения была едина в своей борьбе с феодалами, это обстоятельство не уничтожало недовольства го­родских масс своим подневольным положением.

Политическая структура города определялась корпоративной формой собственности, при которой корпорация хозяев-мастеров владела трудом мелких производителей и обладала монопольны­ми правами в промышленности и торговле. Это породило цехо­вое устройство ремесленных предприятий и коммунальную си­стему городского управления. Городом управляли главари цехов и гильдий, масса ремесленников находилась у них в полном эко­номическом и политическом подчинении.

Отстаивая свои права, мелкие ремесленники, подмастерья и цеховые ученики объединялись в «братства», они выступали против городского патрициата, а в иных случаях брались и за оружие.

Классовая борьба, естественно, отразилась и в культурной жизни города; городская сатирическая литература была прямым отголоском социального протеста плебейских масс. Отзвуки этого ощущались и в мистерии, созданной патрицианской верхушкой бюргерства при широком участии демократических «низов» города.

Представления мистерий организовывались не церковью, а городским советом. Авторами мистерий выступали деятели но­вого типа, среди которых было меньше монахов и больше уче­ных-богословов, юристов, врачей.

Самый важный признак мистерии, отличающий ее от прочих религиозных театральных жанров средних веков, заключается в том, что мистерия, несмотря на руководство патрицианских и церковных кругов, была массовым, площадным, самодеятельным искусством. Никакие цензурные ограничения церкви, никакие предписания «отцов города» не могли убить в мистерии живюе, яркое дарование народа, уничтожить реалистическое начало, при­глушить неподдельный грубоватый юмор, наивную восторжен­ность и искренний энтузиазм тысяч любителей-горожан, под­нявшихся на театральные подмостки. Это живое начало мистерии создавалось помимо официальных руководителей городских празднеств и часто вопреки литературному тексту мистерий.

5 3

–Мистерия — жанр в высшей степени противоречивый; в нем совмещаются и борются такие противоположные начала, как ре­лигиозная мистика и житейский реализм, набожность и бого­хульство, проявление стихийной народности, выражаемой в само­деятельности масс, и официальная подчиненность мистерии церк­ви и городским властям.

Вобрав в себя многие предшествующие драматические жанры, мистерия более ста лет была господствующим видом зрелищ, в котором два направления—.религиозное и мирское — находились в состоянии непрерывной борьбы.

Религиозная драма, порожденная церковью, теперь стала де­тищем города, и потому «откровенность народных страстей» и «вольность суждений площади» (А. С. Пушкин) уживались в ней с утверждением религиозной идеологии и аскетической хри­стианской морали.

Чем резче выявлялся в обществе классовый антагонизм, тем больше власть нуждалась в пропаганде христианского смирения и тем активнее выявлялся дух сопротивления масс. Именно в этом плане борьбы двух начал и нужно рассматривать мистериальный театр Западной Европы.

* * *

Мистерия была органической частью городских торжеств, которые обычно устраивались в ярмарочные дни. По всем сосед­ним городам и селениям разъезжали всадники и оповещали народ о том, когда и где предстоит ярмарка и какие увеселения приготовлены для ее посетителей.

В дни ярмарок город приводили в образцовый порядок, уси­ливалась стража, по ночам зажигали фонари, улицы были чисто выметены, с балконов и окон свешивались знамена и яркие по­лотнища.

Ранним утром на церковной площади епископ совершал мо­лебен, и ярмарку объявляли открытой. Начиналось торжествен­ное шествие. Шли юные девушки и маленькие дети, городские советники и цехо'вые старшины, монахи и священники, городская стража и муниципальные чиновники, купеческие гильдии и реме­сленные цехи. Пестрая толпа смешивалась с причудливыми ма­сками и чудовищами. На руках несли огромного дьявола, у кото­рого из ноздрей и ушей извергалось пламя, медленно ехали повозки с инсценировками живых картин на библейские и еван­гельские темы. Тут же сновали весельчаки, переряженные медве­дями, обезьянами или собаками. А иногда в шествии можно было увидеть совсем диковинные вещи: огромный медведь играл на клавесине, ударяя молотками по кошачьим хвостам; святой Ав­густин выступал на ходулях и с высоты десяти футов читал

56

–проповеди; плыли искусственные облака и оттуда выглядывали ангельские лики. Празднество обычно завершалось представле­нием мистерии. Маскированные участники городской процессии становились действующими лицами. «Черти» и «ангелы», «свя­тые» и «грешники» быстро размещались на декорированных пло­щадках, которые поражали горожан своим причудливым видом, и мистерия начиналась.

В мистериальных представлениях участвовали сотни людей и состязались между собой городские цехи. Каждый цех полу­чал свой самостоятельный эпизод. Например, в мистерии, пока­занной в городе Йорке, сорок девять городских организаций получили по эпизоду, притом с таким расчетом, чтобы каждый цех мог продемонстрировать артистическое искусство своих со­членов и богатство ремесленной организации. Поэтому эпизод с Ноевым ковчегом ставили корабельщики, его вторая часть — Всемирный потоп — доставалась рыбакам и матросам, Тайная вечеря — пекарям, Вознесение — портным, Омовение ног — водовозам, а Поклонение волхвов — ювелирам. Изгнание из рая показывали оружейники — ангелы с оружием в руках гнали из рая Адама и Еву.

Но, несмотря на композиционную раздробленность мистерии, она все же имела внутреннее единство, так как каждый самостоя­тельный эпизод был составной частью большого библейского или евангельского цикла.

В течение XV и XVI веков было написано огромное коли­чество мистерий — число сохранившихся стихов превышает мил­лион. Сказать же, хотя бы приблизительно, сколько мистерий существовало вообще в средневековом театре, совершенно невоз­можно. Во-первых, большая часть рукописей погибла, а во-вто­рых, значительное большинство мистерий, разыгрываемых на подмостках, могло вовсе не распространяться, оставаясь только в распоряжении актеров.

Большие мистерии, появившиеся с середины XV века, как правило, были позднейшей переработкой текстов, которые до тех пор существовали в рукописных списках и служили материалом для представлений. Таким образом, мистериальная драматургия во многих случаях не предшествовала спектаклю, а была после­дующей литературной обработкой сценических текстов.

Эта обработка имела ту пагубную сторону, что, стремясь при­дать мистерии большую религиозную направленность, поздней­шие авторы исключали из нее те жизненные комические эпизоды, которые проникали в действие мистерии и свободно размещались на сценических подмостках рядом с эпизодами религиозного характера. То, что казалось вполне естественным народному зрителю мистерий, было недопустимым с точки зрения богосло-

–bob, строгих книжников-ригористов. Спектакли мистерий были значительно интереснее, полнее и разнообразнее, чем их литера­турное оформление.

Мистерия как жанр получила завершенный характер во второй половине XV века.

В раннюю стадию своего существования мистерия имела фор­му мимических действий (так называемые «мимические мисте­рии»), в которых сюжеты литургических драм обретали панто­мимическое выражение.

В связи с развитием городов церковь была заинтересована в расширении религиозной пропаганды: во всех европейских городах стали устраиваться пышные церковные шествия, сопро­вождаемые инсценировками евангельских и библейских сюжетов. Особенно богатой драматическим элементом была уличная про­цессия в честь праздника тела Христова, установленного спе­циальным указом папы Урбана IV в 1264 году. Перенос церков­ных инсценировок на улицу усилил их зрелищную сторону и сде­лал возможным использование этих сюжетов и для чисто светских целей. Так, во Франции «Страсти господни» были впервые по­казаны на площади в виде мимической мистерии в 1313 году при въезде в 11ариж короля Филиппа IV Красивого. После этого по­добная театрализация повторялась неоднократно.

Из инсценировок этих празднеств и въездов постепенно складывалась площадная мистерия. Процесс ее формирова­ния шел как по линии литературной, так и по линии чисто сценической.

На раннем этапе литературно обрабатывались отдельные эпи­зоды священной истории, затем эти разрозненные эпизоды стали собираться в соответствующие циклы, и под конец мистерия стала создаваться как цельное литературное произведение, со­держащее большое количество связанных между собой эпизодов.

Самые ранние площадные представления религиозных пьес устраивались в Италии братством Гонфалоне с 1264 года в древнеримском амфитеатре — Колизее. Это были разрозненные инсценировки. В более позднее время, связанное уже с деятель­ностью цеховых организаций, как, например, в Англии, мисте-риальный спектакль представлял собой целый цикл отдельных эпизодов '. Окончательное оформление жанра выразилось в соз­дании цельных мистериальных произведений типа французской «Мистерии Страстей» Арну Гребана.

Если начальные Шаги в развитии мистерии во всех стра­нах Западной Европы были сходны, то формирование это-

¹ Тексты английских мистерий XV века собраны в четырех сборниках, составленных из отдельных пьес мистериального репертуара.

58

–го жанра в его каноническом виде произошло во Франции, ко­торая была, по определению Энгельса, «средоточием феодализма в средние века» '.

В Италии мистерия не получила сколько-нибудь значительно­го развития, так как этому воспрепятствовало раннее утвержде­ние в этой стране гуманистической культуры и искусства². В средневековой Испании созданию площадного театра помеша­ли непрерывные войны Реконкисты и отсутствие цеховых орга­низаций в городах. В Германии и Англии мистериальный театр развился достаточно полно, но и в той и в другой стране мисте­рии были мало оригинальными, заимствованными из француз­ских источников (оригинальными в них были лишь комические эпизоды, вставлявшиеся в канонический текст). Причиной тому были исторические условия, ослабившие в обеих протестантских странах авторитет католической церкви.

Поэтому в истории мистериального жанра французские мис­терии занимают первое место.

Вся обширная мистериальная драматургия разделяется на три основных цикла — ветхозаветный, новозаветный и апостоль­ский. Первый цикл имел своим началом литургическую драму •—■ «Шествие пророков», второй возник из двух основных эпизо­дов —рождения и воскресения Христа, а третий в значительной степени развился из сюжетов, заимствованных из мирак­лей о святых. Но влияние мираклей на мистерию сказалось не только в третьем цикле. На раннем этапе своего существования мистерия, развиваясь из литургической драмы, не обрела еще своей оригинальной формы и часто бывала своеобразным со­бранием мираклей, коротких драматизированных легенд, лишь механически связанных между собой.

Так, первая известная мистерия (1345), посвященная «Страстям господним» и написанная на провансальском языке (отсюда ее наименование «Провансальская мистерия»), состояла из большого количества разрозненных маленьких эпизодов, за­вершающихся традиционным для миракля чудом.

Трудно категорически утверждать, что «Мистерия Ветхого завета» была по происхождению более ранней, но в ней отчет­ливей, чем в других мистериях, видны архаические черты; потому мы начнем анализ развития жанра именно с нее.

«Мистерия Ветхого завета», состоящая из 50 000 стихов и имеющая 242 действующих лица, содержала в себе тридцать

К. Маркс и Ф.Энгельс, Избранные произведения в двух то­мах, т. 1, М, 1948, стр. 210.

Гуманисты писали так называемые sacre rappresentazioni, заполняя их светскими античными мотивами. Об этом см. в главе «Итальянский театр».