Файл: «Личные неимущественные права как предмет гражданского права».pdf

1.2 Юридическая обязанность

Юридическая Обязанность - установленная законодательством и обеспеченная государством мера должного поведения обязанного субъекта. Если какой-либо субъект правоотношения может добровольно отказаться от использования субъективного права, то от юридической обязанности отказаться довольно сложно, поскольку она обеспечивается возможностью государственного принуждения. [22]

Юридические обязанности неодинаковы по содержанию, которое может быть выражено в следующих трех видах:

а) в обязанности активного типа поведения субъекта в пользу так называемых управомоченных лиц. Данный вид обязанности характеризуется тем, что физическое или юридическое лицо должно поступать в соответствии с нормами права;

б) в обязанности пассивного типа поведения, т.е. в необходимости воздержания от запрещенных законодательством действий. Данный вид юридической обязанности играет прежде всего оградительную роль;

в) в обязанности претерпевания определенных государственно-принудительных мер воздействия, т.е. санкций.

Юридическая обязанность имеет следующие признаки:

а). Это мера необходимого поведения, точное определение того, каким оно должно быть. Соблюдение такой меры обязательно, ибо обязанность обеспечена возможностью государственного принуждения (если обязанность состоит в уплате долга, то точно должны быть определены размер долга, срок уплаты и т. д.).

б). Она устанавливается на основе юридических фактов и требований правовых норм.

в). Обязанность устанавливается в интересах управомоченной стороны –

- отдельного лица или общества (государства) в целом.

г). Обязанность есть не только (и не столько) долженствование, но и реальное фактическое поведение обязанного лица.

д). У обязанного лица нет выбора между исполнением и неисполнением обязанности. Невыполнение или ненадлежащее выполнение юридической обязанности является правонарушением и влечет меры государственного принуждения.

Права и обязанности являются едиными по своему объекту. Если на основе норм права возникают субъективные права, то обычно возникают и юридические обязанности. Являясь обратной стороной субъективного права, юридическая обязанность имеет следующую структуру:

1) необходимость совершать определенные действия или воздерживаться от них;

2) необходимость отреагировать на обращенные к нему законные требования управомоченного;

3) необходимость нести юридическую ответственность за неисполнение этих требований;

4) необходимость не препятствовать контрагенту пользоваться тем благом, на которое тот имеет право.

В гражданских правоотношениях различают два типа обязанностей - пассивные и активные. Обязанности пассивного типа вытекают из гражданско-правовых запретов и по своей природе означают юридическую невозможность совершения действий, нарушающих публичные интересы и интересы управомоченных лиц. Обязанности активного типа состоят в совершении субъектами общественно полезных действий либо по передаче имущества, информации или иного блага, либо по выполнению работы, созданию и использованию произведений литературы, науки и искусства и иных результатов интеллектуальной деятельности, либо по оказанию услуги.

Следует различать по характеру осуществления обязанности, которые реализуются в конкретных правоотношениях (например, обязанность платить законно установленные налоги и сборы — ст. 57 Конституции) и обязанности, реализуемые вне правоотношений, и лишь их неисполнение может породить конкретные правоотношения (обязанность соблюдать Конституцию и законы — ст. 15 Конституции). Такая классификация помогает установить особенности исполнения обязанностей.

По форме исполнения обязанности можно подразделить на индивидуальные (каждый обязан заботиться о сохранении исторического и культурного наследия, беречь памятники истории и культуры — ч. 3 ст. 44 Конституции) и коллективные. Как правило, обязанности носят индивидуальный характер.

Одним из наиболее значимых оснований для классификации обязанностей является отраслевой признак, т. е. наличие обязанностей, вытекающих из какой-либо конкретной отрасли права (обязанности, закрепленные в конституционном праве, уголовном, гражданском, трудовом, экологическом и в других отраслях материального и процессуального права).

Естественно — и это не требует доказательства, — что конституционные обязанности являются базовыми, фундаментальными в силу их особой значимости. [22]

1.3 Проблемы ограничения прав и свобод человека и гражданина

Конституция РФ, признавая права и свободы человека высшей ценностью, а их признание, соблюдение и защиту обязанностью государства (ст. 2), закрепила приоритет прав и свобод человека и гражданина как "суперпринцип" конституционного строя Российской Федерации [13, 117] . Поскольку права и свободы человека и гражданина "определяют смысл, содержание и применение законов, деятельность законодательной и исполнительной власти, местного самоуправления и обеспечиваются правосудием" (ст. 18 Конституции), постольку вся деятельность государства должна быть направлена на их признание, соблюдение и защиту, а органы публичной власти существуют ради того, чтобы обеспечить и создать условия для их реализации.

Тем самым "центром мироздания" провозглашен человек, обладающий неотъемлемыми и неотчуждаемыми правами и свободами, которые не могут быть отменены или умалены никакими законами, издаваемыми в нашей стране (ч. 2 ст. 55 Конституции). Такая "человекоцентристская ориентация государственной правовой политики" [20, 14], закрепленная Конституцией, разделяется многими учеными, хотя высказывается и иная точка зрения.

Однако, в данных утверждениях вызывает неприятие само противопоставление граждан, образующих в своей совокупности российский народ, и государства, которые рассматриваются при этом как две различные и противоположные сущности. При таком подходе государство сводится к государственному аппарату, а коллективность, оставшаяся после его вычленения из социума, именуется народом. В итоге возникает однобокий образ государства, противопоставляемой народу [24, 50].

Приоритет прав личности не означает абсолютизацию частных интересов, поскольку осуществление прав и свобод конкретного человека не должно нарушать права и свободы других лиц (ч. 3 ст. 17 Конституции). Поэтому возникает необходимость в поддержании баланса между публичными интересами всего народа как коллективного целого, с одной стороны, и частными интересами конкретных людей - с другой, что в Конституции закреплено следующим образом: "Права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены федеральным законом только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства" (ч. 3 ст. 55).

В связи с федеративным устройством России неизбежно возникает вопрос об ограничения прав человека законом субъекта РФ. По этому вопросу Конституционный Суд при рассмотрении дела о конституционности ряда нормативных актов субъектов РФ, ограничивающих право граждан на свободу передвижения, сформулировал правовую позицию о том, что права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены только федеральным законом (п. 3 мотивировочной части Постановления Конституционного Суда от 4 апреля 1996 г. N 9-П).

Однако данное толкование ч. 3 ст. 55 Конституции расходится с региональной законодательной практикой. Так, Законом Ставропольского края от 29 июля 2009 г. N 52-кз, который известен в обиходе как "закон о комендантском часе для несовершеннолетних", в целях предупреждения причинения вреда здоровью детей, их физическому, интеллектуальному, психическому, духовному и нравственному развитию не допускается нахождение лиц, не достигших возраста 16 лет, с 22 часов до 6 часов, а в период с 1 июня по 31 августа - с 23 часов до 6 часов в общественных местах без сопровождения родителей (лиц, их заменяющих) или лиц, осуществляющих мероприятия с участием детей. Аналогичные законы приняты во многих регионах, некоторые из которых предусматривают и более жесткие запреты.

С одной стороны, такие региональные законы ограничивают конституционное право граждан на свободу передвижения, которое согласно указанному решению Конституционного Суда может быть ограничено только федеральным законом. С другой стороны, региональный законодатель действует в соответствии с Федеральным законом от 24 июля 1998 г. N 124-ФЗ "Об основных гарантиях прав ребенка в Российской Федерации" (п. 3 ст. 14.1), который предоставил эту возможность субъектам РФ и тем самым делегировал им полномочия по установлению указанных ограничений. [16]

Подобное делегирование "ограничительных полномочий" получило широкое распространение в различных сферах общественных отношений, а принятые на этой основе региональные законы неоднократно оспаривались в Верховном Суде, который постоянно отказывал в подобных исках, ссылаясь на установленные федеральными законами дозволения субъектам РФ устанавливать обжалуемые ограничения.

Например, региональные органы власти вправе устанавливать дополнительные ограничения курения табака в отдельных общественных местах и в помещениях (Федеральный закон от 23 февраля 2013 г. N 15-ФЗ), дополнительные ограничения времени, условий и мест розничной продажи алкогольной продукции (Федеральный закон от 22 ноября 1995 г. N 171-ФЗ).

Так, Законом Ставропольского края от 3 июля 2007 г. N 23-кз в рамках полномочий, делегированных субъектам РФ Федеральным законом от 29 декабря 2006 г. N 244-ФЗ, была запрещена деятельность по организации и проведению азартных игр на территории Ставропольского края. Нормы данного Закона были обжалованы в Ставропольском краевом суде, который отказал в поданном иске. Верховный Суд оставил данное решение без изменения, а кассационную жалобу - без удовлетворения, поскольку, как отмечено в Определении [33].

по данному делу, "Закон Ставропольского края о запрете этой деятельности на территории края принят законодателем в пределах полномочий, предоставленных ему Федеральным законом, и, соответственно, не противоречит этому Закону"

Однако в конституционной практике имеются и иные, противоположные судебные прецеденты. Так, 3 марта 2017 г. Ставропольский краевой суд по иску Прокуратуры Ставропольского края к Губернатору и Думе Ставропольского края признал недействующими положения Закона Ставропольского края от 29 ноября 2016 г. N 106-кз, предусматривающие увеличение минимальных размеров образуемых новых земельных участков из земель сельскохозяйственного назначения с 30 до 2 500 гектаров [9]. Этот пример, демонстрирующий неоднозначность региональной практики.

Очевидно, что краевой закон ограничивал конституционное право собственности на землю, не позволяя гражданам свободно владеть, пользоваться и распоряжаться принадлежащими им землями, так как при средней по краю величине земельной доли в 10 га для выдела ее в натуре необходимо было объединиться по крайней мере 30 собственникам.

Ставропольский краевой суд при рассмотрении дела о земельных паях посчитал, что этим Законом нарушен баланс частных и публичных интересов, и законодатель вторгся в баланс интересов крупного, среднего и малого сельскохозяйственного предпринимательства, что нельзя признать соответствующим Конституции. Рассматривая иск краевой прокуратуры вместе с аналогичными исками отдельных граждан, Суд признал недопустимыми установленные ограничения их земельных прав, поскольку для выполнения законодательных требований этим лицам необходимо объединение не менее 227 - 277 человек, что приводит к фактической невозможности свободно владеть, пользоваться и распоряжаться принадлежащими им земельными долями.

Региональныые законодатели также принимают законы, ограничивающие права и свободы личности. Типичным примером может служить региональное законодательство об административных правонарушениях, которое содержит ограничения многих субъективных прав. Так, в ст. 7.4 Закона Ставропольского края от 4 марта 2005 г. N 14-кз установлена административная ответственность за неиспользование в течение одного года земельного участка, предоставленного для сельскохозяйственных или иных целей. Очевидно, что тем самым ограничивается конституционное право человека свободно владеть, пользоваться и распоряжаться принадлежащей ему землей. [31]

Однако установление административных запретов региональными законами считается соответствующим конституционным положениям и в этой связи допустимым, поскольку Конституционный Суд в своем Определении от 1 октября 1998 г. N 145-О, исходя из нахождения административного законодательства в совместном ведении Российской Федерации и ее субъектов, разъяснил, что субъекты РФ вправе принимать собственные законы в области административных правонарушений, если они не противоречат федеральным законам, регулирующим те же правоотношения.

С учетом проведенного анализа представляется возможным полагать, что в конституционно-правовой действительности возникло реальное противоречие между правовой позицией Конституционного Суда о том, что права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены только федеральным законом, и региональной законодательной практикой, в рамках которой такие ограничения осуществляются повсеместно. Данное противоречие, копившееся годами, образует важную методологическую проблему, которая нуждается в анализе и поиске решения.