ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 08.07.2020
Просмотров: 3108
Скачиваний: 7
"Малыш", "Обитаемый остров", "Хищные вещи века", "Жук в муравейнике", "Гадкие лебеди", "Волны гасят ветер" - произведения, свидетельствующие о принципиальных изменениях в картине жизни и художественном мире писателей конца 60- 70 гг, которые усложняются настолько, что соавторам требуется обращение к постоянным (сквозным) персонажам и идеям. В итоге ряд повестей организуется в своеобразный цикл, в составе которого каждое произведение самостоятельно, но вместе они образуют новый семантический уровень обобщения. Одной из ключевых, постоянных в этот период идей оказывается идея Прогрессорства, впервые обозначенная в романе "Трудно быть богом". Своеобразный итог размышлениям по поводу возможности "помочь в развитии" другой цивилизации подводит Тойво Глумов ("Волны гасят ветер") словами :"пока он, потрясая гульфиком и размахивая шпагсй, топчется по булыжнику арканарских площадей, здесь... какой-нибудь ловкач в модном радужном плащике и с метавизиркой через плечо прохаживается по площадям Свердловска... Никаким богам нельзя позволить вступаться в наши дела, богам нечего делать у нас на Земле, ибо "блага богов - это ветер, он надувает паруса, он и подымает
бурю"(из Верлибена)".
Идея Прогрессорства напрямую связана с идеей Странничества. Первое упоминание о Странниках встречается в повести "Жук в муравейнике" - неведомые существа, с какой-то целью, еще в эмбрионах, пометили и запрограммировали развитие нескольких десятков землян. Что будет, если один из отмеченных. Лев Абалкин, доберется до загадочного "саркофага", где хранится шар с его знаком? Озарение? Катастрофа? Начальник КОМКОНа Рудольф Сикорски занимает оборонительную позицию по отношению к неведомому и убивает Абалкина, Доктор Бромберг, напротив, убежден в том, что все должно идти так, как идет, даже если кажется, что все должно быть иначе.
О синдроме Сикорски (не рисковать и не вступать в контакт) не раз будет вспоминаться в своеобразном продолжении "Жука..." повести "Волны гасят ветер". Тем не менее однозначной авторской оценки это явление не получит.
Сложная художественная форма "Волн..." призвана с максимальной достоверностью воспроизвести атмосферу и реконструировать события, связанные с расследованием, которое некогда вел бывший прогрессор, ныне сотрудник КОМКОНа Тойво Глумов. Для этого авторы предельно "документализируют" повествование, вводя в него письма, официальные бумаги. Цельная картина происходящего собирается из мозаики эпизодов и впечатлений Максимом Каммерером (героем, пришедшим в "Волны..." из "Обитаемого острова"). На первый взгляд, все свидетельствует о присутствии Странников на Земле. В связи с этим вновь встает вопрос об отношении к ним, уточняются причины неприятия странничества: "Никто не считает, будто странники стремятся причинить землянам Зло... Мы боимся, что они начнут
творить здесь добро, как они его понимают".
Обоснование отказа от помощи извне герои находят в собственном печальном морально-этическом опыте прошлого : "Я был Прогрессором всего три года, я нес добро, только добро, ничего, кроме добра, и, господи, как же они ненавидели меня, эти люди! И они были в своем праве. Потому что боги пришли, не спрашивая разрешения. Никто их не звал, а они вперлись и принялись творить добро. То самое добро, которое всегда добро. И делали они это тайно, потому что заведомо знали, что смертные их целей не поймут, а если поймут,
то не примут...".
Логика отторжения, испытанная на себе землянами, оборачивается ими против Странников - "Они пришли без спроса - это раз. Они пришли тайно - это два. А раз так, то, значит, подразумевается, что они лучше знают, что нам надо, - это раз, и они заведомо уверены, что мы либо не поймем, либо не примем их целей, -
это два."^ Так Странничество оказывается "просто инверсией давным-давно известной человеческой практики... просто прогрессорство навыворот". Обращает на себя внимание полное (двустороннее) опровержение идеи прогрессорства- миссионерства (до сих пор популярной в произведениях фантастики). От оптимистической оценки покорения и "очеловечивания" Космоса в ранних произведениях, через сомнение в целесообразности ("Трудно быть богом") и возможности ("Малыш") этого, в 70-ые гг. Стругацкие приходят к полному отрицанию означенной идеи, полностью перенося художественное внимание с внешних факторов развития человека и человечества на внутренние.
Парадоксальной оказывается финальная развязка "Волн..." Опровергнув путь прогрессорства и практику странничества, герои обнаруживают, что никакой сверхцивилизации Странников не существует вовсе! Неведомое пришло не извне, оно таилось внутри. Новая раса "люден" возникает среди землян в результате некой генетической мутации. Первые из осознавших в себе "новоприродность" помогают направленной эволюции последующих "мутантов", активизируя изменения в них, и только в них. Но людены - уже не люди. Они уходят с Земли , т.к. принадлежат Космосу, и постепенно утрачивают "человеческое" : "Мы - не люди. Мы -людены... Мы не результат биологической революции. Мы появились потому, что человечество достигло определенного уровня социотехнологической организации", "В подавляющем большинстве своем людены на Земле не живут. Все их интересы, вся их жизнь - вне Земли. Черт подери, не живете же вы в кровати! А постоянно связаны с Землей только акушеры... и гомопсихологи" "Интересы метагомов и землян, по сути, не пересекаются".
Людены покидают Землю, оставив на память о себе информацию, что в человеке, кроме "третьей импульсной" (превращающей в люден), есть еще четвертая и пятая, назначение которых не известно... Тойво Глумов оказывается носителем "третьей импульсной", т.е. потенциальным людсном. Его борьба со Странниками оказывается борьбой с самим собой, он проигрывает - и уходит к люденам.
Авторы далеки от восторженного оптимизма по поводу открывающихся перед люденами возможностей : превращение это "гораздо хуже смерти" (с. 126). Ася Глумова убеждена в отношении бывшего мужа - "Он несчастен. Как и все они". Неоднозначны итоговые размышления писателей - "Они ушли. Совсем. Несчастные, и оставив за собой несчастных. Человечность. Это серьезно" - так нужны ли людены людям и наоборот? Рывок ли это вперед или странный эксперимент с неуправляемыми и неизвестными последствиями? Есть ли в существовании люден цель или их появление самоценно? Стоит ли "люденство" человечности гуманности? Вопросов много. Помочь найти на них ответы может принцип жизни и действия Л.Горбовского "Из всех возможных решений выбирай самое доброе""
Мучительным поиском путей человеческого прогресса отмечена художественная практика братьев Стругацких последнего периода творчества. В это время вновь авторы возвращаются к "Гадким лебедям", переписывая повесть в различных вариантах под названиями "Время дождя" и "Туча". Снова осмысливая идею "вертикального прогресса", авторы утверждают "Внутри вида зарождается новый вид". Но его рождение означает уход и гибель в
конечном счете старого - "Будущее создается тобой, но не для тебя" *. При этом, по Стругацким, основным конфликтом оказывается желание одних "строить новый мир...Только строить! Ничего не разрушать, только строить" - и стремление других сохранить все, как есть, одновременно не допустив новое даже на уровень параллельного существования - "старые миры не любят, когда кто-то строит новые. Они сопротивляются. Они норовят помешать"-. Люди опасаются - "будущее идет на нас...И если мы не сумеем принять немедленные меры, нас сотрут в порошок", но борьба с будущим оказывается борьбой с собственными детьми - "Убиваем мы их. Каждый день убиваем. И знаете, почему? Не умеем мы с ними больше ничего делать. Только убивать и умеем. Всю жизнь мы только тем и занимались, что превращали их в таких, как мы. А теперь они отказываются превращаться, и мы стали их убивать". Приговором всему прежнему пути развития человечества становятся слова, услышанные людьми из Тучи : "Вы очень любите подражать своим предкам и полагаете это важным человеческим достоинством, а они -нет. Не хотят подражать вам. Не хотят вырасти пьяницами и развратниками, скучными обывателями, рабами, конформистами, не хотят, чтобы из них сделали преступников против Человечества, не хотят ваших семей и вашего государства".
Путь в будущее оказывается связанным с полным переосмыслением всего того, что принято считать культурным наследием человечества. Под силу он оказывается только детям, подросткам, осознавшим, "то, что наиболее естественно, наименее подобает человеку... Естественное всегда примитивно. Амеба - да, она естественна. Но человек - существо сложное, естественное ему не идет".
Высочайший уровень обобщения (город не имеет названия, герои не всегда обладают собственным именем, а если оно есть, все равно за каждым из них определенный тип - прогрессивный ученый, обыватель, полицейский-, объясняются герои часто на языке словесных формул, а происходящее передается системой символов) поднимает художественную идею повести на уровень итоговой писательской картины мира и человека в нем. Своеобразной квинтэссенцией сказанного и написанного писателями о будущем звучат слова: "Мы поносили тебя. Мы восхваляли тебя. Мы унижали тебя. Мы мастерили тебя по своему облику и подобию. Мы распоряжались друг другом, мы приказывали, мы горланили, и галдели, и пустословили от твоего имени. Мы творили мерзости от твоего имени и во имя твое. Все мы клялись умереть за будущее, но умирать норовили в прошлом. Нам и в голову не приходило, что суждено нам наконец встретиться с тобой лицом к лицу... И вот теперь, когда мы с тобой встретились, молю тебя об одном: не карай! Многие из достойных кары твоей не ведали, что творят. Они вообще не думали о тебе. Милосердия!" Однако, оказывается, что "Будущее не собиралось карать. Будущее не собиралось миловать. Будущее просто шло своей дорогой".
Произведения Стругацких привнесли в отечественную фантастику 70 - 80 гг. мощный аналитический потенциал, обогатили ее живописностью в сочетании с интеллектуальной насыщенностью. Построенная на органическом единстве серьезной мысли и увлекательной интриги, их проза отмечена присутствием выраженного притчевого начала и представляет собой современную антиутопию как форму самопознания общественного быта.
Для художественной концепции мира Стругацких характерно присутствие необычного -"нечто" - тайны, до конца не разрешимой. Через все произведения последних десятилетий красной нитью проходит предупреждение : осторожно, тайна рядом! "Нечто" существует само по себе, вне зависимости от мнений и представлений людей, и может оказаться в равной степени "ветром, надувающим паруса" или "ветром, рождающим бурю", не исключено, что тем и другим одновременно.
Мир, как он видится авторам, основан на непрекращающейся борьбе человека, в первую очередь, с самим собой. Исход этой борьбы часто остается неизвестным, а результат ее волнует писателей меньше, чем процесс. В связи с вышесказанным, особо остро Стругацкие ставят вопрос о возможности в процессе борьбы сохранить достоинство человека и готовность предстать перед судом времени. Писатели подчеркнуто отказываются прогнозировать образ человека будущего - "задачу изображать людей иного времени, будущего, мы никогда не ставили и не будем ставить перед собой...". Их больше интересует исследование современной жизни и человека, экстраполируя их в будущее, гиперболизируя и иногда доводя до гротеска. При этом будущее рассматривается как экстремальные обстоятельства, проявляющие все сущностное в человеке, делающие очевидными закономерности его поведения.
Серьезность писательского отношения к проблеме нравственной готовности человека встретиться с будущим "лицом к лицу" подчеркивается часто встречающимся в их прозе мотивом тупика и идеей другого пути (каким он может оказаться - вопрос остается открытым, предположения такого -рода Стругацкие -не конкретизируют). Так вся проза Стругацких последнего времени представляет собой своеобразную интеллектуальную головоломку на тему "человек, социум, человечество на путях возможного прогресса", представленную в авантюрно-философской форме.
Проза И.Ефремова и А.и Б. Стругацких создала две основные стилевые и содержательные отправные точки в русской фантастике второй пол. XX века: литература ответов, глобальных прогнозов в отношении будущего, преимущественно социального плана, и литература вопросов, оригинальных предположений, гипотез, берущих начало в настоящем, отличающихся философским подходом к осмыслению действительности. По сути, это фантастика учительства - что делать?- и фантастика ученичества -кто виноват? Не противореча друг другу, а скорее, взаимодополняя, два этих направления доминируют в молодежной фантастике последних десятилетий.
Оригинальными художественными исканиями отмечена творческая деятельность С.Павлова, одного из последовательных сторонников "ефремовской школы", дебютировавшего в конце 60-х годов романом "Аргус против Марса". Среди его лучших произведений - повести "Ангелы моря", "Чердак Вселенной", "Неуловимый правд", романы "Акванавты" и "Лунная радуга". Последний роман вызвал большие споры самим фактом своего появления : оригинальная композиция позволила автору совместить антиутопию (1 часть) с утопией (2 часть), прийдя к выводу - то, что кажется тупиком, может оказаться началом новой дороги.
Павлов (как и Ефремов) рассматривает общество в состоянии полиглобализма (человечество объединено и стоит на пороге вовлечения всей Солнечной системы в свой социально-общественный быт). Автор подчеркивает, что подобное объединение возможно не столько как результат внутренних тенденций развития, сколько -перед лицом реальной глобальной опасности. Такой опасностью, по С.Павлову, может стать проблема Внеземелья. Отчетливо проходит через обе части романа известная мысль С.Лема "среди звезд нас ждет Неизвестное".
"Экзотизм" (паранормалные свойства, изменение видовых признаков человека) герои "Лунной Радуги" приносят из дальнего полета, и в первой части романа очевидно опасливое отношение земного социума к "подарку Внеземелья" - возможности "экзотов" колоссальны, но сохранится ли в них верность земной этике? Не окажутся ли они "отверженными" и не отомстят ли за свое "уродство" людям? Вторая часть романа - своеобразная полемика со Стругацкими. Достаточно многочисленная группа "экзотов", невольно становится "новым видом". Сохранив человеческие чувства и качества души, они обретают принципиально новые возможности. Опасаясь за сохранность земной генетики и стремясь жить в соответствии с новой, космической, данностью, "экзоты" уходят с Земли к звездам, но уходят как выросшие дети, сохраняя благодарность и любовь к отчему дому, а также стремление поддерживать с Землей постоянный контакт. Так идея "вертикального прогресса", выдвинутая Стругацкими, обретает оптимистическую - ефремовскую - качественность осмысления.