4. Фантастика и сказка. Кир Булычев «Заповедник сказок», «Козлик Иван Иванович». А. и Б. Стругацкие «Понедельник начинается в субботу», «Сказка о тройке», «Повесть о дружбе и недружбе».

Литература основная

1. Гуревич Г. И. Беседы о научной фантастике. – М., 1991.

1. Кагарлицкий Ю. Что такое фантастика? – М., 1974.

1. Русские детские писатели ХХ века. Биобиблиографический словарь. – М., 1997.

Самостоятельно

Краткий обзор истории развития фантастики (античность – Лукиан Самосатский, средневековье – Рабле, Томас Мор, эпоха Просвещения – Кампанелла, де Бержерак, Свифт).

XIX век – зарождение собственно фантастической литературы. Эдгар Аллан По как родоначальник детектива и «science fiction» («Необыкновенное приключение Ганса Пфааля»). Расцвет научной фантастики «жюльверновского толка». «Необыкновенные путешествия» Жюль Верна. Мэри Шелли как родоначальница «fantazy» («Франкенштейн, или современный Прометей»).

Начало ХХ века – социальная фантастика и фантастика предвидения (Герберт Уэллс, Алексей Толстой).

Литература

1. Гуревич Г.И. Беседы о научной фантастике. – М., 1991.

1. Кагарлицкий Ю. Что такое фантастика? – М., 1974.

1. Минералова И.Г. Детская литература. – М., 2002. – С.153-159.

1. Русские детские писатели ХХ века. Биобиблиографический словарь. – М., 1997.

ФАНТАСТИКА 90-х ГОДОВ. ФЭНТЕЗИ

В конце 80-х — начале 90-х гг. по­степенно поднимался «железный занавес», отделявший «социалисти­ческую» фантастику от «капитали­стической».

Правда, «занавес» был с прореха­ми. Те западные авторы, чьи сочине­ния хотя бы как-то критиковали ка­питализм или просто выглядели «безобидными», с точки зрения со­ветских литературных властей, пере­водились и издавались. Любители знали некоторых классиков зару­бежной фантастики: например, Рэя Брэдбери, Роберта Шекли, Кобо Абэ, Айзека Азимова, Пьера Буля. Но это было каплей в море. Большинство произведений Клиффорда Саймака, например, или Гарри Гаррисона счи­тались «неправильными» и не пере­водились: будущее там рисовалось как арена жестоких звёздных войн или похождений ловких преступни­ков. Из-за противоречий с марксист­скими взглядами на мир за кулисами оставались Джек Вэнс, Роджер Желязны, Спрэг де Камп, а также многие другие.

Конечно, кое-что привозили из-за рубежа, но этот тонкий ручеёк не мог удовлетворить спрос на западную фантастику. Её любителям приходи­лось покупать на чёрном рынке «са­мопальные» переводы, размножен­ные на печатной машинке.

И вот «железный занавес» поднял­ся — ручеёк превратился в гремящий поток. За десять-пятнадцать лет, начи­ная с середины 80-х гг., было издано во много раз больше западной фан­тастики, чем за всё время существо­вания СССР. Произошло «великое знакомство».

Российская фантастика стала по­степенно превращаться в часть ми­ровой, принимая общие правила игры. А они таковы: чёткое разде­ление литературы на фантастику и нефантастику — в прошлом. Гораздо важнее противостояние массовой литературы и литературы для интел­лектуалов, элиты. В России 90-х гг. изящная словесность молниеносно раздвоилась — как и всюду в мире за­долго до того.

---

Фантастика, вне зависимости от художественных достоинств, попала в массовую литературу. Сознание со­временного человека устало от сует­ливой городской действительности с её стрессами и заботами. Чтобы рас­слабиться, житель огромного города ищет способ уйти от реальности, почувствовать себя живущим в ином мире, увидеть в унылой повседневно­сти лёгкую и приятную игру. Как пра­вило, фантастика позволяет без тру­да сделать это. Особенно сильный эффект даёт фэнтези, поскольку в этом жанре читателю предлагается реальность, похожая на сказочную. Она бесконечно далека от тяжёлых рабочих будней.

Фэнтези — фантастика мечей и волшебства — расцвела пышным цве­том в России 90-х гг. Традиции это­го жанра в русской литературе уходят корнями в серебряный век Ещё в ро­мане Валерия Брюсова «Гора Звезды» (опубликован посмертно в 1975 г.) та­инственная цивилизация лэтэев гиб­нет в результате восстания рабов. Борьба рабов и господ вообще один из традиционных сюжетов фэнтези. Брюсов показывает, что настоящим господином может считаться лишь тот, кто потере свободы предпочита­ет смерть.

Но в целом жанр фэнтези привил­ся в России поздно, когда в мировой фантастической литературе он имел уже давнюю историю. Некоторые приёмы фэнтези использовали бра­тья Стругацкие в романе «Трудно быть богом» (см. статью «Аркадий На­танович и Борис Натанович Стругац­кие»). Но только в начале «перестрой­ки» этот жанр прочно вошёл в отечественную фантастику. Его «вве­ла» Ольга Ларионова в романе «Чакра Кентавра» (1988 г.), повествующем о любви и славных приключениях кос­мических рыцарей.

Один из самых известных авторов российской фэнтези — Максим Фрай (таков коллективный псевдо­ним С. Мартынчик и И. Стёпина). Се­рия романов Фрая рассказывает о странствиях сэра Макса по мирам, со­зданным его воображением. На Зем­ле он не занимал высокого положе­ния, не выделялся ни особенным интеллектом, ни силой, ни красотой. Его существование было тихим и незаметным. Но в фантастическом го­роде Ехо сэр Макс обретает статус могущественного мага, его желания, вплоть до самых потаённых, рано или поздно исполняются. Собственно, ис­полнение всех желаний главного ге­роя — ключ к успеху Фрая. Демонст­рируя, как легко мечта переходит в реальность, он даёт возможность от­дохнуть душой миллионам жителей России, уставших от бесконечной неустроенности.

Ещё одно имя, прочно вошедшее в 90-х гг. в пантеон российской фэнте­зи, — Мария Васильевна Семёнова (родилась в 1958 г.). В нескольких романах ей удалось вывести положи­тельного супергероя — мастера бое­вых единоборств Волкодава, который путешествует по миру, бесстрашно защищая слабых и несправедливо обиженных. Ещё в 70-х гг. в фанта­стике появился «славянский» стиль;

традиционных магов, королей и ры­царей западной фэнтези в ней заме­нили волхвы, князья, дружинники. Он прижился, поскольку массовому чи­тателю нравилось читать о «родном». В 90-х гг. этот стиль завоевал огром­ную аудиторию. Волкодав родом из племени веннов, точь-в-точь срисо­ванных с восточных славян. Поэто­му он вызвал самые тёплые чувства. В романах Семёновой психология ге­роев даётся весьма поверхностно, пейзажи в разных местах словно ко­пируют друг друга, повторяются и сюжетные ходы. Но читатель всё прощает автору за главного героя — светлого витязя.

---

В 1986 г. Кир Булычёв, выступая перед студентами МГУ, сравнил музы­ку и фантастику. По его словам, на фантастике всегда лежало «клеймо чечётки». Как бы хорошо чечёточник ни владел своим искусством, его за­ведомо поставят ниже самого плохо­го исполнителя балета. Так и фантаст заранее проигрывал сравнение с ав­тором сочинений о... сельском быте, например. На протяжении многих десятилетий фантастика считалась необязательным добавлением к «большой» литературе. Уже через не­сколько лет ситуация изменилась. Фантастика приобрела у массового читателя большой авторитет. Одно­временно среди известных авторов фантастических произведений воз­росла склонность обращаться к «веч­ным» вопросам: о смысле жизни, о любви, о Боге, о бессмертии...

Евгений Юрьевич Лукин (ро­дился в 1950 г.), который к началу «перестройки» получил уже широкую известность, в 1998 г. выпустил ро­ман «Зона справедливости», где по­старался доказать, что единствен­ный приемлемый для человечества способ жизни - полный отказ от на­силия. «Зона справедливости» предлагает модель такой ситуации, когда любой палач неизбежно сам оказы­вается жертвой. В результате каждый, перед тем как сжать кулак или пере­дёрнуть затвор, задумывается: а сто­ит ли? И пусть за этой мыслью — страх перед воздаянием, но не родится ли из него впоследствии любовь к ближнему?

Фантастика живёт по тем же за­конам, что и вся художественная литература. Только, быть может, раз­вивается более бурно, чем прочая изящная словесность.

Фантастика в детской и подростково-юношеской литературе -явление сложной природы. С одной стороны, фантастическая образность всегда присутствовала и реализовывалась в жанрах сказки, эпоса, аллегории, легенды, гротеска, утопии, сатиры, а все эти жанровые формы занимали большое место в традиционном круге детского чтения. С другой стороны, с момента появления собственно фантастических произведений, авторы-фантасты специально для детей долгое время почти ничего не писали. Тем не менее, лучшие произведения фантастики неизменно адаптировались детской и юношеской аудиторией. Более того, во второй половине XX века стало ясно, что детство и подростково-юношеский возраст - наиболее благодатны для восприятия фантастической стилистики и образности.

Довоенная советская фантастика формировалась и развивалась, преимущественно, под знаком поиска темы и адекватной ей формы. Первая с хронологической точки зрения советская фантастическая повесть Н. Комарова "Холодный город" (1918) была посвящена глобальной катастрофе, которая преодолевается мощью технического гения человечества. Параллельно в это время одно за другим появляются произведения социально-этической, философской (Уэллсовской) направленности, зарождаются и оформляются утопия, антиутопия и дистопия советского времени (Замятин Е. "Мы" 1923 г., Шагинян М. "Месс-Менд" 1923 г., Эренбург И. "Трест Д.Е. История гибели Европы" 1923 г., Окунев Я. "Грядущий мир" 1924 г.), в них значительное место занимает тема революции, осмысливаемая под разными углами зрения. Тем не менее технические фантазии занимают ведущее место в произведениях Толстого А. "Гиперболоид инженера Гарина", Мухановой Н. "Пылающие бездны" 1924 г., Катаева В. "Повелитель железа" 1925 г.. Орловского В. "Машина ужаса" 1927 г., "Бунт атомов" 1928 г. Фантастика научной гипотезы в 20-е годы исключительно продуктивна и отличается буйством (вплоть до необузданности) технологических предположений. Самой яркой фигурой названного периода становится А.Беляев. В его произведениях человек живет под водой, как рыба ("Человек-амфибия"), летает, как птица ("Ариэль"), его голова длительное время живет отдельно от тела ("Голова профессора Доуэля") и т.п.

---

Становление русской детской и юношеской фантастики XX в. тесно связано с развитием приключенческих жанров и сказки. Эта родственность очевидна в присущих фантастике калейдоскопе событий, остросюжетности, особом значении тайны. В 30-ые годы известный советский фантаст А.Беляев утверждал : "Всем известны сказочные сапоги-скороходы, ковер-самолет, волшебные зеркала, при помощи которых можно видеть на далекое расстояние. Подобные

сказки - предшественники научной фантастики". Эти слова точно отражают основную направленность немногочисленных произведений русской детской фантастики первой половины XX века - инженерные фантазии, фантазии техники, в которых человек оказывается менее занимательным, чем гипотетические достижения науки или новые миры. "Тенденцией- проявлять интерес не к жизни героя, а к явлениям внешнего мира, с которыми он сталкивается, - можно объяснить и появление так называемых романов-экскурсий ~ утверждает сегодня известная исследовательница фантастики Т.Чернышева, имея в виду такие произведения, как "Плутония" В.Обручева, "Звезда КЭЦ" А.Беляева, "Необыкновенны приключения Карика и Вали" Я.Ларри. Ранние произведения отечественной детской фантастики очень напоминают "взрослые", с той разницей, что в них нормативным было присутствие юного героя-, а сказочное начало оказывалось более ощутимым. Чудесное часто немотивированно и существует "аз 15", как данность; персонаж может быть лишен художественного характера, выполняя служебные функции и выступая авторским рупором идей;

герои отправляются в "иномир" в связи с какой-то бедой или недостачей и, пройдя ряд испытаний, возвращаются домой с искомым и т.п. Как и в сказке, в этих произведениях призма писательского внимания перенесена на исключительное (часто сопряженное с недостоверным), а уровень остранения очень высок. Названные черты легко обнаруживаются и в произведениях более позднего периода Г.Адамова "Победители недр", "Тайна двух океанов", "Изгнание владыки", Г.Мартынова "Калисто и Калистяне", "Гианэя", "Звездоплаватели", А.Казанцева "Гость из космоса", "Пылающий остров". Не случайно поэтому в 50е годы известный критик С.Полтавский утверждал, что "научная фантастика в подавляющем большинстве случаев ведет свой род скорее от большой народной мечты, от древних мифов и сказок, чем социальных утопий". Не удивительно, что даже в 60-ые гг. теоретик и практик советской детской фантастики Г.Гуревич был убежден : "Научная фантастика продолжает линию тех волшебных сказок, которые выражали мечту человека о власти над природой".

Первые годы пятилетки несколько отвлекли внимание писателей от фантастики в сторону "реальных" чудес, но уже к 1935 г. фантастика вновь занимает одну из лидерских позиций в приключенческо-познавательной литературе. При этом усиливается и становится более обоснованным техническое начало фантастических произведений. Авторы стараются избегать откровенно неправдоподобных идей, а выдвигаемые гипотезы прорабатывают в деталях (даже у А.Беляева появляются длинные научно-технические главы-описания - см. "Прыжок в ничто"). В том же ключе написаны "Пылающий остров" А.Казанцева, "Генератор чудес" Ю.Долгушина, "Тайна двух океанов" и "Победители недр" Г.Адамова. Обращает на себя внимание, что примитивная во многом форма изложения, слабо мотивированные характеры, самоценная погоня за динамикой приключенческой фабулы за счет перенасыщения повествования событиями, в сочетании с ограниченной возможностью научно-технического прогноза делает подобные произведения тесно привязанными к своему времени. За редким исключением, они быстро и безнадежно устаревают.

---

Годы Великой Отечественной войны были периодом обращения к иным проблемам и художественным формам: фантастика практически полностью исчезла из творческой палитры современности. Способствовала этому и сложившаяся в послевоенные годы обстановка нетерпимости к условности ("проявлению враждебного модернизма"), неприятие всех форм иносказания, подчиненность литераторов жестким установкам "сверху". В печати появляются только отдельные рассказы, в основе которых - попытка разгадать научную загадку. Фантастика в них присутствует почти незримо, неощутимо, на уровне предположительного и гипотетически возможного (лучший пример тому - "Рассказы о необыкновенном" И.Ефремова). Настойчивость критики в осуждении зарубежной "космической", "уводящей от реальности" фантастики, подчеркнутая обращенность к "ближним" проблемам, приводила к "обытовлению" фантастических произведений. В основном, это была фантастика изобретений или открытий, максимально "опредмеченная" и экстраполированная в современность.

Однако открытие в СССР "космической Эры" после запуска первого спутника изменило ситуацию и приоритеты. К концу 50-ых годов фантастика начинает отвоевывать утраченные позиции. Заметную роль в литературном процессе начинают играть новые писательские" имена - КЕфремова, В.Немцова, В.Охотникова. Свидетельством вернувшегося к фантастике интереса и признания стал объявленный в "Технике-молодежи" конкурс на лучшее научно-фантастическое произведение. Дискуссия "об условности" положит конец гонениям на сказку и фантастику. Публикация в 1957 г. романа И.Ефремова "Туманность Андромеды" откроет новый (современный) этап развития русской фантастики, ее возрождения и обновления. За И.Ефремовым в литературу мечты прийдут бр. Стругацкие, А.Днепров, В.Журавлева, Г.Альтов. Несколько позже - И.Варшавский, Д.Биленкин, С.Гансовский, К.Булычев. Среди ярких имен последних десятилетий - С.Павлов. В.Щербаков, В.Бабенко, В.Кузьменко.

Динамика развития детской фантастики 30 - 50 гг. - это "количественное" открытие границ фантастического мира в пространственном и временном отношении. Действие может происходить в космосе (во всем его структурном разнообразии), на Земле и под землей, в море или океане. При этом героям зачастую оказывается подвластно время - прошлое, настоящее и будущее, иногда в произведении образуется своеобразный "синтез времен". Одновременно идет открытие ведущих фантастических тем: тема працивилизации или альтернативной истории (Казанцев А. "Фаэты"), тема будущей цивилизации, космическая тема (Ефремов И. "Сердце Змеи", "Туманность Андромеды") и тема искусственного интеллекта (Росохватский И. "Гость"), тема человеческих возможностей и резервов (Гуревич Р. "Месторождение времени"), тема загадочных явлений природы (ранние рассказы И.Ефремова) и тема глобальной катастрофы, тема контакта (Мартынов Г. "Калисто", "Гианэя"). Как и "взрослая", фантастика для детей и юношества подвержена буйному техническому мифотворчеству. Многие произведения "технической мечты", адресованные изначально старшему поколению, вне зависимости от авторских устремлений, переходят в круг детского и юношеского чтения. Одним из ведущих мотивов детской фантастики становится мотив контакта, что не случайно, с учетом детской естественности и непредвзятости.

---

Смотрите также файлы

• Основы права Учебник З. Г. Крылова.doc

• полный отчет.docx

• Акушерство.doc

• э-4.doc

• ТЭА -2.docx