ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 06.10.2020
Просмотров: 2607
Скачиваний: 39
эгоцентризм.
В аспекте микросоциологического изучения истерических состояний
представляла интерес оценка влияния профессиональных факторов (выбор
профессии, смена работы, условия трудовой деятельности) и образования.
Среди лиц, не менявших выбранную профессию и работу или сменивших ее не
более 3 раз, преобладали больные неврозом и психозами (соответственно
32,9±0,94 и 36,1±1,52%) по сравнению с больными психопатией (27,9± ±1,18%).
Частая смена работы и профессии (свыше 7 раз) оказалась более
свойственной для психопатии, а среди отдельных генетических подгрупп ее —
для «ядерной» подгруппы. Установленная нами закономерность совпадает с
мнением К. Leonhard (1964) о том, что чем ближе личность к истерической
психопатии, тем чаще меняется работа и тем скорее наступает момент ее
окончательного оставления, ибо она начинает казаться слишком тяжелой и дело
заканчивается «бегством в болезнь». Число неработающих было одинаково в
разных группах истерии.
Анализ профессиональной деятельности больных к моменту обследования
показал преобладание во всех трех группах квалифицированных специалистов,
а среди больных неврозом учащихся школ и техникумов. Весьма часто выбор
профессии был связан с воплощением желания больного истерией «быть на
виду»: педагогическая, врачебная, актерская деятельность, художники,
культорганизаторы, административно-управленческий аппарат и т. п. Особо
значимым он оказывался для больных истерической психопатией, у которых
при достижении внимания и признания постепенно вырабатывалась устойчивая
и продолжительная компенсация. В работе, связанной с положительными
эмоциями, больные проявляли поразительную способность к длительному
напряжению. В
целом
выбор
личностью
профессии, наиболее
соответствовавшей ее типологическому складу, способностям, приобретенным
навыкам, позволял в значительной степени достичь устойчивой социальной
позиции за счет создания определенной «экологической ниши».
В перечне характерологических качеств истерической (акцентуированной и
психопатической) личности, затруднявших трудовую адаптацию, чаще
встречались неусидчивость, недисциплинированность, повышенное само-
мнение, отсутствие ответственности за порученное дело. Особо тягостными и
непереносимыми оказывались ситуации с пребыванием в профессиональной
среде, резко обеднявшей контакт с людьми, а также выполнение однообразной,
размеренной и неинтересной работы, лишавшей воображение больного
истерией питательной «почвы»: в условиях сенсорного «голода» усиливалась
тенденция любыми средствами обратить на себя внимание, отмечались
недостаточная продуманность поступков, работа наспех. Психологически
трудными оказывались также коллизии, требовавшие разумного расчета и
строгого контроля в выполнении профессиональных и жизненных планов. Как
правило, отсутствовала должная оценка и реальное соразмерение своих сил и
возможностей, преобладало стремление выдавать желаемое за действительное,
конкретные цели и задачи подменялись надуманными проектами.
Анализ культурного уровня и полученного образовании показал достоверное
превалирование лиц с неполным средним образованием (38,8±0,34%), далее — с
начальным (18,0±0,56%), средним (15,6±0,62%), средним специальным
(14,3±0,66%) и высшим (12,1 ±0,73%); весьма редко встречались неграмотные
люди (1,07± ±1,02%). В группах больных неврозом и психозами преобладали
лица со средним специальным образованием (соответственно 17,8±1,41 и
20,5±2,35% при сравнении с психопатией — 6,6±1,78%) при кратковременности
и обратимости социальной дезадаптации они успевали закончить техникум,
специальное училище. Больные истерической психопатией в силу известной
«бесплановости» воли часто не завершали начатой учебы, быстро разоча-
ровывались в выбранной профессии. У них складывалась система взглядов,
отражавшая крайне субъективную оценку своей общественной позиции,
повышенная эмотивность, недостаток самообладания и выдержки, пре-
тенциозность, легко приводившие к возникновению индивидуально-
непереносимых ситуаций, на которые истерические натуры давали бурные
аффективные реакции.
Предметом специального исследования явилось изучение частоты и степени
правонарушений, совершенных больными истерией, а также социально-
психологических условий совершения ими общественно-опасных действий
(ООД). По мнению S. В. Guse (1967), G. Pankow (1978), имеется достоверная
связь истерии с социопатией: они представляют собой два варианта одного
патологического процесса. Наряду с этим существует точка зрения [Student V.,
Drvota S., 1974], что больные истерией являются скорее жертвами, чем
инициаторами насильственных поступков. Б. В. Шостакович (1971) установил
высокую степень соответствия между формой психопатии и характером
правонарушений; из общего числа невменяемых психопатических личностей
лица с истерической структурой составляли 0,3% всех наблюдений, а в самой
группе истерических психопатий признавались невменяемыми в 1,4% случаев.
В. В. Гульдан (1982) указывает на тесную связь мотивов правонарушений с
ведущими личностными чертами.
Клинико-катамнестическим путем обнаружено достоверное преобладание
лиц с истерической психопатией, привлекаемых к уголовной ответственности
(28,7±1,10%), по сравнению с больными неврозом (6,6 ±2,51%) и психозами
(21,7±2,27%). Структурно-динамическое рассмотрение типологической основы
истерической личности позволило обратить внимание на некоторые
характерологические качества, которые как бы облегчали появление
асоциальных и антисоциальных поселков. К ним отнесены такие черты, как
легкая внушаемость и податливость отрицательным средовым влияниям,
гиперконформность, чрезмерно развитое воображение, тяга к таинственному и
иррациональному, наклонность к патологическому фантазированию и
псевдологии, жажда чужого внимания, стремление играть исключительную
роль, аффективная логика мышления. При наличии такого чисто истерического
личностного (акцентуированного, препсихопатического или психопатического)
склада обнаруживались весьма специфические противоправные действия:
клевета, мошенничество, угон машин, участие в групповых кражах, похищение
чужих детей, нанесение телесных повреждений (брызганье кислотой), ложное
обвинение в изнасиловании и т. п. Характерно, что в своем противоправном
поведении истерические натуры избегали грубого насилия, участия в грабежах,
покушениях на убийство и т. п. В случаях с мозаичной личностной структурой
(комбинация истерических черт с шизоидными или эпилептоидными) связь со
специфическими формами правонарушений ослабевала и возможность
прогнозирования ООД истерической личности уменьшалась.
Совершению противоправного деяния предшествовала индивидуально-
неразрешимая конфликтная ситуация, адресовавшаяся к истерическим
свойствам личности. Наиболее типичными патогенными ситуациями, вызы-
вавшими срыв приспособительных механизмов, были незаслуженное
оскорбление, систематическое унижение достоинства, упреки в житейской
неприспособленности, материальные затруднения, личная неустроенность, факт
измены супруга, крушение идеала, непризнание их претензий. Среди других
мотивов ООД следовало иметь в виду стремление выделиться, выглядеть
предприимчивым и находчивым, преодолеть серость будничной жизни, из-
бегнуть изоляции от ближайшего окружения. Это совпадает с данными В. В.
Гульдана (1982) о наличии варианта «психопатической» мотивации
«ситуационных» ООД в виде стремления к самоутверждению, поиска острых
ощущений, быть в центре внимания; в их основе лежит искаженная иерархия
мотивов и личностных ценностей, а также формирование намерений на базе
дефектов прогнозирования, отсутствие опоры на прошлый опыт.
Психическая травматизация усугубляла конституционально-биологические
особенности истерической личности, приводила к нарастанию эмотивности,
внушаемости, скоропалительности решений, объяснявшейся попыткой как
можно быстрее снять эмоциональное напряжение. Поведение больных
истерической психопатией нередко имело аффективную мотивацию без
должностной оценки возможных последствий. Оно вытекало из свойственного
истерической психопатической личности изменения «процесса построения
программы поведения» с уменьшенной способностью «прогнозировать
последствия своих поступков» [Гусинская Л. В., 1982].
Ретроспективный анализ противоправных действий больных истерией
позволил выделить подготовительный этап их совершения: они обсуждали свои
планы с доверенными лицами, советовались с ними, искали понимания,
одобрения или поощрения, поддержки будущим противоправным действиям. За
ним следовал, как правило, более быстрый, а иногда скоропалительно-импуль-
сивный этап их реализации. После короткого «периода облегчения», связанного
со снятием тягостного эмоционального напряжения, развивалась яркая
депрессивная симптоматика с драматическим раскаянием в совершенном,
демонстративными суицидальными намерениями и попытками. Характерна
разноплановость поведения: меняющаяся эффективность, экспрессивная
мимика и пантомимика, неровность в обращении с окружающими. При остром
развитии истерической симптоматики преобладали более примитивные формы
реагирования, при подостром и затяжном — включались довольно сложные
истерические механизмы. Наклонность к псевдологии и патологическому
фантазированию
нередко
обусловливала
рецидивы «оговоров» и
мошенничества. Повторные правонарушения оказывались, как правило, весьма
однотипными. В силу этого важно длительное динамическое наблюдение за
больным после отбытия наказания, ибо перенесенные психогенные реакции
сенсибилизировали истерическую личность и создавали готовность к их
повторению.
Таковы основные положения о значении социально-психологических
факторов в генезе истерического реагирования как на начальных этапах его
формирования, так и в последующей динамике. Установленные нами данные о
важной роли средовых (микросоциальных) воздействий в возникновении
истерических состояний подтверждают мнение Е. К. Сеппа (1940) о том, что
«общественные отношения являются последней инстанцией, формирующей
истерию».
Нейродинамический аспект
патогенеза истерических состояний
В сложной проблеме патогенетического изучения истерии наибольшие
трудности возникают при исследовании нейрофизиологических механизмов
истерического реагирования, в основе которого лежит «чрезвычайная
эмотивность» [Павлов И. П., 1932]: под влиянием избыточно развитых эмоций и
психогенных влияний происходит срыв высшей нервной деятельности и как
следствие «банкротство
высших
приспособляющих
реакций». По
справедливому замечанию П. К. Анохина (1965), наше внимание должно быть
обращено к истокам нервно-психических заболеваний, к трагическому переходу
«от нормальной поведенческой эмоции к эмоции фиксированной,
патологической».
Для уточнения и раскрытия некоторых нейрофизиологических средств при
истерии
мы
изучали
электрофизиологические, экспериментально-
психологические, нейрогуморальные показатели и сопоставили их с клиниче-
ской картиной истерических состояний на разных этапах динамики — в
периоды клинического
ухудшения (психопатической
декомпенсации),
улучшения (субкомпенсации), выздоровления (компенсации), что выявило
дополнительные патогенетические механизмы.
Стадия клинического ухудшения
. В остром периоде невротических
нарушений наиболее характерными были следующие симптомы: экспрессивное
проявление чувств, впечатлительность, капризность, слезливость, выступавшие
в ярком обрамлении вазовегетативных расстройств; в картине остро
протекавшей
психопатической
декомпенсации
выступали
чрезмерная
эмотивность, бурные аффективные разряды, демонстративность, склонность к
фантазированию и псевдологии; при остром течении истерических психозов
наблюдались психогенные расстройства сознания, явления ступора и
возбуждения, бредоподоб-ные фантазии, депрессивная симптоматика. При
подострой и затяжной динамике заболевания клиническая картина невроза
усложнялась за счет присоединения стойких вазовегетативных, астенических,
сенестопатически-ипохондрических, депрессивных, обсессивно-фобических
переживаний, хронических расстройств настроения; в группе больных
истерическими психозами имелись стойкие депрессивные, паранойяльные,
псевдодементно-пуэрильные образования.
Динамическое исследование хронаксиметрических показателей выявило
закономерную
зависимость
изменений
физиологических
параметров
анализаторов не столько от клинического своеобразия истерического
реагирования (невротического, психотического, психопатического), сколько от
степени его выраженности и продолжительности. В начальной стадии
электрофизиологические показатели достоверно не отличались от показателей в
контрольной группе. При стабилизации и усилении эмоциональных нарушений
имело место продолжительное и стойкое понижение возбудимости
двигательного и вестибулярного анализаторов (повышался силовой порог и уд-
линялась хронаксия), отражавшее преимущественно функциональное состояние
подкорковых образований. Наряду с понижением функциональной активности
подкорковых структур существенно повышался тонус оптической системы
(низкий силовой порог и укороченная хронаксия). Характерной являлась
крайняя неустойчивость параметров возбудимости как в ходе динамического
наблюдения, так и в продолжении одного опыта. Это расценивается как
состояние, соответствующее фазам парабиоза.
Выявленное понижение возбудимости передних отделов головного мозга
(субординационных двигательных образований) и структур заднего мозга
(вестибулярных ядер) следует расценивать как результат снижения ак-
тивирующих влияний рострального и каудального отделов ретикулярной
формации. Обнаруженное при этом повышение тонуса в оптической системе,
отражавшей преимущественно состояние коркового звена зрительного
анализатора, имело в своей основе восходящие активирующие влияния к коре
большого мозга. Ослабление коркового функционирования благоприятствовало
усилению тонуса подкорковых центров, в первую очередь гипоталамических
областей: об этом свидетельствовало также появление в картине затяжных
истерических состояний разнообразных вазовегетативных и сенестопатически-
ипо-хондрических нарушений.
Электроэнцефалографическое
исследование
больных
истерическим
неврозом выявило на фоне остро развившихся эмоциональных нарушений
нерегулярность, неравномерность и хаотичность напряжения
биопотенциалов, явления тахикардии. Определялась недостаточность α-ритма и
некоторое преобладание высокочастотных волн (β-ритм, острые волны). При
подостром и затяжном течении невроза во всех отведениях (преимущественно в
переднецентральных областях) начинал преобладать низкий уровень
биопотенциалов, появлялись нерегулярные медленные Δ- и Θ-волны. Весьма
часто выявлялись асимметрия биоэлектрической активности, а в отдельных
случаях — одиночные острые волны. Представленные изменения
свидетельствовали о возраставшем участии в формировании стойкой
истероневротической симптоматики подкорковых образований, об установле-
нии более тесной связи передних отделов головного мозга с гипоталамической
областью и о вероятном усложнении, изменении реактивности организма
(механизм «патологизации» почвы).
У больных с истерическими психозами электрофизиологическая картина
также во многом определялась остротой симптоматики и стадией течения. В
начальном периоде в 75% наблюдений отмечалось резкое ослабление или
полное исчезновение α-ритма, снижение биоэлектрической активности
(амплитуда волн не превышала 15— 20 мкВ) и доминирование во всех
отведениях β-активности с множеством Θ-волн и острых волн. В дальнейшем
возникала
неравномерность
напряжения
биопотенциалов, появлялись
асимметрии. Региональные особенности оказывались сглаженными.
В
период
психопатической
декомпенсации
отмечалась
большая
вариабельность ЭЭГ-показателей: гиперсинхронные вспышки α-колебаний (до
100 мкВ), явления тахиаритмии; у 13 обследованных региональные различия
определялись слабо. Обнаруживались медленные волны биопотенциалов — то в
виде одиночных колебаний, то как ритмические ряды (чаще всего Θ-волны с не-
которым акцентом в теменных областях). Фото- и фоностимуляция приводили к
усилению асинхронности и преобладанию высокочастотных волн, что
указывало на повышение возбудимости корковых нейронов. Продолжительная
реакция
десинхронизации, значительная
выраженность
вегетативных
компонентов позволяли судить в соответствии с данными В. В. Бобковой (1974)
и М. М. Труновой (1974) о повышенной возбудимости подкорковых структур.
В целом на основании одних показателей ЭЭГ-исследования не всегда
удавалось определить характер и направленность изменений функционального
состояния головного мозга у больных истерией. Однако сопоставление ЭЭГ-