Файл: Семке В.Я. - Истерические состояния.pdf

Истерический невроз

I (36)
II (89)

47,2
57,3

83,3
60,7

58,3
25,8

63,9
92,1

16,7
43,8

52,8
78,7

Истерические психозы

I (13)
II (55)

30,8
32,7

69,2
27,3

61,5
25,4

46,1
87,3

23,1
34,5

61,5
90,9

Истерическая психопатия

I (40)
II (68)

20,0
26,5

65,0
38,2

55,0
19,1

75,0
91,2

15,0
55,9

72,5
94,1

Синдро

м

Мюнх

аузена

Об

сесси

вно

ф

о

биче

ские

со

стояния

Бредопод

обн

ы

е 

фан

тазии

,

галлюцина

ции

Депр

ессивн

ые

со

стояния

Сек

суальн

ые

дисф

ункции

Расс

трой

ст

во

вл

еч

ений

Псих

огенные

нар

уше

ни

я

со

зна

ни

я

Истерический невроз

I (36)
II (89)

—
—

22,2
50,6

—
—

25,0
57,3

47,2
80,9

22,2
32,6

—
—

Истерические психозы

I (13)
II (55)

—
—

—
—

30,8
25,4

23,1
67,3

38,5
72,7

23,1
30,8

76,9
29,1

Истерическая психопатия

I (40)
II 68)

2,5

20,6

12,5
19,1

7,5
8,8

20,0
47,1

70,0
88,2

12,5

8,8

27,1
38,2

Среди  общих  закономерностей  стойкого  преобразования  клиники  истерии

наиболее  существенным  явилось  изменение  в  соотношении  отдельных
симптомокомплексов  в  структуре  всех  трех  ее  форм: в  последние  годы
уменьшилось  количество  функциональных  неврологических  расстройств  в
двигательной  сфере, нарушений  чувствительности, функций  органов  чувств  и
речи. Наряду  с  этим  заметно  возросло  количество  более  сложных, интимных
форм  патологии — вазомоторных, вегетативных  истерических  реакций,
«скрытых» депрессивных  картин, сексуальных  дисфункций, наклонности  к
патологическому  фантазированию  и  псевдологии. На  смену  большим, ярким,
выразительным  клиническим  симптомам  заболевания  пришли  более
сдержанные, редуцированные, малые формы реагирования. Заметно участилась
диагностика  синдрома  Мюнхаузена, который  в  наблюдениях  первого  периода
встречался  лишь  один  раз  при  истерической  психопатии. Полученные  данные
свидетельствовали о интерсиндромальном патоморфозе истерии.

Важной стороной происходящего стойкого видоизменения клиники истерии

следует  считать  преобладание  в  последнее  десятилетие  смешанных,
«мозаичных» истерических  нарушений: на  передний  план  стало  выдвигаться
сочетание  псевдосоматических, вазовегетативных, нейроэндокринных  и
сексуальных дисфункций. Эту тенденцию можно связать, по нашему мнению, с
учащением 

патогенного 

воздействия, комбинированных 

психогенно-

соматогенных  вредностей, приводившего  к  истерическому  реагированию.
Согласно  нашим  исследованиям [Семке  В. Я., 19716], соматогении  играли
существенную  предиспонирующую  роль  к  одновременному  и  последующему
влиянию 

малозначимых 

прежде 

отрицательных 

ситуационных,

микросоциальных моментов. Под этим же  углом, очевидно, следует  оценивать
факт  возрастания  в  наблюдениях  второго  периода  истерических  нарушений,
сопровождавшихся  выраженными  диэнцефальными  и  гипоталамическими
радикалами: чувство «нехватки  воздуха», пароксизмально  возникавшие

приступы  сердцебиений, «обмирания» и  т. п. Обращало  на  себя  внимание
усиление  органического  фона  истерической  невротической  и  психотической
симптоматики. Ее  появление  можно  трактовать  как  результаты  эмоциогенного
диэнцефалеза, развившегося  в  условиях  хронической  психотравмирующей
ситуации. Подобные  состояния  представляли  определенные  трудности
диагностики  для  врачей-интернистов, психиатров  и  невропатологов, требуя
более точной и углубленной дифференциации с истериформными состояниями.
Последние, как  показали  катамнестические  исследования, на  протяжении
нескольких  десятилетий  не  претерпели  существенных  изменений  в  своих
клинических проявлениях.

В  целом  создается  впечатление, что  в  области «большой» психиатрии  за

последние годы наблюдается отчетливое смещение центра тяжести в структуре
эндогенных (в  первую  очередь  шизофренических) расстройств  с  пси-
хотического на неврозоподобный и психопатоподобный уровни. В то же время
в «малой», пограничной, психиатрии акцент ставится на суборганических (в том
числе  диэнцефальных) проявлениях. Таким  образом, в  настоящий  период
имеется  процесс  приближения  полюсов  эндогенных  и  психогенных  нервно-
психических нарушений к субпсихотическому регистру.

Рассмотрение проблемы патоморфоза с динамических позиций показало, что

во  втором  периоде  более  редкими  становятся  истерические  расстройства  с
острым  дебютом, уступая  место  формам  с  постепенным  началом. В
наблюдениях  же  первого  периода  преобладали  острые, иногда  внезапные
варианты развертывания истерической  симптоматики. Клиническая  картина  во
всех  трех  группах  истерии  становится  в  последнее  время  более  полиморфной,
создавая  тем  самым основу  для  хронификации  болезни (подострое и  затяжное
течение), в  то  время  как  прежде  преобладали  формы  с  довольно  быстрой
регредиентной динамикой.

Существенную особенность патоморфоза истерии составило изменение форм

истерического  личностного  реагирования. Примененный  нами  социально-
психологический анализ показал, что истерические натуры отличались высокой
степенью  обращенности  во  вне. Однако  если  в  наблюдениях  прежних  лет
преобладали  более  примитивные, экспрессивные  реакции (типа  острых  шо-
ковых), то  в  последние  годы  участились  интимные, утонченные, сложные
личностные  переработки: патологическое  фантазирование, депрессивные,
паранойяльные картины, продолжительные сексуальные дисфункции. Подобная
динамика 

истерии 

напоминает 

эволюцию 

современного 

театра,

освобождающегося  от  красочных, громоздких  кулис  и  переключившегося  на
психологическую передачу тончайших нюансов душевных движений.

Изучение  интрасиндромального  патоморфоза  показало, что  в  клинической

картине

истерического невроза

 последнего периода значительное место стали

занимать ипохондрические, псевдосоматические расстройства, в генезе которых
большую  роль  играют  участившиеся  вазомоторные  и  вегетативные
истерические  реакции. Возросла  частота  обсессивно-фобических  состояний,
имевших  обычно  подострую  и  затяжную  динамику. Другая  сторона
патоморфоза  невроза  касалась  изменения  клинической  картины  истерических
припадков. В наблюдениях последних лет почти не приходилось сталкиваться с
классическими  вариантами  фазных  судорожных  припадков. На  смену  им
пришли  более  малые, редуцированные  формы  судорожного  реагирования  со
смещением  акцента  в  сторону  психосоматических  проявлений: легкие
обмороки, мелкие  дрожания  и  отдельные  судорожные  подергивания

конечностей, начавшиеся  с «потемнения  в  глазах» и  головокружения, а  также
спазмы в горле, пищеводе, блефароспазм, приступы удушья, плача и т. п. Среди
расстройств  чувствительности  более  частыми  синдромами  стали  глоссалгия  и
масталгия. Характерно  усиление  наклонности  истерической  невротической
личности  к  фантазированию  и  сложным  депрессивным  переработкам
конфликтной  ситуации. Однако, несмотря  на  усложнение  клинических
проявлений невроза, в них по-прежнему конденсировались основные двигатели
истерического реагирования — механизмы воздействия эмоций на подкорковые
аппараты, суггестии  и  аутосуггестии, «условной  желательности» болезненного
состояния, нозофилии.

В структуре

истерических психозов

 за последние годы участились затяжные

субдепрессивные  расстройства  с  театрально  преподносимым «глубоким
разочарованием  в  жизни», характерной  маской  депрессии: печальная  поза,
скупые  медленные  жесты, упорные  суицидальные  высказывания  и  попытки.
Заметно  сократилось  число  психогенных  расстройств  сознания, причем  в
наблюдениях 

последнего 

времени 

полностью 

отсутствовали 

такие

психотические  синдромы, как  регресс  психической  деятельности («синдром
одичания») и  острой  психогенной  речевой  спутанности. Весьма  частыми
становятся 

смешанные, «лигированные» психотические 

реакции

(псевдодементно-пуэрильные, депрессивно-параноидные  и  др.) с  включением
вегетативных  истерических  симптомов  и  функциональных  неврологических
нарушений. Появление истерического психотического способа реагирования на
микросоциальные  вредности  во  многом  определялось  преморбидной
акцентуацией  отдельных  истерических  черт: при  ее  экспрессивном  варианте
наблюдались 

ажитированные 

формы 

истерических 

состояний, при

импрессивном — склонность к пассивно-оборонительным реакциям.

В  клинической  динамике

истерической  психопатии

  за  последнее

десятилетие  наиболее  существенные  изменения  коснулись  форм  личностного
реагирования — в  сторону  их  усложнения  и  своеобразной «интраверсии». Ха-
рактерной особенностью патоморфоза психопатии следует считать [Семке В. Я.,
1979, 1981] возрастание  наклонности  к  имитации  различных  соматических  и
неврологических болезней (синдром Мюнхаузена). Истерические личности с их
чрезмерно  развитым  воображением, внушаемостью  и  самовнушаемостью,
театральностью и  демонстративностью  проявляли способность воспроизводить
и  имитировать  чужие  страдания. Мы  расцениваем  подобную  патологию  как
соматогенный  вариант  истерического  фантазирования  и  псевдологии, при
котором  фабула  фантазий  ограничивается  изображением «масок» болезней,
удовлетворяя  тем  самым  желание  привлечь  внимание, добиться  определенной
цели, извлечь выгоду.

Наиболее  частым  способом  обратить  на  себя  внимание, показать

необычность  болезненного  состояния, подвергнуться  разнообразным  методам
исследования (вплоть  до  оперативного  вмешательства) было  инсценирование
гематологических  нарушений. Больные  старались  поразить  окружающих
массивными, обильными кровотечениями из желудка, влагалища, легких, носа,
а также приступами жесточайших болей и обмороков от большой кровопотери.
Несколько  реже  наблюдались  попытки  вызвать  изъязвления, абсцессы,
загадочные  и  неизвестные  картины  кожных  заболеваний. При  разоблачении
медицинским  персоналом  попыток  имитации  болезни  они  давали  бурные
эмоциональные  взрывы  обиды, ярости, недовольства, угрожали  суицидом  или
же  требовали  немедленной  выписки. Выбор  соматического  шаблона

объяснялся, как  правило, первоначальной  госпитализацией  в  то  или  иное
отделение  по  поводу  нерезко  выраженной  соматической  патологии. В
дальнейшем линия поведения упрочалась, определяя бесконечную миграцию по
стационарам. Степень  социальной  дезадаптации  зависела  от  глубины  и
стойкости аномального личностного склада.

Существенную  новизну  в  клиническом  проявлении  истерии  составили

участившиеся  в  последние  годы  попытки  истерических  психопатов
имитировать  картины  эндогенных  психозов. С  этой  целью  использовалась
передача  переживаний  литературных  героев (из  произведений  Ф. М.
Достоевского,  Ф.  Кафки,  М.  Пруета)  и  больных,  с  которыми  они  общались
ранее в психиатрических учреждениях. Включение более сложных механизмов
защиты предусматривало тонкое подражание отдельным «моделям» больных с
шизофреническим процессом: стремление произвести впечатление утонченной,
заумной  натуры, изложение  жалоб, отражающих  явления  психического
автоматизма, неожиданные, парадоксальные 

суждения, нарочитая

«охваченность» сложными  психологическими  проблемами, живой  интерес  к
литературе и искусству модернистского направления. Особые трудности диффе-
ренциально-диагностического плана возникали при повторных госпитализациях
этих  больных  в  другие  стационары: обогащенные  предыдущим  опытом  и
накопленными  знаниями, «обученные» сложной  психопатологической
симптоматике, они  изображали  весьма  сложную  психотическую  картину
(вплоть  до  синдрома  душевного  автоматизма), правда, не  выдерживая
длительное время заданной роли.

Для анализа причин стойкого изменения клинической картины истерии было

изучено  участие  различных  предрасполагающих  и  патогенных  факторов.
Сопоставление  показателей  распределения  обследованных  больных  в
различные  отрезки  времени  по  полу  не  обнаружило  достоверного  увеличения
мужчин  как  в  целом  по  группе, так  и  при  отдельных  генетических  вариантах
истерии. Полученные нами данные не подтвердили мнения  С. Stefanis и  соавт.
(1976), отмечавших возрастание в последние годы среди больных истерией лиц
мужского  пола. Отсюда  можно  сделать  вывод, что  в  патоморфозе  истерии
принимали  участие  не  столько  конституционально-биологические  влияния,
сколько социальные, средовые.

При  сравнении  спектра  клинических  проявлений  между  отдельными

формами  истерии  по  двум  периодам (см. табл. 1) видно, что  патоморфоз  в
большей  степени  затронул  истерические  расстройства, в  генезе  которых
ведущее  место  принадлежало  психогениям (невроз  и  психозы) и  в  меньшей
мере — состояниям, где  преобладали  конституциональные  моменты
(психопатия). Вместе  с  тем  в  условиях  уменьшения  массивных  средовых
вредностей патогенез истерического невроза и прихозов последнего времени не
ограничивался  участием  лишь  одного  психогенного  фактора. Для  их
возникновения  и  развития  необходимыми  являлись  также  генотипически
обусловленные истерические качества: гиперэмотивность, преобладание первой
сигнальной  системы  над  второй  и  субкортикальных  образований  над
корковыми, визуализация  представлений, склонность  к  образному  мышлению.
В  связи  с  усложнением, возрастанием  требований  социальной  среды,
выраженной  гиперстимуляцией, необходимостью  трезвой  оценки  сложных
интерперсональных  отношений  и  проявления  сдержанности, рассудочности
нагрузка  на  относительно  слабую  вторую  сигнальную  систему  истерической
акцентуированной  личности  становилась  индивидуально-непереносимой,

чрезмерной.

Среди  социально-психологических  воздействий  наиболее  существенную

роль  в  патоморфозе  истерии  играло  значительное  позитивное  преобразование
условий общественной жизни — гигантский рост в стране уровня образования,
повышение  благосостояния  народа, исчезновение  религиозных  предрассудков,
изменение  методов  воспитания  и  школьного  обучения, формирование  комму-
нистической  морали. Среди  других  факторов, влиявших  на  преобразование
форм  истерического  реагирования, следует  упомянуть  заметные  усложнения
межличностных (в первую очередь сексуальных) отношений, появление новых
установок, необходимость  выполнения  широкого  круга  задач, возрастание
темпа жизни и психических перегрузок. Вероятно, имеет место и прямой тера-
певтический  патоморфоз — изменение  клиники  и  течения  истерических
состояний  в  процессе  психотропного  лечения. Определенное  значение  имело
также  изменение  отношений  общества  к  истерической  патологии: в  совре-
менных  условиях  стало  невыгодно  выглядеть  обузой, инвалидом (за  счет
примитивных  функциональных  неврологических  расстройств), что  определяло
появление более сложных форм психологической защиты.

Среди основных ситуационных вредностей последнего десятилетия возросла

роль внутрисемейных (в том  числе сексуальных) конфликтов: они вызывались
чрезмерными  претензиями  истерической  личности, неудачами  в  попытках
выдвинуться  на  передний  план  и  диктовать  свои  условия.  Вследствие  этого
«эмоциональный  климат» в  семье  постепенно  приобретал  нарастающую
напряженность, усугубляя отчужденность между супругами и приводя к утрате
доверия, взаимопонимания, ощущения  духовной  близости. Иногда  сохранение
внешней  структуры  семьи  длительно  поддерживалось  за  счет  умелого
маневрирования, демонстрации  раскаяния  и  горького  сожаления, дачи
клятвенных  заверений  в  исправлении  своего  поведения  и  т. д.
Производственные  вредности, напротив, занимали  все  меньшее  место  в
появлении истерических состояний. Взаимоотношения в быту, с соседями, как и
в  первый  период, носили  неровный  характер, целиком  определяясь
эмоциональной  оценкой  окружающего. Представленные  изменения  в
клинической  картине  истерии  составляли  социогенные  проявления  ее
патоморфоза  и  находились  в  тесной  связи  с  усложнением  эмоционального
реагирования  в  социальной  среде. Это  подтверждает  мнение  социологов, что
«эволюция  эмоций  в  человеческом  обществе  и  заключается  в  их  постепенной
социализации» [Кон И.С, 1967].

В целом полученные нами результаты позволяют утверждать, что изменения

в клинических проявлениях и динамике истерических состояний не выходят за
границы, которые  присущи  истерии  как  самостоятельной  нозологической
единице; меняются  лишь  внешние, выразительные  симптомы  болезни  и
соотношение вызвавших их патогенных факторов. Установленный факт тесной
связи  патоморфоза  истерии  с  преобразованием  социально-экономического
уклада общества свидетельствует о том, что истерия, как и в прежние времена,
остается  продуктом  и  барометром  эпохи. Несмотря  на  происшедший
патоморфоз  истерии, основным  двигателем  патологического  поведения
больных  по-прежнему  остается  стремление  уйти  от  затруднительных
обстоятельств, жажда  признания, сочувствия  и  жалости  с  включением  более
сложных механизмов защиты. Можно со всей определенностью утверждать, что
число  истерических  состояний  не  сокращается, а  лишь  меняется  соотношение
форм  их  выражения: уменьшение  ярких  и  более  примитивных  проявлений