Файл: Семке В.Я. - Истерические состояния.pdf

Применение  статистического  анализа [Семке  В. Я., 1965, 1971а] с  учетом

данных  О.  В.  Кербикова  и  В.  Я.  Гиндикина,  касающихся  других  групп
психопатий, позволило 

отнести 

к 

облигатному 

истерическому

симптомокомплексу  сочетание  следующих  личностных  качеств: живость
воображения  со  склонностью  к  визуализации  представлений, избыточному
фантазированию  и  псевдологии; чрезмерная  впечатлительность  и  эмоцио-
нальная  раздражительность; выраженные  вегетативные  и  вазомоторные
реакции, повышенная  внушаемость  и  самовнушаемость, неуемное  стремление
быть  в  центре  внимания  окружающих, эгоизм  и  эгоцентризм; склонность  к
колебаниям настроения; художественный тип мышления; преобладание низших
чувств  над  высшими; определенная «бесплановость» воли

1

. Остальные  поли-

морфные 

психопатические 

черты 

относились 

к 

факультативному

симптомокомплексу: возбудимость, конфликтность (чаще  в  кругу  семьи, реже
на производстве), позерство, паранойяльная настроенность и др.

Ниже  мы  приводим  данные  семиологического  анализа  отдельных  наиболее

ярких  патохарактерологических  проявлений, составляющих  своеобразие
истерической личности.

1. Живое воображение с наклонностью к визуализации представлений, когда,

по образному выражению П. Б. Ганнушкина, «некоторые мысленные образы на-
столько  ярки, что  превращаются  в  ощущения», составляет  важное  качество
истерического характера. Жажда величественного, мечтательность, питающиеся
особенностями 

восприятия 

истерической 

личности, обусловливают

искаженную, субъективную оценку и подмену окружающей реальности искусно
расцвеченными  картинами  воображаемой  красивой  и  интересной  жизни,
содействуя  и  облегчая  переход  в  мир  фантастических  представлений. При
неспособности «держать в узде свое воображение» обнаруживаются различные
варианты почти насильственно возникавшей тяги к фантазированию и псевдо-
логии.

В  первом  из  этих  вариантов  наклонность  к  фантазированию, поначалу

обусловленная  ситуацией, постепенно  целиком  захватывала  личность  и  давала
ей  глубокую  внутреннюю  убежденность  в  правоте  своих  вымыслов:
остроумные, меткие замечания и реплики чередовались со скоропалительными,
легковесными измышлениями, вдохновенным сочинительством. В безудержном
фантазировании  просматривалось  горячее  стремление  завоевать  признание
окружающих, хоть  ненадолго, но  властвовать  в  наспех  созданном  коллективе
слушателей. Обычно  чем  меньше  знакома  этим  лицам  микрогруппа, тем
больший эффект достигался при этом (тип Мюнхаузена).

Во  втором  варианте  обнаруживался  несколько  иной  характер  псевдологии,

утилитарной и заземленной, присущий натурам, представляющим обобщенный
тип самодовольного хвастуна и вруна с довольно низкими интеллектуальными
способностями. Им  свойственна  экспрессивность, политематическая  лживость,
с  большим  пафосом, стремлением  утвердиться  в  глазах  окружающих, извлечь
определенную  выгоду. При  разоблачениях  они  поразительно  легко  и  быстро
находили выход из создавшегося положения (тип Хлестакова).

От  приведенных  вариантов  отличался  тип  бесплодного  мечтателя  и

фантазера, лишенного  упорства  в  осуществлении  своих  мечтаний  и

1

 Следует признать, что каждый отдельный симптом еще не представляет собой специфический

истерический признак, а имеет значение лишь в определенной совокупности с другими. Об этом
писал  П. Б. Ганнушкин (1933), ссылаясь  на  формулу  Хеберлина: «Люди  отличаются  друг  от
друга не отдельными чертами характера — они налицо у каждого,— а способом их сочетания».

подменявшего  трезвое  предвидение  будущего  надуманными  схемами  и
проектами. Обычно  ими  оказывались  слабые, аутовнушаемые, ищущие
признания  натуры  со  сниженной  способностью  к  фрустрации. К
фантазированию  прибегали  чаще  всего  наедине  с  собой: видели  себя  в
различных заманчивых ситуациях, представляли себя известными учеными, зна-
менитыми артистами, певцами, почитаемыми героями (тип Манилова).

Наклонность  к  фантазированию  в  известной мере  являлась  компенсаторной

чертой, позволявшей  поддержать  слабые  надежды, смягчить  чувство
неполноценности, уйти  от  унылого  существования, серой  повседневности,
дефицита  ярких  жизненных  впечатлений. Однако  закрепление  этой  тенденции
«жить  в  мечтах»  обнаруживало  все  нараставшую  слабость  воли,  ее
«бесплановость». С возрастом  необузданная  игра  фантазии заметно умерялась,
оживая вновь в инволюционном периоде.

2. Патологическая  эффективность, ее  необычайная  лабильность  составляют

центральный  симптом  истерии. Истерическим  психопатам  свойственны
высокоразвитая  эмотивность, экспрессивное  выражение  чувств, непосред-
ственность  и  яркость  переживаний, наобдуманность  и  быстрота  аффективного
реагирования, вытекающие  из  стремления  немедленно, мгновенно  снять
эмоциональное  напряжение. Длительное  кумулирование  эмоций  приводило  к
тому, что  даже  повседневные  раздражители  оказывались  сверхсильными,
действуя  по  механизму «второго  удара». Дисгармоничное  развитие  аффекта
давало  пышную  гамму  эмоциональных  проявлений  в  виде  слезливости,
обидчивости, капризности, мелочного 

недовольства, ворчливости,

требовательности, претенциозности, демонстративно 

преподносимых

суицидальных высказываний и намерений. В целом эмоции носили на себе от-
печаток  искусственности, сделанности: эти  люди  постоянно  играли  какую-
нибудь  роль, проявляли  мнимые  чувства  возмущения, восторженной
влюбленности или отвращения, безутешного отчаяния.

3. Чрезмерная  внушаемость  и  самовнушаемость, отчетливая  наклонность  к

подражанию, гиперконформность  составляют  важную  сторону  социально-
психологической  характеристики  истерической  личности. Нередко  среди
авторитетов, на  которые  ориентировался  больной, оказывались  лица  с  уже
сформировавшимся  истерическим  складом. Под  их  влиянием  в  еще  большей
мере  развивались  ложные  установки, расцветало  горячее  стремление
выделиться, добиться признания, одобрения и поддержки.

В ряде случаев у истерических личностей имело место усвоение болезненной

линии  поведения  больных, с  которыми  они  общались  в  период  пребывания  в
лечебных  учреждениях; в  последующем  усвоенный  шаблон  реагирования  ими
использовался в затруднительных жизненных ситуациях. В основе этого лежала
повышенная  способность  истерической  личности  к  подражательному  акту,
когда  действие  довольно  быстро превращается  в  ритуал. По  этим  механизмам
формировались  также  клинические  проявления, как  кликушество, индуци-
рованные психозы, имитация судорожных припадков и т. д.

4. Эгоизм  и  эгоцентризм  являются  преимущественно  последствиями

неблагополучного микросоциального окружения, в  первую очередь  семейного.
В  условиях, когда  поддерживалась  и  культивировалась  жажда  признания
(воспитание  по  типу «кумира  семьи» и  т. п.), при  отсутствии  сдерживающего
начала  пышно  расцветала  бравада, самолюбование, игра  в  страдальца  и
мученика. Декларируемая потребность в общении с людьми оказывалась чисто
внешней: не  было  глубокой  эмоциональной  привязанности (любят  себя  в

других), отмечалось обилие показного в поведении, желание подчеркнуть свою
особую  чувствительность («вся  как  натянутая  струна», чувства  обнажены,
обострены»). Неустойчивость  интерперсональных  отношений  проявлялась  в
трудностях социальной  адаптации. Эти затруднения  начинались  еще в  детские
годы, в кругу семьи (так называемые домашние психопаты) и переходили затем
на  школьный  период (имели  любимых  и  нелюбимых  учителей, которым  от-
крыто, демонстративно  высказывали  свое  обожание  или  неприязнь), достигая
апогея  к  моменту  выхода  в  самостоятельную  жизнь.  Особенно  ярко  это
проявлялось  в  супружестве: эти  лица  были  изменчиво-капризны, тре-
бовательны, склонны к постоянным упрекам в невнимательности, обвинениям в
побоях и истязаниях.

Окружающие  описывали  психопатических  личностей  как  скандальных,

высокомерных  и  самолюбивых  людей, не  брезговавших  наушничаньем,
стремившихся  поссорить  родственников  друг  с  другом. Все  их  поведение
определялось  стремлением  играть  командную  роль, диктовать  свои  условия
близким, знакомым. При  наличии  чрезмерной  претенциозности  и  склонности
эгоистически  разрешать  жизненные  проблемы  социально  определяемое
побуждение «я хочу» сталкивалось с малыми биологическими возможностями и
возникшее  противоречие  разрешалось  в  виде  псевдокомпенсаторных  реакций
по типу «хочу казаться больше, чем есть на самом деле».

5. Художественный  тип  мышления  характеризуется  значительной

образностью, конкретностью  мышления, эмоциональностью  и  незрелостью
суждений, субъективизмом  и «эмансипацией от  фактов» (П. Б. Ганнушкин). В
умозаключениях  истерической  личности  формальное  превалирует  над
внутренним  содержанием: по  Н. Петриловичу (I960), «для  нее  меньше  значит,
что она говорит, чем как она говорит». Зачастую обнаруживалась своеобразная
«психологическая слепота» — категоричность утверждений и довольно легкий,
быстрый  отказ  от  собственных  суждений, их «вытеснение». Наблюдались
непостоянство  оценок  объективной  действительности  и  своего «Я»,
противоречивость  высказываний  и  поступков: объявляя  себя  врагами «серого,
однообразного существования», они сами в повседневном общении оказывались
скучными  н  надоедливыми  из-за  неуемной  хвастливости, крикливости,
капризности, постоянных претензий на оригинальность.

6. «Бесплановость  воли» (Э. Крепелин) определяла  чрезвычайно

противоречивую  линию  поведения  истерической  личности. По  клиническим
особенностям  взаимодействия  с  окружающей  средой  нами  выделено  два
варианта типологического склада — экспрессивный (74 человека, или 54,4%) и
импрессивный (62, или 45,6%).

Для  представителей  первого  из  них  была  свойственна  инициативность,

предприимчивость, способность  извлекать  пользу  из  своей  претенциозности.
Ухудшения  состояния  возникали  вследствие  затруднительных  микро-
социальных  отношений, причем  декомпенсации  развертывались  по  типу
психопатического цикла. Разновидностью данного варианта являлась подгруппа
(9 человек), где  в  клинической  структуре  выступал  эпилептоидиый  радикал,
повышенная  готовность  к  аффективным  и  двигательным  разрядам,
психогенным  дисфориям, некоторая  вязкость  психических  процессов, в  силу
этого  эти  лица  отнесены  к  полиморфной, «мозаичной» истерической
психопатии.

Во  втором  варианте  больше  страдала  адаптация, чем  компенсация. Робкие,

ранимые, с узким диапазоном приспособительных реакций представители этого

типа  не  выдерживали  эмоциональных  встрясок, перенапряжений, легко
отвечали  на  ситуационные  трудности  избыточным  фантазированием  и
псевдологией. Подвидом его следует рассматривать так называемых шизоидных
истериков (13 человек), имевших «мозаичную» личностную  структуру. С
детских  лет  их  отличали  чрезмерная  мечтательность, экзальтированность,
потребность в новых впечатлениях, стремление к безграничной жертвенности и
постоянному  исканию  подвига, развитая  любознательность, готовность
поделиться  своими  переживаниями  с  первым  встречным  наряду  с  некоторой
аутистической  окраской  эмоциональных  переживаний, легкой  обидчивостью  и
капризностью. Окружающие  характеризовали  их  как  тонко  и  остро
чувствующих, «мимозоподобных» натур, однако  иногда  у  них  выявлялась
поражавшая  близких  душевная  черствость, равнодушие  к  происходящим
значительным  событиям, парадоксальные  увлечения  и  избирательные
привязанности. Длительное  катамнестическое  наблюдение (в  среднем  по  всей
подгруппе  в  течение 17 лет) показало  непроцессуальный  характер  личностной
аномалии.

В  целом  с  помощью  социально-психологического (внутриличностного  и

межличностного) анализа  нами  были  установлены  две  формы  истерического
(невротического, психопатического, психотического) реагирования—
экспрессивная (209 больных; 56,3±2,60%) и  импрессивная (162 больных;
43,7±2,63%). Для  первой  формы  характерны  наклонность  к  бурному, яркому
выражению  Чувств, повышенная  требовательность, тяга  к  самопоказу  и
самовосхвалению, «игра на публику», неискренность и высокомерие, упорство в
отстаивании  узкоэгоистических  интересов, вычурность, крикливость, каприз-
ность. При  второй 

форме  реагирования  наблюдались  избыточная

впечатлительность, ранимость, обидчивость, наклонность  к  переоценке
жизненных трудностей.

Обе формы реагирования различались не только по клиническим признакам,

но  и по  генезу, динамике. Экспрессивные проявления возникали, как правило,
быстро, иногда  взрывообразно, под  влиянием  острых  психотравмирующих
обстоятельств  и  исчезали  вскоре  после  устранения  психогенной вредности, не
оставляя существенных соматовегетативных сдвигов. Импрессивная форма реа-
гирования  развивалась  при  действии  подострых  или  хронических  психогений,
имела  ползучее, медленное  начало  и  постепенную  обратную  динамику  с
тенденцией к волнообразному ухудшению.

Таким  образом, на  материале  клинико-динамического  исследования  были

установлены  общие  для  всей  истерической  патологии  клинические,
типологические  проявления: впечатлительность, живость  воображения,
демонстративность, несоответствие  внешнего  выражения  эмоций  глубине
переживаний, их  инфантильная  окраска  и  гротескность, слабоволие, особая
личностная  реакция  на, болезнь  в  виде  жажды  чужого  внимания, умения  из-
влечь  пользу  из  играемой  роли  при  сохранении  многоплановости
взаимоотношений с людьми.

Обнаружены  единые, специфические  для  истерии  психофизиологические

механизмы реагирования  на  средовые  вредности: гиперэмотивности, суггестии
и  аутосуггестии, «бегства  в  болезнь», «вытеснения» и  аффективной  логики  в
мышлении, склонности  к  выраженным  ва-зовегетативным  реакциям, фиксация
отдельных  симптомов, желания  произвести  впечатление  на  окружающих.
Наряду  с  общеспецифическими  формами  реагирования, свойственными  всей
нозологической  группе, истерическим  невротическим  расстройствам  более

присущи  механизмы  внушаемости  и  самовнушаемости, «нозофилии»;
психотическим — «ухода 

из 

действительности», «вытеснения»

неблагоприятной  ситуации, диссоциации  сознания; психопатическим—
имитации шаблонов окружающей среды, стремления «казаться лучше, чем есть
на самом деле».

Представленное типологическое рассмотрение основ истерической личности

оказало  влияние  на  оценку  клинической  динамики  и  прогноза  истерических
состояний. Предрасположенность к истерическому неврозу и психозам имела не
только  количественную, но  и  качественную  зависимость: если  факторы
социальной  среды  в  значительной  мере  играли  роль  механизма,
непосредственно  вызывавшего  заболевание, то  его  форма  во  многом  оп-
ределялась  генотипом. Различия  между  невротической  и  психопатической
истерической личностью выражались не только в парциальности и обратимости
возникших  личностных  нарушений, но  и  в  степени  реагирования  на
ситуационные  трудности: у истерических психопатов с их  более  значительной
конституционально-биологической  недостаточностью  был  резко  сужен
диапазон  социальной  адаптации  и  возрастало  число  индивидуально  неперено-
симых микросоциальных конфликтов.

Патоморфоз

Динамизм  истерических  расстройств  убедительно  прослеживается  при  их

анализе  в  историко-социологическом  аспекте: в  средние  века  преобладали
«монашеские  истерики», «эпидемии  ведьм» и  бесоодержимости; позднее —
картины  месмеризма  и  спиритизма; в  прошлом  веке — кликушества  и
сектантских  радений; в  начале  текущего  столетия — обилие  функциональных
неврологических  симптомов. Современная  картина  истерии  лишь  отдаленно
напоминает  проявления «большой  истерии»: она  становится  более
рафинированной, «интеллектуализированной».

Сравнительное  клинико-катамнестическое  исследование  истерии [Семке  В.

Я., 1979] дало  возможность  изучить  ее  эволюционную  динамику  по  двум
хронологическим периодам, отстоявшим друг от друга на 20 лет,— I — 1951—
1961 и II —1971 —1981 гг. (табл. 1). Первый из них включает ретроспективный
анализ катамнестического материала, второй — собственные динамические на-
блюдения. Основное внимание было уделено выяснению содержания, границ и
причин  клинического  патоморфоза  истерии  под  углом  установления  общих
закономерностей ее эволюции [интранозоморфоз, по Л. К. Хохлову (1977)] и в
зависимости  от  принадлежности  к  отдельным  клинико-патогенетическим
группам ее (интрасиндромальный патоморфоз).

Таблица 1

Частота различных клинических проявлений истерии в разные

хронологические периоды (%)

Симптоматика

Период
и число

больных

Астен

ич

еск

ое

со

стояние

Дв

игател

ьн

ы

е

нар

уше

ни

я

Расс

трой

ст

ва

чувс

тви

тельн

ост

и 

и 

органо

в

чу

вс

тв

Вазомо

торн

ы

е и

вег

ет

ативн

ы

е

ре

акции

Ип

охонд

риче

ски

е, 

псе

вдо

со

ма

ти

чески

е расс

трой

ст

ва

Накл

онно

сть 

к

ф

анта

зирова

нию

, пс

ев

дол

ог

ии