Файл: Пападопулос Т.Ф. - Острые эндогенные психозы (психопатология и систематика)-1.pdf

ГЛАВА 4

ПСИХОПАТОЛОГИЯ ПРИСТУПООБРАЗНО-ПРОГРЕДИЕНТНОЙ

ШИЗОФРЕНИИ

Анализ литературы показывает, что изучение клиники, психопатологии, течения приступообраз-

ной шизофрении установило существование двух основных ее общих клинических разновидностей: а)
истинно (рекуррентной) периодической формы (циклоидные психозы, полиморфные бредовые вспышки,
голодисфрении и т. д.) и б) приступообразно-прогредиентной формы (несистемные шизофрении, шизоф-
рения с течением в виде шубов и т. д.).

Выделение приступообразно-прогредиентнои формы течения и описание ее основных клинико-

психопатологических особенностей показали необходимость и возможность новой клинической диффе-
ренциации шизофрении.

В работах последних лет приступообразно-прогредиентное течение шизофрении признается прак-

тически всеми психиатрическими школами. Правда, в силу значительного распространения суммарного
синдромального описания клиники шизофрении не удалось преодолеть разногласий при характеристике
основных вариантов течения этой формы шизофрении.

В наиболее резкой форме разногласия выступают при оценке синдромальной структуры. Для мно-

гих авторов основой для клинической характеристики могут и должны служить «формы» раннего слабо-
умия по Крепелину: простая, кататоническая, параноидная, гебефреническая и циркулярная. Течение
болезни при этих формах может быть разным, в том числе приступообразно-прогредиентным (А. Н.
Корнетов, 1966, 1967; В. М. Банщиков и Т. А. Невзорова, 1967; Л. Л. Рохлин, Д. Д. Федотов, 1967).

С точки зрения других авторов, синдромы, проявления и клиническая картина в целом приступо-

образно-прогредиентной формы шизофрении отличаются по своей структуре от других форм, но имеют
и много общего. Для части синдромов применяются классические термины, употребляемые и при других
формах шизофрении. Для обозначения же других расстройств привлекаются и более сложные понятия,
отражающие сочетания расстройств: депрессия с ипохондрией и бредом преследования; депрессии с
бредом и галлюцинациями; мания с идеями преследования (Р. А. Наджаров и др., 1967).

Во многих работах последних лет психопатология приступообразно-прогредиентной шизофрении,

по крайней мере ее типичной части, рассматривается как отличная от классических форм шизофрении,
но отождествляется практически с клиникой рекуррентной шизофрении (для приступов) и параноидной
формы (для ремиссий). Так, для обозначения приступов применяются общие термины: аффективные,
аффективно-бредовые (маниакально-бредовые, депрессивно-бредовые, острые парафренные), кататоно-
онейроидные, депрессивно-параноидные (А. К. Ануфриев, 1969; А. М. Шмаонова, Ю. И. Либерман, 1970;
В. М. Шаманина, Т. Э. Ромель, 1970).

Следует заметить, что во всех работах, в которых специально изучалась клиника и течение рас-

сматриваемой формы шизофрении, обращалось внимание на значительную частоту и выраженность вер-
бального галлюциноза, психических автоматизмов, интерпретативныхформ бреда. Почти все авторы от-
мечали частоту острых бредовых, острых галлюцинаторных приступов и приступов с преобладанием
синдрома Кандинского—Клерамбо.

В работах последних лет были описаны многие общие корреляции между клинической картиной и

степенью прогредиентности. Были очерчены и основные варианты течения от близких к рекуррентной до
злокачественных.

Итоги этой первой дифференциации и результаты более полного изучения рекуррентной шизоф-

рении послужили основанием для изучения прежде всего тех клинических вариантов, которые без со-
мнений могут быть оценены как шизофрения с приступообразио-прогредиентным течением. Именно на
таком клиническом материале предполагалось выяснить наиболее характерные психопатологические
особенности и основные корреляции между клинической картиной и течением. Иными словами, внима-
ние было сосредоточено на тех больных, диагноз шизофрении у которых ни у кого не вызывает сомне-
ний (в отличие, например, от рекуррентной формы), а течение болезни, бесспорно, приступообразное.
Тем самым были исключены на первом этапе промежуточные клинические варианты (между рекуррент-
ной и приступообразно-прогредиентной, последней и непрерывно текущими формами: вяло текущей,
параноидной, злокачественной). Проблема промежуточных вариантов будет рассматриваться в главе V.

Изучение клинической картины приступообразно-про-гредиентной шизофрении показало, что

наиболее существенное отличие психопатологической картины у изученных больных по сравнению с
рекуррентной формой шизофрении заключается в значительно выраженных и постоянно возникающих
галлюцинаторно-бредовых и диссоциативного типа расстройствах психической деятельности. Симптомы
и более сложные нарушения галлюцинаторно-параноидного «регистра» составляют часто основную
структуру приступов, но не исчерпывают клиническую картину. Они вплетены в более сложную психо-
патологическую динамику. Клиническая картина приступов содержит симптомы, характерные и для фаз-
но-аффективных приступов и для описанного вышеоней-роидного типа расстройства. Иными словами,
клиническая картина приступов имеет весьма сложную клиническую структуру, обусловленную сочета-
нием (схематично выражаясь) аффективного, онейроидного и параноидного механизмов расстройства. В
зависимости от выраженности симптомов этих трех типов расстройства наблюдается большое многооб-
разие клинических типов приступов — от аффективных до онейроидных и от паранойяльных до галлю-
цинаторно-бредовых. Многообразие синдромов, отмечающееся при всех типах приступов, наблюдаемых

при атипичном циркулярном психозе, при рекуррентной и параноидной шизофрении, свидетельствует о
том, что и при приступообразно-прогредиентной шизофрении клиническая картина очень динамична,
расстройство может развиваться и усложняться или «обрываться» на начальных стадиях. Об этом гово-
рит и возможность усложнения клинической картины при более поздних, повторных приступах.

Вместе с тем при анализе приступов очевидна необходимость учета столь существенной особен-

ности этой формы шизофрении, наличия и нарастания шизофренических изменений личности.

Проблема соотношения позитивных расстройств с негативными (ранее возникшими или разви-

вающимися при данном обострении) весьма существенная. Как будет показано, фактор личностного фо-
на в широком смысле (включающий конституциональные, нажитые, процессуальные изменения) оказы-
вает большое влияние на клиническую картину всех острых эндогенных психозов. Возникновение при-
ступов на фоне нарастающих шизофренических изменений затрудняет анализ клинической картины и
оценку ее структуры.

В последние годы при описании различных клинических вариантов приступообразно-

прогредиентной шизофрении было применено множество простых и более сложных терминов для обо-
значения отдельных приступов. Все это заставило нас при описании психопатологической структуры и
динамики исходить из материала, по возможности сходного по основным клиническим параметрам: воз-
раст манифестации болезни, синдромальная структура первого приступа, длительность наблюдения. Как
уже было сказано, изучены наиболее характерные клинические варианты приступообразно-прогре-
диентной шизофрении, при которых выступают отличия как от рекуррентной шизофрении, так и от не-
прерывно текущих ее форм. Детальный анализ приступов и болезни в целом позволяет выделить харак-
терные разновидности приступов. Закономерности формирования клинической картины приступов наи-
более отчетливо могут быть выявлены при структурно-динамическом их анализе.

Так, паранойяльные приступы оказались неоднородными по своей основной психопатологической

структуре. Далее схематично рассмотрим различные приступы.

Паранойяльно-маниакальные приступы

 с характерным сочетанием стертого маниакального

аффекта и систематизированного бреда, тема которого достаточно типична для хронического параной-
яльного бреда (бред научного открытия, бред любовного содержания). Связь бредовых идей с аффектом
выражалась не только в их содержании, но и в особенностях динамики приступа. Бред возникал после
периода атипичной небредовой мании и на всем протяжении его существования сопровождался повы-
шенным фоном настроения, часто замаскированного бредовым поведением. На протяжении приступа
(длящегося иногда 1—2 года) наблюдались и периоды усложнения клинической картины (бредовой
трактовкой обстановки, появлением тревоги, страха, идей отношения).

Паранойяльно-депрессивные приступы

 представляют собой типичный и частый вариант аф-

фективно-паранойяльного психоза. Клиническая картина характеризуется выраженным паранойяльным
бредом (ревности, преследования, ипохондрическим), возникающим и существующим на фоне депрес-
сивного (фазного) аффекта. Приступ может быть достаточно затяжным, и тогда сходство с хроническим
паранойяльным бредом усиливается. Но, несмотря на преобладание систематизированного бреда и на
стертые проявления депрессии, последняя всегда может быть выявлена. Такие приступы могут повто-
риться. Иногда они составляют лишь начальный этап более сложных аффективно-паранойяльных при-
ступов.

Паранойяльно-тревожные приступы

 с выраженным интерпретативным механизмом и преобла-

данием идей преследования, ипохондрических бредовых переживаний, идей ревности, «выживания» и т.
д. На высоте приступа страх и тревога усиливаются, появляются элементы образного бреда в рамках той
же темы и приступ завершается затяжной депрессией. После приступа выявляются отчетливые шизофре-
нические изменения личности: отсутствие критики, аутизм, эмоциональное снижение. При повторных
приступах бредовые расстройства развиваются в сторону параноидных форм бреда (психические автома-
тизмы, бред физического воздействия).

Интерпретативно-образные бредовые приступы (И. С.

 Козырева, 1969; В. А. Концевой, 1971)

для которых характерно раннее приобретение интерпретативным бредом черт образности и склонность к
парафренизации. В отличие от других типов острых паранойяльных приступов аффективный фон лаби-
лен. Эта особенность вместе с тенденцией к образности, к развитию бреда значения и фантастических
бредовых переживаний указывает на сходство с бредовыми этапами онейроидного приступа. В пользу
этого свидетельствует и недостаточная ясность цели и мотивов «преследования», наличие элементов
бреда инсценировки, растерянности, а на высоте—и изменчивость бредовых фабул. Лабильность аффек-
та, появление различных по содержанию бредовых идей характеризуют и повторные приступы. В целом
для этого типа паранойяльного приступа характерно возникновение бреда в рамках более сложного пси-
хотического состояния, содержащего симптомы, характерные для онейроидного типа расстройства.

На примере паранойяльных приступов достаточно явно выступает характерная для приступов

приступообразно-прогредиентной шизофрении психопатологическая особенность - невозможность све-
дения их структуры к синдромам, характерным для других форм шизофрении, но и одновременно нали-
чие несомненного сходства.

Так, первый тип паранойяльного приступа с сочетанием фазного аффекта и паранойяльного бреда

похож на аффективно-бредовые приступы рекуррентной шизофрении и на паранойяльное состояние бре-
довой шизофрении, но одновременно существенно отличается от них. Паранойяльно-тревожные присту-
пы при всем сходстве (на высоте) с острыми приступами типа параноидов отличаются от них затяжным
интерпретативным бредом в начальном периоде и сравнительно малой остротой состояния. При третьем
типе паранойяльного приступа характерные особенности (паранойяльно-перцептивный механизм бреда и

лабильность аффекта) указывают на сходство с редуцированными онейроидными приступами, тогда как
другие особенности (отсутствие длительное время заметного бредового поведения, растерянности)
сближают эти приступы с затяжными бредовыми психозами. Такие особенности приступов коррелируют
и с различной степенью прогредиентности болезни: с относительно благоприятным течением при первом
и третьем типах приступов, с более прогредиентным — при втором. Следует добавить, что при измене-
нии темпа прогредиентности болезни (что часто может наступить и после периода длительной стабили-
зации) может значительно измениться и структура повторных приступов. Но при всех отличиях в карти-
не приступов имеется отмеченная общая структурная особенность в виде расстройства (паранойяльного
бреда), характерного для бредовой формы шизофрении. Больший удельный вес параноидного типа рас-
стройств наблюдается в более сложных синдромах с галлюцинациями, психическими автоматизмами,
бредом воздействия. Еще более выступает эта структурная особенность приступов при усложнении тече-
ния болезни, когда новые приступы в основном определяются галлюцинаторно-параноидными наруше-
ниями.

В исследованиях последних лет было установлено, что для многих приступов приступообразно-

прогредиентной шизофрении характерным расстройством является вербальный галлюционоз и псевдо-
галлюциноз. Детальное изучение этого вопроса было проведено В. А. Концевым и Т. А. Дружининой
(1973). Они показали, что галлюцинаторные приступы при внимательном изучении оказываются неодно-
родными и по своей структуре и по своему месту в течении болезни. Выделенные этими авторами три
типа приступов (депрессивно-галлюцинаторные, галлюцинаторно-бредовые и галлюцинаторно-
онейроидные) во многом коррелируют с разновидностями паранойяльных приступов. С учетом и других
исследований (Е. Д. Соколова, 1966; А. С. Курашов, 1973) возможна следующая типология приступов,
протекающих с выраженным вербальным галлюцинозом.

Депрессивно-галлюцинаторные приступы,

 клиническая картина которых определяется сочета-

нием достаточно отчетливого депрессивного состояния с депрессивными бредовыми идеями (самообви-
нения, осуждения) и вербального галлюциноза. Содержание «голосов» соответствует содержанию де-
прессивных бредовых переживаний. Несмотря на выраженность «галлюциноза», основная динамика
приступа остается депрессивно-бредовой. На начальных этапах состояние определяется как тревожно-
бредовое с депрессивным содержанием бреда (идеи осуждения, обвинения, презрения). В дальнейшем, к
депрессивно-бредовому расстройству присоединяется галлюциноз. Депрессивный бред и содержание
«голосов» при развитии психоза претерпевают парафренизацию или усложнение (появление психиче-
ских автоматизмов). Во всех случаях основная структура остается депрессивно-галлюцинаторно-
бредовой. При повторных приступах часто наблюдалось дальнейшее развитие параноидной симптомати-
ки (психических автоматизмов, бреда воздействия).

Маниакально-галлюцинаторные приступы

 с аналогичной структурой (аффективно-

галлюцинаторно-бредовой) наблюдаются реже и в силу общей особенности маниакального бреда обычно
объединяются в группу галлюцинаторных и псевдогаллюцинаторных парафрений. Представляется важ-
ным, что в ряде случаев на фоне маниакально-бредового состояния (с экспансивными формами бреда)
имеется галлюциноз, по содержанию тесно связанный с бредовыми переживаниями. Иными словами,
при таких приступах выступает отмеченная  особенность галлюцинаторных приступов, заключающаяся в
сосуществовании симптомов, характерных для аффективного, параноидного и онейроидного регистров.

Параноидно-галлюцинаторные приступы

 характеризуются сочетанием вербального галлюци-

ноза с тревожно-бредовым состоянием (идеи преследования, страх ареста, ревность). При нарастании
расстройства клиническая картина становится галлюцинаторно-параноидной с выраженными психиче-
скими автоматизмами и бредовым поведением. В целом потенциальная динамика этих приступов вклю-
чает этапы, характерные для галлюцинаторно-бредового расстройства при бредовой форме шизофрении.
Возможно развитие и псевдогаллюцинаторной парафрении и кататоно-галлюцинаторно-параноидных
состояний (В. А. Концевой, Т. А. Дружинина, 1973). Но на всех этапах и при разной степени сложности
приступа не выявляется ни отчетливого фазного аффекта, ни симптомов онейроидного помрачения соз-
нания.

Онейроидно-галлюцинаторные приступы,

 детально описанные в последние годы (О. П. Верто-

градова, 1969; В. А. Концевой, Т. А. Дружинина, 1973), являются редким типом приступов. Для них ха-
рактерна структура и динамика онейроидного приступа в сочетании с выраженным вербальным образ-
ным галлюцинозом. В отличие от обычных онейроидных приступов нарастание рецептивно-бредового
нарушения идет не только п сторону визуализации фантазий, но и их «озвучивания». Все это говорит о
существенном отличии структуры этих галлюцинаторных приступов от других типов. Такое отличие
коррелирует и с течением болезни, которое как и для паранойяльных приступов с интерпретативно-
образным бредом является наименее прогредиентным.

В описанных типах приступов галлюцинаторные и бредовые нарушения отчетливо выражены и во

многом определяют клиническую картину психоза. Галлюцинаторно-бредовые (параноидные в широком
смысле) нарушения при повторных приступах либо повторяются, либо даже нарастают и усложняются в
пределах галлюцинаторно-параноидного синдрома. При резком нарастании прогредиентности болезни
наблюдается усложнение и видоизменение галлюцинаторно-параноидных расстройств (парафренизация,
появление массивных психических автоматизмов). Такое видоизменение и усложнение указывают на
прогредиентность болезни в направлении диссоциативных расстройств и нарастания изменения лично-
сти. При этом роль других механизмов нарушения (аффективного и онейроидного) значительно умень-
шается. Клиническая картина повторных приступов все больше определяется галлюцинаторно-
бредовыми расстройствами, и приступы могут быть обозначены терминами, применяемыми для характе-

ристики синдромов параноидной шизофрении. Но даже при значительном преобладании галлюцинатор-
но-бредовых расстройств всегда можно обнаружить и симптомы аффективного и рецептивно-
онейроидного ряда.

В других приступах “галлюцинаторно-параноидная канва” не столь резко выступает в клиниче-

ской картине психоза. На первом плане находятся психомоторные, атипично-аффективные и онейроид-
но-парафренные нарушения. Клиническая картина приступов имеет много общего с приступами рекур-
рентной шизофрении. Подробный анализ динамики таких приступов выявляет атипию в виде галлюци-
наторных, интерпретативно-бре-довых расстройств и несвойственных рекуррентной шизофрении мас-
сивных и стойких психических автоматизмов. В отдельные периоды приступа эти симптомы составляют
основное содержание психоза. Прослеженные в их самостоятельной динамике эти нарушения “проделы-
вают” характерное для галлюцинаторно-бредового синдрома последовательное видоизменение: от пара-
нойяльных до сложно-параноидных и парафренно-галлюцинаторных нарушений с массивными психиче-
скими автоматизмами. По мере увеличения давности болезни их присутствие в клинической картине
повторных приступов становится более явным. Они могут определять структуру повторных приступов,
сочетаясь с редуцированными онейроидными нарушениями и с атипичными фазными аффективными
расстройствами.

Все это позволяет считать галлюцинаторно-бредовой тип расстройств (во всей его динамике и

объеме) характерной особенностью психопатологической структуры приступов рассматриваемой формы
шизофрении.

Сказанным не исчерпываются особенности клинической картины приступов приступообразно-

прогредиентной формы шизофрении.

Мы ограничились рассмотрением лишь тех аспектов, которые имеют прямое отношение к задаче

настоящей работы. Остается добавить, что и при аффективных и аффективно-бредовых приступах наря-
ду с общим и сходным выявляются и отличия в зависимости от рекуррентного или приступообразно-
прогредиентного течения болезни. И в таких приступах присутствие симптомов параноидного регистра
является характерным для при-ступообразно-прогредиентной формы. Это же расстройство составляет
главное содержание клинической картины при усложнении приступов.

Приводим клинические примеры приступообразно-прогредиентной шизофрении.
Больной Т-н, 1929 года рождения. Психическим заболеванием никто из близких родственников не

болел. Родился в срок, развивался без отклонений. С раннего детства отличался от сверстников тихим
нравом. Не участвовал в шалостях и драках, был боязливым, держался около старших. Очень привязан к
матери, с детства охотно ей помогал в работе по дому, ухаживал за домашними животными. Учился без
интереса, посредственно. Когда ему было 12 лет (начало войны), кто-то пробежал по деревне с криком,
что в село вошли немцы. Очень испугался и, хотя сразу выяснился обман, больной в отличие от других
еще неделю находился в состоянии тревоги и страха. Казалось, что откуда-нибудь появятся немцы, каж-
дый шорох и стук вызывал ужас, бросался к матери за помощью, кричал “немец”. В дальнейшем успоко-
ился, но с этого нромсн:и стал еще более боязливым. Имел несколько друзей, более сильных и активных,
и полностью находился под их влиянием, но вместе с тем пользовался их опекой и зашитой. Окончил 4
класса, больше учиться не хотел. С 13 лет работал в колхозе, сначала разнорабочим на животноводче-
ской ферме, потом трактористом. С 20 лет служил в армии. Старательно и добросовестно относился к
своим обязанностям, выделялся прилежанием и беспрекословным подчинением старшим. Имел поощре-
ния. После демобилизации поселился в Москве и поступил на работу электромонтером. Первое время
жил в общежитии. Под „лиянием соседей по комнате начал выпивать 2—3 раза в месяц по 100—150 г
водки. В состоянии опьянения становился веселым, много говорил, смеялся, пел, плясал. Если выпивал
больше, то почти сразу возникала рвота, после чего засыпал.

В 1955 г. (26 лет) женился на девушке, с которой был знаком в течение 2 месяцев. Объяснял свое

решение тем, что ему надоело житъ в общежитии, кроме того, в это время женился его товарищ. Вскоре
после переезда к жене почувствовал себя неспокойно. Жена постоянно ссорилась с соседями. Решил, что
причина ссор заключается в том, что женщина, с которой он встречался до женитьбы, рассказала об их
связи соседям, и что соседи теперь мстят ему и жене за то, что он не женился на той женщине. Боялся
соседей, сторонился их, никогда не вступал с ними в споры. хотя постоянно чувствовал недоброжела-
тельное отношение с их стороны и даже «вредительство». Так, когда у больного родился ребенок, соседи
«специально», чтобы его простудить, открывали форточку устраивали сквозняки. Начинали шить на
швейной машинке чтобы разбудить ребенка. Такое состояние продолжалось у больного около года, затем
стал спокойнее, перестал замечать «злонамеренные» действия со стороны соседей. С женой отношения
были ровными. Жена характеризовала больного в то время покладистым, трусливым, молчаливым, отме-
чала его склонность тревожиться из-за пустяков. Был очень нетребователен, не вникал в домашние дела,
не занимался воспитанием ребенка. В свободное время играл в домино с соседями, иногда слушал радио,
смотрел телевизор, в газетах читал лишь новости о спорте. Близких друзей не имел, к окружающим отно-
сился с некоторой настороженностью, был уверен, что каждый может обмануть и использовать в своих
интересах, так как он малограмотный.

Зимой 1964 г. (35 лет) настроение больного заметно снизилось, стал плохо спать по ночам, испы-

тывал тревогу. На работе стал замечать недоброжелательное отношение к себе со стороны механика—
непосредственного начальника, который прежде всегда относился к нему хорошо. Решил, что после того,
как директор предприятия заявил механику, что доволен его (больного) исполнительностью и что ему
можно поручать ряд работ, которые раньше выполнял механик, последний стал мстить. Он постоянно
«придирался», лишал премий, выписывал меньшую зарплату, смотрел на него злобно и с намеками —

взглядом, выражением лица давал понять больному, чтобы он «убирался». Больной обращался к админи-
страции, но поведение механика оставалось прежним. Уволился с работы, где проработал 8 лет, и посту-
пил на другое место. Постепенно, к осени 1964 г. настроение больного улучшилось, исчезла тревож-
ность, наладился сон. До 1967 г. (в течение 3 лет) чувствовал себя хорошо, работал спокойно, настроение
было ровным. Свободное время проводил обычно дома, почти никуда не ходил. Стал еще более молча-
ливым, пассивным, мало интересовался ребенком.

В августе 1967 г. (38 лет) мастер, поручив больному сделать работу на другом объекте, дал чужую

спецодежду. В кармане куртки больной обнаружил рубль и взял его себе. Когда, начав работать, включил
рубильник, его ударило током. Был удивлен, так как перед этим сам проверял проводку. Сразу возникла
мысль, что .мастер специально подстроил, чтобы его ударило током, что он же специально подложил в
карман спецодежды деньги, чтобы проверить больного. Стал присматриваться к окружающим, к обста-
новке на работе. Замечал, что вокруг него происходит много «подозрительного». Несколько раз на полу
находил мелкие монеты. Замечал, что рабочие с недоверием на него посматривают. иногда замолкают
при его приближении. Решил, что за ним наблюдают, специально подбрасывают деньги, провоцируют на
кражу. Однажды нашел в вестибюле-два рубля. Понял сразу, что деньги были положены для него. Стал
замечать, что в его отсутствие одежда обыскивается, «шарят по карманам». В словах окружающих ус-
матривал иной смысл и улавливал намеки в свой адрес. Например, слова начальника «таких много» ис-
толковал, что его считают вором. Стал испытывать напряженность, все вокруг настораживало, понимал,
что его все время проверяют, за ним ведется постоянная слежка. Настроение было пониженным, хотя
тоски не испытывал, преобладала боязливость и настороженность. Стал плохо спать, в голове постоянно
были тревожные мысли.

С осени 1967 г. стал чаще и большими дозами выливать, так как в состоянии опьянения исчезала

напряженность, забывал свои опасения, не замечал слежки. С конца сентября — начала ноября окру-
жающая обстановка стала казаться еще более опасной. «Замечал», что на работе нарочно портят провод-
ку, снимают изоляцию; внезапно включают ток, когда он работает. Стал думать, что его хотят обвинить в
преступных намерениях.

В первых числах ноября тревога нарастала, почти совсем перестал спать, не мог есть, сильно по-

худел. Пить стал ежедневно, пил водку «как воду», не пьянел, не наступало ни прежнего облегчения, ни
сна. Старался понять причину изменившегося отношения. Вспоминал проступки в прошлом, которые
могли бы послужить причиной недоверия и проверки. Предполагал, что может быть стало известно, что
имея 4 класса образования, он в бумагах указывал 5 классов. В ноябре понял, что следить стали не толь-
ко на работе, ио и дома, решил, что в это вовлекали его жену. Считал, что в его отсутствие приходили с
работы и поставили к квартире подслушивающие аппараты и установки, способные узнавать и записы-
вать мысли. Разбирал будильник, искал там антенну, искал микрофоны в отдушине, в телевизоре, доп-
рашивал жену, где поставлены подслушивающие аппараты. Говорил, что из телевизора за ним подсмат-
ривать могут. В этот период совсем перестал спать, жаловался на головную боль» был тревожным, не-
охотно говорил жене о своих подозрениях. Один раз во время бессонной ночи испытал сильный страх
при виде игрушечного медведя на шкафу, приняв его за подсматривающего за ним человека. Пассивно
подчинился требованию жены показаться врачу, не возражал против помещения его в больницу 5/XII
1967 г.

При поступлении больной был насторожен, тревожен, подозрителен. На вопросы отвечал коротко,

уклончиво, ни на что не жаловался. Больным себя не считал, не мог понять, почему его направили в
больницу. В отделении с первых же дней стал спокойным, подчинялся всем указаниям персонала. Врачу
охотно рассказывал, что на, работе, а в последнее время и лома за ним следили, всячески вредили ему,
приводил множество доказательств этому. Убедить больного в необоснованности его подозрений не уда-
валось. Был убежден, что причиной враждебного отношения к нему на работе была месть со стороны
мастера, который из зависти всячески вредил ему, стараясь сделать так, чтобы по вине больного про-
изошла авария или чтобы его обвинили в воровстве. Видимо, он узнал о его образовании и рассказал об
этом окружающим, а кроме того, распространил порочащие больного слухи.

Предполагает, что в слежке за ним последнее время принимали участие много людей с завода и

даже жена, которую принудили к этому, так как без ее помощи ни один человек не мог бы установить в
квартире «подслушивающие» аппараты. О наличии в квартире аппаратов он догадывался, хотя ни аппа-
ратов, ни шума от их работы он не слышал. Конечная цель слежки за ним, по мнению больного, заклю-
чалась в том, чтобы его опорочить, спровоцировать, обвинить в неблаговидных поступках и заставить
уйти с работы. Никаких «голосов» он никогда не слышал, ощущений воздействия на себе также не испы-
тывал, кроме тех случаев, когда мастер «специально» портил электропроводку н его в результате этого
несколько раз ударило током.

В больнице не замечал ничего подозрительного, чувствовал себя спокойно, и это также подтвер-

ждало, по его мнению то, что ему ничего не показалось, а все имело место в действительности и что он
не болен. Свое тревожное состояние, плохой сон и аппетит, в последнее время считал естественным «в
такой обстановке», но соглашался полечиться, чтобы «успокоить нервы».

Больному проводилось лечение аминазином (до 200 мг в сутки) в сочетании с тизерцином (25 мг).

Через 2 нед стал хорошо спать, соглашался с врачом, что, по-видимому, мысли о преследовании были
проявлением болезни, но связывал их появление со злоупотреблением алкоголем, в результате чего «рас-
строились нервы». Обещал врачу больше не пить, жену встречал приветливо, неохотно говорил о пере-
житом, собирался приступить к работе. Был выписан 27/XII 1967 г.