Файл: Майерс Д. - Социальная психология.pdf

большинстве случаев тому, кто обладает большей социальной
властью, удается убедить и себя, и окружающих в том, что он
заслуживает то, что получает (Micula, 1984). Этот феномен
называется «золотым правилом»: правила устанавливает тот, в
чьих руках «золото».

Как следует из этого правила, эксплуататор может успокоить

свою совесть и оправдать существующую систему
вознаграждений, принижая роль эксплуатируемых. Мужчины
могут воспринимать более низкую оплату женского труда как
справедливое следствие их менее значимых вкладов. Как мы
уже отмечали в главе 9, причиняющие зло могут возлагать вину
за это на жертву, поддерживая тем самым собственную веру в
справедливое устройство мира.

А как же реагируют те, кого эксплуатируют? Элайн Хатфилд,

Уильям Уолстер и Эллен Бершайд выявили три возможных
варианта (Hatfield, Walster & Berscheid, 1978). Люди могут
принимать и оправдывать свое униженное положение («Мы
бедны, но другого мы не заслуживаем, и мы счастливы»). Они
могут требовать компенсации, для чего способны без конца
приставать к своим эксплуататорам, надоедать им и даже
обманывать их. Если все эти средства не достигают цели, они
могут попытаться восстановить справедливость с помощью
такого оружия, как возмездие.

«Проблему распределения нельзя решить тривиальным

путем. Справедливость в её разных ипостасях – причина детских
ссор, сетований коллег, ухода из групп её членов, столкновений
характеров и войн между странами. Родителям, работодателям,
педагогам и президентам известно, что наиболее
распространенной реакцией на любое распределение ресурсов
является слово «несправедливо».

Арнольд Кан и Уильям

Гэддерт

, 1985»

Одно из интересных и подтвержденных экспериментально

следствий теории, согласно которой справедливость – это
баланс, заключается в следующем: чем более компетентными и
достойными ощущают себя люди (чем выше они ценят свои

вклады), тем острее они чувствуют, что их недооценивают, и
тем более стремятся отомстить за это (Ross et al., 1971).
Инициаторами мощных социальных протестов обычно
выступают те, кто считает, что он достоин более высокого
вознаграждения, чем то, которое получает.

После 1970 г. положение женщин на рынке труда заметно

улучшилось. Парадоксально, но одновременно возросло и
количество людей, считающих, что в целом женщинам живется
хуже, чем мужчинам (табл. 13.1), – факт, не объяснимый с
позиций теории баланса.

Таблица 13.1. По результатам опроса общественного

мнения (Институт Гэллапа), большинство респондентов
считают, что женщинам живется хуже, чем мужчинам

Как вы считаете, кто – мужчины или женщины – живут в

этой стране лучше? (Примите во внимание все аспекты
жизни.)

1972

1993

Мужчины

29%

60%

Женщины

35%

21%

Одинаково

30%

15%

Не знаю

6%

5%

(

Источник

: Roper Centre for Public Opinion Research, 1997.)

До тех пор пока женщины сравнивали свои возможности и

заработки с возможностями и заработками других женщин, они
в основном были удовлетворены своим положением, хотя и
сегодня выполняют б

о

льшую часть домашней работы (Jackson,

1989; Major, 1989, 1993). Но по мере того как женщины все
более и более осознавали свое равенство с мужчинами, их
чувство относительной депривации становилось все острее.
Если работа секретаря и водителя грузовика «сравнимы по своей
значимости» (с точки зрения необходимых навыков), значит,

они заслуживают и сравнимой оплаты; это и есть
справедливость в понимании защитников равенства полов (Lowe
& Wittig, 1989).

Критики теории баланса утверждают, что баланс вклада и

вознаграждения – не единственно возможное определение
справедливости. (Прервите чтение и подумайте: вы сами можете
предложить другое?) По мнению Эдуарда Сэмпсона,
сторонники теории баланса ошибаются, считая, что
экономические принципы, которыми руководствуется западный
капиталистический мир, универсальны (Sampson, 1975). Для
некоторых некапиталистических культур справедливость – это
не баланс, а уравниловка или даже удовлетворение
потребностей: «От каждого по способностям, каждому по
потребностям» (Карл Маркс). Если вознаграждения
распределяются между членами одной группы, люди,
социализированные под влиянием такой коллективистской
культуры, как китайская иди индийская, в отличие от
индивидуалистов-американцев отдают предпочтение
уравнительному распределению или распределению по
потребностям (Hui et al., 1991; Leung & Bond, 1984; Murphy-
Berman et al., 1984).

В коллективистской Японии, в стране, где старость окружена

почетом, оплата труда значительно чаще зависит не от его
производительности, а от стажа (Kitayama & Markus, в печати).
В индивидуалистической Америке 53% респондентов
высказываются в пользу сдельной оплаты труда; эту точку
зрения разделяют лишь 32% британцев и 26% испанцев. Должно
ли правительство уменьшить разрыв между высоко- и
низкооплачиваемыми работниками или гарантировать доход не
ниже прожиточного уровня? Утвердительный ответ на этот
вопрос дали 39% американцев, 48% канадцев и 65% британцев
(Brown, 1995). Даже в индивидуалистических культурах к
определению справедливости порой подходят не только с
позиции баланса, но и с иных позиций (Deutsch, 1985). В семье
или в альтруистическом сообществе критерием могут быть
потребности. В дружбе критерием справедливости может быть

баланс. В отношениях, которые строятся на принципе
соревновательности, победитель получает все.

Социальная психология в моей работе

Я стала социальным психологом в тот самый день, когда

появилась в Беркли и начала учиться в колледже, хотя в то
время я этого и не понимала. Этот кампус привлек меня своей
социальной активностью. Наблюдая за тем, как разворачиваются
баталии вокруг апартеида в ЮАР, и поступлением в колледж
представителей национальных меньшинств в соответствии с
программой позитивных действий, я восхищалась тем, как
участники дискуссий обосновывают свои диаметрально
противоположные точки зрения, и тем, как им при этом удается
избегать конфликтов. Изучая социальную психологию, я
открыла для себя совершенно уникальную область этой науки и
попыталась именно в ней найти ответы на эти вопросы.

Работая над магистерской диссертацией, я, изучая проблему

социального неравенства, попыталась понять, почему одни
люди принимают его, а другие борются с ним. То, что мне
удалось выяснить, поразило меня: оказывается, люди,
получающие максимальные доходы, не более склонны
принимать социальное неравенство, чем те, кто получает
значительно меньше. Более склонны мириться с социальным
неравенством те, кто считает, что общество предоставляет
возможности для движения наверх. Сделав это противоречащее
интуиции открытие, я окончательно «подсела» на социальную
психологию. Сейчас в качестве социального психолога
Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе я изучаю, как
справедливые процедуры в процессе принятия решений могут
помочь людям согласиться с противоречивыми решениями и в
конечном счете сделать возможным жизнеспособное
мультикультурное общество.

Йен Хио

, University of California, Berkely, 1990

---

Если ситуация именно такова, насколько универсальна

тенденция определять справедливость как баланс между
вкладом и доходом? И как следует распределять
вознаграждения? Исходя из потребностей? Руководствуясь
таким принципом, как уравниловка? Учитывая заслуги? Сочетая
эти подходы? Политический философ Джон Роулз предлагает
нам представить себе будущее, в котором наше собственное
положение на экономической лестнице пока неизвестно (Rawls,
1971). Какой стандарт справедливости вы бы предпочли? По
данным Грегори Митчелла и его коллег, студенты
Американского университета [Частный университет, находится
в г. Вашингтоне. –

Примеч. перев.

] склоняются в пользу

уравниловки и удовлетворения потребностей на тот случай, если
они окажутся «на дне», но не отказываются и от того, чтобы в
определенной степени учитывалась и производительность труда
(Mitchell et al., 1993).

ИСКАЖЕННОЕ ВОСПРИЯТИЕ

Вспомните, что

конфликт –

это восприятие несовместимости

действий или целей. Во многих конфликтах присутствует лишь
весьма незначительное «рациональное зерно» – действительно
несовместимые цели, однако значительно большую проблему
создает искаженное восприятие мотивов и целей другой
стороны. Некоторые цели «Орлов» и «Гремучих змей»
действительно были несовместимы друг с другом, однако
существовавшие между ними различия были явно преувеличены
субъективным восприятием участников конфликта (рис. 13.3).