Файл: Лобзин В.С. - Аутогенная тренировка.pdf

Отличительной 

особенностью 

практически 

всех 

установленных 

форм

психологической  защиты  является  их  неосознаваемость. Не осознается  потребность, как
отмечает L. Chertok (1982), «в срочном снижении» после полученной психической травмы
«значимости  психотравмирующего  фактора». Так  же  точно  не  осознается  снижение
уровня притязаний, возникающее вслед за сужением возможностей для его реализации. К
специфическим проявлениям феномена психологической защиты можно отнести в разной
степени, но  всегда  имеющую  место  проекцию  вины  во  вне, даже  в  случаях, когда
причиной  аффективных  переживаний  является  сам  пострадавший; «отчуждение»
переживаний, выражающееся  в  потребности  рассказа  о  них  другому  лицу  или
реализуемое  посредством  художественного  творчества (поэзия, живопись, сценическое
искусство  и  т. п.); неосознаваемая  смена  установок  и  мотиваций, при  которой
противоречия, являвшиеся  следствием  первоначальных  стремлений, устраняются (в
качестве  простых  примеров  могут  служить  такие  самооправдания, как, например:
«Опоздал в кино, ну и ладно, зато сумею лучше подготовиться к зачету»); способность к
самопоощрению и самопрощению; забывание и некоторые другие.

Говоря  о  забывании  как  форме  проявления  психологической  защиты, следует

отметить, что  это  одна  из  наименее  изученных  психических  функций. Несмотря  на
огромное  количество  литературы, посвященной  оперативной, долговременной,
ассоциативной, вербальной,образной, эмоциональной  и  т. п. памяти, мы  по-прежнему
практически ничего не знаем о забывании. Существует масса психологических способов и
психофармакологических  препаратов  для  стимуляции  памяти. И  в  то  же  время
современная  психотерапия  располагает  очень  скудным  набором  методов, позволяющих
целенаправленно  влиять  на  забывание, которое  даже  в  последних  монографиях  не
включается  в  определение  функциональной  системы  памяти, характеризуемой  авторами
лишь  как «процесс... запечатления, хранения  и  извлечения  поступающей  информации»
или как «свойство живой системы хранить след от воспринятого раздражения»

22

.

В  настоящее  время  абсолютно  точно  установленным  является  лишь  факт, что

эмоционально  окрашенные, особенно  отрицательные, впечатления  и  аффекты
чрезвычайно  плохо  забываются, надолго «застревают» в  сознании, тем  самым  часто
причиняя  невыносимые  страдания  пациентам. В  то  же  время  следует  отметить, что
забывание  как  один  из  компонентов  психологической  защиты  тесно  связано  и  может
целенаправленно  стимулироваться  посредством  ауто- и  гетеровоздействия  на  другие
компоненты (отчуждение, проекция  вины, самопрощение  и  т. д.). Более  подробно  эти
вопросы будут изложены в разделе «Аутогенная терапия памяти».

К  препатологическим  изменениям  в  функциональной  системе  психологической

защиты, кроме  уже  рассмотренных  расстройств  процесса  забывания, следует  отнести
неадекватное преувеличение роли и значения психотравмирующих факторов, склонность
к 

самобичеванию, конфликтность, эмоциональный 

аутизм, эмоциональную

гиперреактивность, а 

также 

понижение 

лабильности («бескомпромиссность»)

доминирующих 

установок, особенно  в  случае  одновременного  присутствия

некорригируемого  с  учетом  объективной  реальности  уровня  притязаний. Нередко
следствием  хронических  нарушений  в  системе  психологической  защиты  являются
выраженные  социопатические  или  невротические  изменения  характера, формируется
«защитный  стиль  жизни» [Соколова  Е. Т., 1980]. Человек  становится  холодным,
жестоким, циничным.

Одной  из  форм  психологической  защиты, реализуемой  на  поведенческом  уровне,

являются  феномены «избегания» (некоторых  тем, имеющих  эмоционально-личностное
значение; ситуаций, книг, фильмов  и  т. п.) и «ухода» (из  семьи, профессиональной  или
возрастной  группы). Житейское  понятие «избегать  трудностей» часто  обусловлено  не
столько  стремлением  к «легкой  жизни», сколько  неспособностью  к  адекватной

22

Громова Е. А. Эмоциональная память и ее механизмы.-М.: Наука, 1980, с. 179.

психологической  адаптации  к  изменяющимся  условиям  общения, обитания  или
деятельности. Многие феномены психологической защиты проявляются в рамках высшей
формы  социальной  регуляции — нравственной  регуляции, реализуемой  либо  в  виде
молчаливого осуждения или одобрения, либо в виде активной защиты.

Таким  образом, психологическая  защита  может  реализоваться  на  трех  уровнях:

физиологическом (преднастроечные  реакции  в анализаторных системах при воздействии
эмоционально  значимых  стимулов); психологическом (феномен «срочного  снижения
значимости психической  травмы» и  др.); социальном (поведенческий  уровень).

Каждый

из  названных  уровней  представляет  собой  функциональную  систему, т. е. систему
регулируемую, независимо от того, является ли ее деятельность актуально осознаваемой
или  нет.

Одним / из  критериев  состояния  и  уровня  развития, выраженности

индивидуальной  психологической  защиты, по/ нашему  мнению, является  способность
длительно выдерживать внешние или внутренние противоречия и конфликты, которые в
этом случае не вызывают выраженных отклонений в нервно-эмоциональной сфере.

В  ряде  исследований  было  показано, что  способность  к «защитной» психической

деятельности  или, как  пишет  В. Е. Рожнов (1979), способность  к «защитной
трансформации психологических установок» является весьма индивидуальной [Рожнов В.
Е.,  Бурно  М.  Е.,  1976;  Бассин  Ф.  В.,  Рожнов В.  Е.,  Рожнова  М.  А.,  1979].  Если  у  одних
людей  психическая (защитная) переработка  старых  и  формирование  новых  психоло

-

гических  установок  начинается  сразу  же  при  встрече  с  малейшим  препятствием,
минимальной  психотравмой, то  другие  часто  оказываются  неспособными  к  адекватной
психологической защите даже в тех случаях, когда адаптивная смена установок является
необходимой  для  предотвращения «грозной  клиническойперспективы». Конечно  же
можно, как это предлагают В. Е. Рожнов и М. Е. Бурно (1976), использовать гипноз как
способ восстановления психологической защиты. Однако разница между тем, что дают в
этих  случаях  гипноз  и  аутогенная  тренировка, аналогична  различиям  между  эффектом
антибактериальной  терапии  при  конкретной  инфекционной  патологии  и  про

-

филактическим формированием иммунитета к группе патогенных возбудителей.

Человек — существо глубоко социальное, и желание жить в мире с окружающим его

миром  составляет  неотторжимое  качество  нормально  функционирующей  психики. В
неменьшей  степени  человек  испытывает  потребность  жить  в  мире  и  согласии  с  самим
собой, сохранять  и  постоянно  поддерживать «гомеостатическое  состояние  психики» как
основу  нормальной  жизнедеятельности  и  оптимальной  социальной  адаптации. Именно
этой  цели  служит  нейропсихологический  феномен  психологической  защиты.

Исходя  из

того, что, несмотря на неосознаваемостъ, психологическая защита является активным,
в значительной степени формирующимся в процессе онтогенеза психическим феноменом
и  определяется  индивидуальными  характеристиками  личности, воздействуя  на  эти
индивидуальные  характеристики, можно  целенаправленно  тренировать  и  усиливать  ее
механизмы.

Рекомендуемые нами (см. гл. 6) методы психологической десенсибилизации,

отвлечения  и  некоторые  другие, реализуемые  на  базе  аутогенной  тренировки, имеют
именно такую направленность.

В  отечественной  психологии  и  психотерапии  понятие «психологическая  защита»

очень  часто  связывается  с  понятием «психическая  травма». Однако  последнюю
неправильно характеризовать лишь как внешний «повреждающий» фактор. Наши видные
психологи  и  психотерапевты  В. Н. Мясищев, Ф. В. Бассин, В. Е. Рожнов  и  др.
неоднократно  подчеркивали, что  степень  патогенного  действия  психотравмы  зависит  от
внутреннего  отношения  личности  к  вызвавшей  ее  причине. В  связи  с  этим  мы
предпочитаем  пользоваться  понятием «психическая  рана», которая, как  показывает
клинический  опыт, имеет  многие  черты, сходные  с  соматическим  раневым  процессом  и
может  осложняться, метафорически  говоря, «инфицироваться», заживать «первичным»
или «вторичным» натяжением, в  последнем  случае  часто  образуя «деформирующие»
личность рубцы. Существует, по нашему мнению, крайне ошибочное предположение, что

каждый человек, именуемый в этом случае «сильной личностью», должен быть способен к
самостоятельному преодолению любой кризисной ситуации. Увы, это далеко не так, и, по-
видимому, продолжая  уже  использованный  ряд  аналогий, можно  в  отдельных  случаях
говорить о психической травме, несовместимой с жизнью, развивающейся как остро, так и
при  суммации  длительно  воздействующих  отрицательных  психосоциальных  стимулов.
Характерно, что  последний  вариант «психической  раны» развивается, как  правило,
именно 

у «сильных 

личностей», приобретая 

характер 

психических 

или

психосоматических  кризов (инфаркт, инсульт  и  т. д.). Еще W. Osier отмечал, что
«типичный  коронарный  пациент  является  не  чувствительным  невротиком», а «крепким,
энергичным  умственно  и  физически, резким  и  честолюбивым  человеком, показателем
энергии  которого  является  стремление  всегда  на  полной  скорости  вперед». Это  еще  раз
подчеркивает  необходимость  самого  широкого  внедрения  профилактических  методов
индивидуальной  психогигиены, психотерапии  и  психокоррекции  у  здоровых  людей  и
дальнейшего  развития  системы  социально-психологической  помощи  населению,
примером которой является телефонная «служба доверия».

Как  справедливо  отмечает  Р. А. Зачепицкий (1980), выдвинутые  психоанализом

приемы  психологической  защиты, такие  как  вытеснение  из  области  сознания  не

-

приемлемых  для  личности  тягостных  представлений, рационализация, проекция  и  др.,
представляют  собой  пассивную  форму  защиты  путем  ухода  от  реальной
действительности. Она приобретает порой патологические формы. Автор напоминает, что
пассивная  позиция  пациента  приводит  нередко  к  фиксации  его  в  роли  больного. Но
существуют и активные формы защиты — борьба организма и личности, направленная на
предотвращение  болезни  или  ее  преодоление. Пониманию  большого  значения  такой
активности способствовали во многом исследования Н. А. Бернштейна, П. К. Анохина, П.
В. Симонова и др., заложивших основы физиологии активности. В. С. Ротенберг и В. А.
Аршавский (1979) на  основании  экспериментальных  исследований  и  клинических
наблюдений  показали  позитивную  роль  активности  организма  в  предупреждении  и
купировании ряда  патологических состояний, а также отрицательное действие  пассивно

-

сти как неспецифической предпосылки развития разнообразной патологии у животных и
человека. С  этими  выводами  перекликаются  и  работы  американского  исследователя W.
Green, предложившего понятие «coping», означающее способность сохранять психологи

-

ческую  и  физиологическую  устойчивость  вопреки  отрицательным  эмоциям. Все  эти
данные подкрепляют значение выдвинутого М. М. Кабановым (1978) принципа активного
соучастия  больного  в  процессе  лечебно-восстановительной  работы  как  важной
предпосылки его успешной реабилитации.

НЕЙРОФИЗИОЛОГИЧЕСКИЕ ЭФФЕКТЫ ТРЕНИРОВАННОЙ МЫШЕЧНОЙ РЕЛАКСАЦИИ

В  современных  работах, обосновывая  нейрофизиологические  эффекты  релаксации,

большинство  авторов  опираются  на  учение  И. П. Павлова  и  вскрытые  им  механизмы
словесного  воздействия  на  физиологические  функции.

Словесный  сигнал  или  образ,

вызванный  словесным  сигналом, ведет  при  систематическом  повторении  в  процессе
аутогенной  тренировки  к  образованию  условных  кортико-висцералъных (вербалъно-
висцералъных) реакций и реализации желаемых сдвигов.

Существенное значение при этом

имеет  установленная  в  ряде  исследований  связь  функционального  состояния  ЦНС  с
тонусом поперечнополосатой и гладкой мускулатуры.

Тренированная  мышечная  релаксация, которая  является  не  только  пусковым

механизмом, но и базисным элементом во всей системе аутогенной тренировки [Лобзин В.
С, 1975], сопровождается  ослаблением  тонуса  поперечнополосатой  и  гладкой  мускула

-

туры  и  снижением  эмоциональной  напряженности. Во  время  релаксации  даже  без
целенаправленного  воздействия  наступает  некоторое  снижение  артериального  давления;
на 6 —8 ударов  в  минуту  замедляется  частота  сердечных  сокращений, которая  является
одним  из  наиболее  информативных  показателей  функционального  состояния  сердечно-

сосудистой  системы  и  нервно-вегетативной  регуляции [Загрядский  В. П., Сулимо-
Самуйлло 3. К., 1976]; дыхание становится более редким

и  поверхностным.  При  длительном  применении  метода  с  помощью  специальных

упражнений постепенно приобретаются навыки целенаправленного (волевого) управления
деятельностью  сердца. А. М. Свядощ (1982) описывает опыты, при которых один  из его
сотрудников, занимающийся аутогенной  тренировкой, научился  путем самовнушения  на
фоне  релаксации  произвольно  ускорять  частоту  сердечных  сокращений  с 68 до 144 в
минуту  и  по  желанию  замедлять  ее  до  46  в  минуту.  На  ЭКГ,  по  данным  P.  Polzien,  в
состоянии релаксации у здоровых людей наблюдается снижение или повышение зубца ST
и увеличение зубца Т.

Под  влиянием  релаксации  существенно  повышается  самовнушаемость, что  было

убедительно показано в опытах А. М. Свядоща и А. С. Ромена. Если у людей, никогда не
применявших  аутогенную  тренировку, объективная  реализация  самовнушения  тепла  в
правой руке наступает лишь в 3 % случаев, то уже через 3 нед систематических занятий в
группе  аутотренинга  произвольное  повышение  температуры  кисти  на  0,9  —4  °С
становится  доступным  для  80  %.  В  этих  же  опытах  была  показана  возможность
произвольного  понижения  локальной  температуры  тела  на 0,5 —2 °С. Аналогичные
результаты были получены в свое время I. Schultz. Позднее P. Polzien было показано, что
при достижении состояния релаксации одновременно с изменениями на ЭЭГ происходит
снижение  ректальной  температуры  на 0,8 °С (рис. 1). Этот  симптом  использовался
автором  для  контроля  эффективности  занятий  и  позволил  ему  сделать  заключение, что
«пациенты с глубокими неврозами не могут добиться состояния переключения даже после
многих  месяцев  тренировки». Н. Kleinsorge и G. Klumbies на  Германском  конгрессе
терапевтов  в  Висбадене  демонстрировали  пациентов, которые  произвольно  вызывали
повышение  кожной  температуры  на 5 —7°С. Специфические  изменения  температуры
кожи и кожно-гальванической реакции в процессе выполнения аутогенных  упраженений
позволили  рекомендовать  эти  показатели  в  качестве  объективного  контроля
эффективности усвоения аутогенных упражнений (рис. 2).

Наши  наблюдения  показали, что  под  влиянием  релаксации  снижается

перистальтическая  активность  желудочно-кишечного  тракта, что  одновременно  способ

-

ствует редукции болевых ощущений. При сочетании

Рис. 2. Изменение кожно-гальванической реакции (а) и температуры кожи (б) в процессе аутотренинга (по W. Luthe).

релаксации  с  внушением  тепла  в  области  желудка  японские  авторы Y. Ikemi, S.

Nakagawa, M. Kimura наблюдали  повышение  температуры  кожи  живота  на 2°С,
увеличение  кровотока  в  стенке  желудка  и  усиление  его моторики. Y. Ischida в  опытах  с
выполнением  аутогенных  упражнений  в  процессе  зондирования  желудка  было
установлено, что при аутогенном расслаблении снижается кислотность желудочного сока
(рис. 3).