ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 08.10.2020
Просмотров: 3647
Скачиваний: 22
есть стремление жить как можно полнее, пользоваться всеми жизненными отправлениями, оставить
после себя потомство. Противоположно направленная тенденция — это стремление к смерти, к
нирване, которое очень тесно переплетено с либидо. В животном мире отдельные виды умирают после
первого полового акта. У высших животных половой акт заканчивается нирваной. Либидо бесконечно
трансформируется, инстинкт смерти также имеет тенденцию трансформироваться в двух направлениях:
к агрессии и мазохизму. Трансформированные инстинкты тоже очень часто сочетаются и
переплетаются друг с другом, что находит подтверждение в психопатологии половых извращений.
Конкретные проявления либидо, по З. Фрейду, одинаковы у всех людей. Все дети в этом смысле
похожи. Следовательно, каждый инстинкт имеет наследственную природу. В поисках корней этой
наследственности З. Фрейд обратился к истории человечества, увлекаясь при этом мифами,
сказаниями, древними обычаями, считая их удобным материалом для исследования психики.
Анализируя все это, З. Фрейд обнаружил большое сходство культур разных народов, которое
заключается в том, что у всех народностей имеются какие-то беспричинные запреты ритуального
характера (табу) и поклонение какому-то божеству, сопровождающееся ритуальными пиршествами, на
которых всегда съедается что-то такое, что имеет отношение к божеству (тотему). Смысл табу и
тотемов неочевиден и символичен.
Таким образом, уже на заре цивилизации для каждого общества характерно наличие символов,
что, по З. Фрейду, является результатом конфликта между влечениями человека и теми ограничениями,
которые на него накладывает цивилизация. В первобытном обществе никаких моральных запретов не
существовало, там царило многоженство и каннибализм. Затем появилась власть патриарха, который
получил право безраздельно пользоваться любой женщиной и право первого куска на пиршестве.
Позже в племенах начались бунты, во время которых «сыновья» убивали своих «отцов» и получали
право пользоваться их женщинами.
В связи с тем, что в таких условиях естественно общество существовать не может, сыновья
сооружали себе символ отца — «тотем», которому, с одной стороны, поклоняются, а с другой —
которого время от времени поедают. Эти мотивы убийства бога, очищение от первородного греха и
поглощения тела убитого бога проходят через все религии. Анализ развития цивилизации
свидетельствует о том, что оно проходило с возникновением все новых запретов.
«Цивилизация, — писал З. Фрейд, — создала человеку удобства, но отняла у него счастье...».
Прежде всего, считает З. Фрейд, цивилизация угнетает половой инстинкт в смысле ограничения
внутрисемейных, кровных половых отношений. Этот запрет существует во всех цивилизациях.
Инстинкт полигамии — доказательство стремления иметь всех женщин своими.
Второе достижение цивилизации — это отказ от каннибализма и отказ от убийства. С этой
точки зрения понятно, что развитие каждого индивидуума в миниатюре повторяет развитие
цивилизации.
Врожденные инстинкты человечества — это унаследованная история человеческого общества.
Достижения цивилизации, по З. Фрейду, невелики. Несмотря на запреты, победа над инстинктами
неполная. Лишь каннибализм запрещен, да и то в неполном смысле. «Съедают» своих врагов разными
способами. Часто стремление к убийству, подавленное в законодательном порядке, находит выход в
войнах, которые, по мнению З. Фрейда, являются не социальным, а биологическим явлением. Здесь З.
Фрейд полемизировал со многими пацифистами, в частности с А. Энштейном, объясняя неизвестность
существованием инстинкта смерти. По З. Фрейду, пацифист — это не более чем одиночка,
отказавшийся от стихийных удовольствий агрессии.
Далее З. Фрейд глубоко анализирует психологические корни религии как средства коллективной
защиты от опасностей жизни, как коллективного амулета — защиты от опасностей цивилизации. В
религии всегда существует бог. Чувства, испытываемые человеком по отношению к богу, по мнению З.
Фрейда, являются отражением чувств, испытываемых по отношению к «отцу»; он защищает и
наказывает, его боятся и любят, он накладывает запреты на инстинкты, он коллективное «СВЕРХ Я»
всего человечества, он помощник и орудие цивилизации.
Однако, как считает З. Фрейд, для подавления инстинктов одной религии еще не достаточно.
Появляется идея вождя, по отношению к которому человек ощущает себя опекаемым, руководимым,
любимым. Потребность в вожде — это тоска по «отцу».
Искусство, по З. Фрейду, это сублимация либидо художника. Для зрителя искусство лишь тогда
действенно, когда оно, адресуясь к подсознательному, способствует сопереживанию, изживанию
собственных инстинктов.
«Картина общества, — пишет З. Фрейд, — не справившегося со своими первобытными
инстинктами, весьма печальна. Когда-нибудь разум победит, но возможно, что это произойдет так
нескоро, что человечество успеет погибнуть в буре разбушевавшихся инстинктов прежде, чем научится
с ними справляться».
Метод психоанализа, предложенный З. Фрейдом как метод лечения неврозов, хотя не может
быть бесспорным, но, несомненно, является очень эффективным. Эффективность этого метода лечения
доказана временем. Многие философские постулаты З. Фрейда, как и его претензии на
самостоятельное философское направление (пансексуализм), вызывают до сих пор возражения, но
полезным все же является то, что З. Фрейд своим методом снял покров мещанского замалчивания
сексуальных проблем и отчетливо показал роль детских конфликтов в формировании личности.
З. Фрейд рассматривал организм человека как единое целое и явился поэтому родоначальником
целостного психоаналитического направления медицины, изучающего роль психики в происхождении
любого заболевания.
К большому сожалению, З. Фрейд в своих построениях не мог опираться на физиологию
высшей нервной деятельности, которая тогда только начала зарождаться.
2.4. Значение взглядов Г. Селье, И.П. Павлова, З. Фрейда на этиопатогенез и терапию
неврозов
Хотя со времени распада мирового коммунистического монстра прошло всего десять лет, мы в
России стали по-другому относиться к ценностям науки как у нас в стране, так и за рубежом. Канули в
лету зловещие и беспринципные нападки на корифеев нашей медицинской науки, на «буржуазных»
ученых, даже таких известных, как З. Фрейд. Вот что было написано о З. Фрейде в 1959 г: «концепция
Фрейда (даже без имени) является зловещим знамением эпохи — агонистической фазы развития
капиталистического общества. Фрейдизм — это апокалипсис империализма». [А. Снежневский.
Предисловие к книге Уэллса Г. К. "Павлов и Фрейд", 1959] Вот почему в течение многих лет на
фрейдизм государством было наложено табу.
Можно по-разному относиться к тем или иным представителям медицинской науки, независимо
от их «партийных» пристрастий или местожительства, можно их хвалить или порицать. Несомненно,
что концепции выдающихся ученых XX века Г. Селье, И.П. Павлова и З. Фрейда, их нововведения,
наряду с важностью и значимостью актуальностью и концептуальностью, имеют те или иные
недостатки, за которые их можно и необходимо критиковать. Однако характер критики, с нашей точки
зрения, должен быть сугубо конструктивным и способствовать дальнейшему развитию учения о
стрессе, о высшей нервной деятельности и о бессознательном.
Описанные выше концепции Г. Селье, И.П. Павлова и З. Фрейда были объединены нами не
случайно. Несмотря на кажущиеся внешние различия во взглядах этих ученых и специализацию в
разных областях медицины, у них имеется много общего. Главное, что их объединяет, это
нацеленность на объяснение сущности реакции человеческого организма на неблагоприятные условия
внешней среды, то есть на возникновение различных патологических состояний под влиянием
различных неблагоприятных психотравмирующих ситуаций (стрессов).
Ученье Г. Селье «об адаптационном синдроме» оказало большое влияние на различные отрасли
науки о человеке — медицину, психологию, социологию и другие области знаний. Предпосылкой
возникновения и широкого распространения учения о стрессе можно считать возросшую за последние
полвека актуальность проблемы защиты человека от воздействия неблагоприятных факторов
окружающей нас среды.
Надо подчеркнуть, что в настоящее время изучение природы и прикладных аспектов стрессовой
реакции шагнуло от лабораторных экспериментов на животных к широкому их исследованию
представителями самых различных научных дисциплин в приложении к здоровому и больному
человеку.
Стресс многолик в своих проявлениях. Он играет важную роль в возникновении не только
нарушений психической деятельности человека, но и ряда заболеваний внутренних органов. Он может
спровоцировать практически любое заболевание.
В связи с этим в настоящее время расширяется потребность как можно больше узнать о стрессе
и способах его предотвращения и преодоления.
Как указывал неоднократно Г. Селье, стресс нельзя рассматривать только как зло, его нужно
считать и великим благом. Без стрессов наша жизнь стала бы похожа на сплошное прозябание.
«Стресс, — как писал Г. Селье, — это не только повреждения и болезни, но и важнейший инструмент
тренировки и закаливания организма человека, ибо стресс способствует повышению сопротивляемости
организма, тренировке его защитных механизмов». Стресс может приводить не только к тяжелому
страданию но и к большой радости. Он способен поднять человека к вершинам творчества. Стресс
остается нашим верным союзником в непрекращающейся адаптации организма к любым изменениям в
окружающей его среде.
Основополагающим в исследованиях Г. Селье об ответе человеческого организма на любой
вредный фактор является вывод о том, что на стресс реагирует только гормональная, то есть
эндокринная система. При этом автор не учитывает реакции на стресс центральной нервной системы,
что обусловливает некоторую односторонность учения Г. Селье в трактовке реакции человека на
любую стрессовую ситуацию. С нашей точки зрения в настоящее время первоочередной задачей в
области научных исследований стресса является комплексный подход с учетом реакции центральной
нервной системы на внешние раздражения, а также изучение индивидуальных и других различий при
предупреждении и лечении стресса. Современная практическая медицина стрессовых состояний
должна объединить искусство врачевания и анализ опасностей, таящихся в развитии цивилизации.
Хотя Г. Селье, прямо и не говорил о реакции центральной нервной системы на стресс, но
косвенно обратил внимание на то, как реагирует центральная нервная система, через ее эндокринный
отдел, на влияние внешней среды в возникновении таких широко распространенных заболеваний, как
неврозы.
В изложенных нами научных взглядах двух других выдающихся ученых XX века — И.П.
Павлова и З. Фрейда, — отражены два, на первый взгляд, кажущихся противоположными научных
мировоззрения и два совершенно разных способа научного исследования. Однако при объективной
оценке учений этих двух титанов медицинской науки оказывается, что они имеют больше сходства, чем
различий.
С нашим мнением на этот счет совпадает позиция известного физиолога Г.К. Уэллса,
изложенная им в книге «Павлов и Фрейд» (1959). Сорок лет тому назад Г. Уэллс провел тщательный
анализ учений И.П. Павлова и З. Фрейда о природе психического, описал условия их возникновения,
их философские истоки, историю их развития и значение для мировой науки.
Учение И.П. Павлова Г.К. Уэллс рассматривал как целостную физиологическую концепцию о
высшей нервной деятельности человека и сопоставлял его положения с концепцией З. Фрейда.
По мнению Г.К. Уэллса, И.П. Павлов, создав физиологию головного мозга, вывел
естествознание из тупика, открыв природу психического. При исследовании психических явлений он
исходил из понятия рефлекса как основной формы связи организма с окружающей средой. И.П. Павлов
доказал, по мнению Г.К. Уэллса, что психическая деятельность есть вместе с тем и высшая нервная
деятельность.
Открытие условного рефлекса И.П. Павловым было торжеством естественнонаучного метода
исследования, новым высшим этапом его развития. Своими исследованиями И.П. Павлов установил
неотделимость психических явлений от высшей нервной деятельности. Все психические явления — это
рефлекторная деятельность головного мозга, это аналитико-синтетическое отражение воздействия
внешнего мира на мозг, воздействия, возникающего в процессе познания, деятельности человека, его
практики. Все наши мысли и представления непрерывно управляются действительностью, которая и
является их единственным источником.
Учение И.П. Павлова о сигнальных системах, по мнению Г.К. Уэллса, заполнило пробел в
наших знаниях о стадиях развития человека.
Оно показало, что все народы независимо от стадии развития обладают двумя сигнальными
системами. На протяжении миллиона лет механизмы обеих сигнальных систем стали частью
физиологической структуры человека и переходили из поколения в поколение.
Естественнонаучные физиологические исследования безусловно- и условно-рефлекторной
деятельности сигнальных систем И.П. Павлова, на наш взгляд, полностью соответствуют
психологическим концепциям З. Фрейда о бессознательном, его утверждению о том, что внешний мир
обнаруживается человеком в символах наших органов чувств. «Психический аппарат создает себе
внешний мир, — писал З. Фрейд, — для того, чтобы удовлетворить постоянное инстинктивное
стремление к наслаждению». Реальный мир, по З. Фрейду, — это грезы инстинктов, то есть
безусловных рефлексов. То есть «ОНО», господствующего над «Я» и «СВЕРХ Я» (совесть).
По И.П. Павлову, возникновение сновидений объясняется неполным торможением
деятельности преимущественно первой сигнальной системы. Сновидения представляют собой
хаотически возникающий рой бессвязных образов, следов прошлых восприятий. По З. Фрейду,
сновидения являются символами инстинктивных сексуальных (запретных) влечений.
На примерах из повседневной жизни, таких как обмолвки, случайное забывание тех или иных
слов, фамилий, намерений, нечаянных действий, З. Фрейд доказывает существование и господство над
сознанием бессознательного. По И.П. Павлову, воспроизведение запаса памяти (воспоминания),
течение речи, последовательное выполнение тех или иных действий зависят от степени подвижности
основных корковых центров. Волнение, смущение, внутреннее беспокойство под влиянием тех или
иных забот, усталость, по И.П. Павлову, изменяют в той или иной степени деятельность коры
головного мозга. И следовательно, нарушают избирательность (элективность) временных связей или их
стереотип, что в свою очередь может привести к обмолвкам, случайному забыванию слов и фамилий и
к нарушению выполнения последовательных действий. В частности, как считает И.П. Павлов,
волнующие переживания, представления создают в коре головного мозга временный очаг инертного
возбуждения, с образованием отрицательной индукции и подавлением деятельности конкурирующих
очагов, что также ведет к нарушению подвижности основных нервных процессов и тем самым к
задержкам в воспроизведении нужного материала памяти, обмолвкам и т.д. По мнению З. Фрейда, все
это разыгрывается на бессознательном фоне.
При сопоставлении павловского и фрейдовского воззрений на неврозы можно уверенно
констатировать, что их трактовки расходятся только в объяснении механизмов их возникновения.
Если И.П. Павлов объяснял неврозы с позиций физиологии высшей нервной деятельности, то З.
Фрейд их трактовал с позиций психологии.
Установленные И.П. Павловым патогенетические механизмы неврозов открыли путь для их
научнообоснованной терапии.
Найденные З. Фрейдом механизмы выявления ущемленных сексуальных комплексов
(отреагирование) позволили автору самому создавать свой собственный метод лечения неврозов —
психоанализ, который на протяжении последнего столетия не только сам получил всеобщее признание,
но и на его основе уже создано множество эффективных неофрейдовских методов лечения
пограничных заболеваний.
В созданном нами методе лечения неврозов — гипноанализа мы использовали и положения
учения И.П. Павлова о высшей нервной деятельности, и воззрения З. Фрейда о бессознательном.
Более подробно о созданном нами методе психотерапии речь пойдет ниже.
И, в заключение, говоря об общности многих воззрений И.П. Павлова и З. Фрейда, хотелось бы
отметить совпадение положений о фрейдовских инстинктах и павловских безусловных рефлексах;
фрейдовского бессознательного как источника психической энергии, с подкоркой как источником
энергии в павловском понимании; сознания как регистратора у З. Фрейда, с корой как анализатором у
И.П. Павлова; о сходстве фрейдовского вытеснения и павловского торможения, тем более что З. Фрейд
не отрицал рефлекторной природы психики.
Анализ позитивных моментов в учениях этих замечательных исследователей, сближение их
позиций позволяют расширить возможности воздействия врача на больного с лечебной целью.
Таким образом, эти три концепции замечательных ученых XX века позволяют нам глубже
осознать и причины возникновения неврозов и их патогенетические механизмы для нахождения более
эффективных методов психотерапевтического воздействия на больных.
В настоящее время бесспорным является тот фактом, что неврозы возникают под влиянием
действия на организм человека тяжелых переживаний (психотравм и стрессов). Не случайно неврозы
иногда называют психоневрозами, что подчеркивает причину их происхождения.
Чаще всего неврозы вызываются конфликтами в семье или на работе, потерей близких,
любовными невзгодами, насилием, стихийным бедствием. Некоторые авторы допускают возможное
развитие невроза под влиянием общеистощающих вредных факторов, таких, как длительное
недосыпание, умственное и физическое перенапряжение. Бесспорно, эти факторы могут повлиять на
самочувствие человека, однако мы полагаем, что такое ухудшение состояния носит временный
характер и не достигает уровня болезни.
Известны случаи, когда под влиянием отрицательного словесного воздействия возникали
тяжелые невротические заболевания. Патогенными могут оказаться однократно действующие
сверхсильные и многократно действующие более слабые раздражители. В первом случае говорят об
острых, во втором — о хронических психических травмах или психотравмирующих ситуациях.
Интересно проследить в историческом аспекте этиопатогенез неврозов.
Современное учение о неврозах выросло из учения о неврастении и истерии. Очень многие
понятия, относящиеся к истерии и сохранившие свое значение до настоящего времени, были введены
Шарко. Он дал классическое описание клиники истерии, в частности фаз клоунизма, страстных поз,
выгибания дугой. Яркие описания истерических состояний данные Шарко привлекли всеобщее
внимание. Шарко учел, что такие больные очень подражательны и внушаемы, их воображение так
живо, что они легко воспроизводят болезненные картины даже органических заболеваний. Ему
принадлежит образное выражение: «истерия — великая подражательница, симулирующая другие
заболевания». Для Шарко истерия была особой болезнью, своего рода психозом с определенными
патофизиологическими изменениями в основе.
Неврастения — это понятие, данное американским врачом Ж. Бирдом (1880), который описал
под этим именем комплекс болезненных явлений, связанных с повышенной возбудимостью,
нервностью, утомляемостью, головными болями. Он считал, что неврастения развивается в результате
утомления и недостаточного питания нервной системы и связана с американскими условиями жизни, с
ее повышенными темпами.
Ж. Бирд думал главным образом об экзогенной обусловленности описанной им неврастении.
Мебиус, вскоре выделивший особую клиническую картину под названием «нервность», выражающуюся
в чрезмерной раздражительности и слабости нервной системы, подчеркивал роль конституционных
моментов. Эта концепция была принята и другими исследователями. Одни из них думали об особой
повышенной раздражительности мозга, другие — о соматической недостаточности, астеническом
сложении. Таким образом, рядом с неврастенией, вызванной внешними причинами, выделялась
эндогенная или конституциональная нервность, которая проявлялась в симптомах как соматического,
так и психического порядка. По мнению Бирда и Мебиуса, в основе лежали соматические расстройства.
Французские исследователи особое внимание обратили на психическую структуру картин нервности, в
связи с чем П. Жанэ (1911) разработал концепцию психастении. Примыкая к конституциональной
нервности, ввиду ее принадлежности к врожденным состояниям, ее в дальнейшем выделили в
обособленную клиническую форму в виде своеобразной психической слабости, ослабления волевых
побуждений, абулии, неуверенности и одновременно наклонности к навязчивым явлениям и фобиям.
П. .Жанэ думал, что в основе таких явлений лежит особое состояние мозга, может быть, особый
химизм. Следует подчеркнуть, что как у Бирда, так и у Мебиуса концепции неврозов были
соматическими. В дальнейшем у многих исследователей, в особенности у З. Фрейда, а также К. Адлера,
они стали чисто психологическими. При этом утратилось представление о клинических формах.
З. Фрейд (1911) считал, что все без исключения неврозы являются продуктом нарушения
правильного развития полового влечения «либидо» с регрессом к одной из детских «инфантильных»
фаз его развития. Он трактовал навязчивости как «символы сексуальных переживаний раннего детства,
связанные с каким-нибудь сексуальным удовлетворением и, вместе с тем и чувством вины».
Р. Ясперс (1913); К. Шнайдер (1923); Е. Кречмер (1927); Е. Кан (1928); Н. Гофман (1928),
оставаясь на фрейдовских позициях, трактовали невротические симптомы как защитный механизм
против запретных моральных влечений. З. Фрейд (1929) навязчивые действия при неврозах объяснял
психологическим значением прикосновения, которое означает собой начало всякого обладания, всякой
попытки подчинить себе человека или предмет.
Последователи З. Фрейда, то есть «неофрейдисты» в лице Е. Фромма (1941); К. Хорни (1939); Х.
Салливана (1953), отличались взглядами от своего учителя только по форме. Они считали, что причина
конфликтов у человека не связана только с «эдиповым комплексом», являющимся альфой и омегой
классического психоанализа, а прежде всего с социальными условиями, с взаимоотношениями
организма с внешней средой, главным образом с обществом, в котором он живет и трудится.
Конфликт идеальных представлений о личности «Я» с реальной действительностью — вот
основа психологии и психосоматики неофрейдизма. По мнению неофрейдистов, ортодоксальный
фрейдизм оказался в тупике именно потому, что психоаналитическая теория З. Фрейда совершенно не
придавала значения «культурным» факторам, признавая лишь аппетит инстинктов. Однако идеальная
связь неофрейдизма с ортодоксальным классическим фрейдизмом самая прочная, исторически
сложившаяся. Социальная среда для неофрейдистов, замечает Г.К. Уэллс (1959), является только
«декорацией» для развертывающейся внутри психики драмы противоречивых эмоций. По теории