Файл: Бехтерев В.М. - Внушение и его роль в общественной жизни.pdf

такой  стойкостью,  как  в  нормальном  состоянии,  благодаря  чему  и  противодействие  его  не
может быть столь полным и совершенным, как при нормальных условиях.

1898

МЫСЛЕННОЕ ВНУШЕНИЕ ИЛИ ФОКУС?

(Печатается по: Обозрение психиатрии, неврологии и экспериментальной психологии,

1904, № 8).

Вопросы  мысленного  внушения  не  могут  не  интересовать  человечество  до  тех  пор,

пока существование этого внушения не будет окончательно решено в том или другом смысле
на  основании  достоверных  данных. Ввиду  этого  собрание  фактического  материала,
относящегося  к  данному  вопросу, должно  быть  на  первом  плане, так  как  соответственная
оценка  этого  материала  и  должна  послужить  к  окончательному  выяснению  этого  крайне
важного и в то же время в высшей степени деликатного вопроса.

Руководясь этим, мы не можем не обратить внимание читателей на опыты мысленного

внушения, произведенные  д-ром  Котиком  и  д-ром  Певницким  в  соучастии  с  другими
врачами над Софьей Штаркер, делавшей представления в одном из одесских балаганов.

Надо  заметить, что  подобные  представления  в  народных  театрах, по-видимому, не

составляют  исключительной  редкости,  и  еще  не  далее  как  в  апреле  1903  г.  мне  самому
удалось наблюдать подобную же демонстрацию мысленного внушения в одном из народных
театров Вены, где самая демонстрация явлений производилась при следующих условиях.

Молодая  особа  садилась  на  стул  посреди  сцены  перед  публикой, и  ей  плотно

завязывались глаза большим платком. Затем предлагалось каму-либо из публики участвовать
в  опыте  и  задумать  то  или  другое  слово  —

безразлично

  какое  бы  то  ни  было.  Участник

опыта  садился  вблизи  отгадывательницы, которая  клала  ему  на  лоб  свою  руку  и  после
небольшого  промежутка  времени  говорила  вслух  те  слова, которые  он  задумывал. Так
проделывалось  с  несколькими  лицами, причем  самое  отгадывание  как  конкретных, так  и
отвлеченных  слов  производилось  с  видимою  легкостью  и  безошибочно. Затем
проделывались опыты с отгадыванием предметов, находящихся в карманах присутствующей
публики  при  осредстве  пожилого  человека-индуктора, с  которым  обыкновенно
производились опыты  этого  рода. Для  этой  цели  последний обходит  публику, нащупывает
вещи в кармане и в случае, если он их не узнает на ощупь, просит их вынуть, чтобы он мог
убедиться, что именно пред ним имеется; затем, думая о них и не произнося ни одного слова,
он  спрашивает  отгадчицу: что  здесь  или  что  это  такое? Все  вопросы  ставились  вполне
однообразно, вещи в большинстве случаев оставаись в карманах зрителей и лишь в случае,
если не были узнаны на ощупь, показывались индуктору, но так, что их мог знать только он
сам, их  собственник  и  ближайшие  соседи; отгадчица  же  при  этих  опытах  находилась  на
расстоянии  по  крайней  мере 15–40 шагов  и  все  время  оставалась  с  завязанными  глазами;
следовательно, видеть предметы не могла ни в каком случае.

Никакого  условного  общения  между  индуктором  и  отгадчицей  также  не  могло  быть,

так  как  вопросы  первого  всегда  были  однообразны  и  без  каких-либо  особых  изменений  в
интонации голоса, а о каком-либо механическом общении не могло быть и речи. Ответы для
огромного большинства предметов давались отгадчицей верные, причем простые предметы,
как  апельсин, лимон, гребенка, веревка, ножик, зубочистка  и  пр., давались  быстро  и
уверенно, предметы  же  менее  обычные отгадывались  хотя  также  в огромном  большинстве
случаев  точно, но  менее  скоро. Отгадывание  некоторых  предметов  требовало  даже
порядочного промежутка времени. Изредка при этом делались ошибки; но ошибки эти почти
тотчас  же  исправлялись  после  указания  на  неправильность  ответа  со  стороны  индуктора.
Иногда  ошибки  указывали  на  предмет  лишь  приблизительно, например  вместо «записная
книжка» был  дан  ответ «билет», когда  затем  индуктор  указал  на  ее  ошибку  и  потребовал,
чтобы отгадчица думала дальше, она после некоторого времени сказала верно: «Книжка»; на
вопрос: «Какая?» — ответила: «Записная». Далее  следовали  вопросы  о  том, что  в  книжке

записано, и индуктор последовательно заставил отгадчицу сказать по крайней мере десятка
два  записей, которые  были  сделаны  в  этой  книжке, причем  все  эти  записи  прочитывались
относительно  быстро  и  с  пунктуальной  точностью  без  всяких  даже  малейших  знаков  со
стороны индуктора.

По  общей  постановке  дела  с  отгадыванием  мыслей  здесь, очевидно, было  много

сходства  с  тем, как  проделывала  свои  опыты Софья  Штаркер. К  сожалению, я  лишен  был
возможности  проделать  целый  ряд  опытов  с  отгадчицей  при  иных  условиях, могу  лишь
сказать, что, будучи  сам  ближайшим наблюдателем тех демонстраций, о которых шла речь
выше, я не нашел в них решительно ничего такого, чтобы можно было признать за обман или
фокус. Тем  не  менее  для  решения  вопроса  о  мысленном  внушении  крайне  желательно  не
одно только констатирование факта, но и всестороннее изучение тех  условий, при которых
производятся самые опыты.

Если подтвердится, что в случаях такого рода мы имеем дело с настоящим мысленным

внушением, то  объяснение  самих  явлений  с  помощью  передачи  энергии  от  одного  лица
другому навязывается само собою. Как бы то ни было, мы не должны упускать из виду, что
вопрос о  мысленном  внушении  постепенно  выходит  из области  загадочного  и  неведомого,
так  как  с  развитием  учения  о  психике  как  проявлении  энергии  и  с  открытиями Blondlot и
Charpentier об  исходящих  из  нервной  ткани  во  время  ее  деятельности  лучах  самая
возможность мысленного внушения становится явлением, ничуть не противоречащим нашим
основным научным воззрениям.

Бехтерев В.

 Психика и жизнь. 2-е изд. 1906. С. 167–168.

Ввиду  этого  крайне  желательно, чтобы  к  изучению  явлений  мысленного  внушения

серьезные научные деятели перестали относиться с тем пренебрежением, которое, за малыми
и всем хорошо известными исключениями, проявлялось в их среде до позднейшего времени.

1906 г.

ВНУШЕНИЕ И ВОСПИТАНИЕ

(Доклад, читанный на 1-м Международном педологическом конгрессе в брюсселе 13–18

авг. 1911 г. Печатается по: Бехтерев В. М. Внушение и воспитание, СПб., 1912).

Вряд  ли  нужно  доказывать, что  развитие  человеческой  личности  нуждается  в  самом

старательном  воспитании, а  между  тем  как  мало  внимания  в  жизни  уделяется  этому  делу.
Мы  воспитываем  старательно  каждое  плодовое  деревцо  и  даже  простой  цветок, мы
воспитываем  всякое  домашнее  животное  и  в  то  же  время  мало  заботимся  о  воспитании
будущего  потомства  и,  что  еще  хуже,  при  незнании  основ  воспитания  нередко  уродуем
будущую личность человека, воображая, что делам нечто особо полезное.

К тому же в повседневной литературе так мало уделяется места вопросам воспитания,

что  самый  предмет  не  всем  кажется  ясным. Мы  привыкли  говорить  о  нравственном,
умственном и физическом воспитании; но спросите молодых супругов, что следует понимать
под нравственным воспитанием, и вы убедитесь, что далеко не все вам ответят, что под этим
следует  понимать  развитие  чувства  социальной  любви  и  сострадания, и  развитие  чувства
правды и уважения ко всему общественно ценному, хорошему, и развитие чувства долга или
обязанности, а между тем в развитии этих именно сторон личности, как всем, должно быть,
ясно, и заключается основа взаимоотношений между людьми.

Спросите  кого  угодно  из  публики  о  том, что  такое  умственное  воспитание, и  можно

быть уверенным, что он вряд ли правильно разграничит это понятие от образования, а между
тем развитие ума, которое достигается воспитанием, вовсе не представляется тождественным
с приобретением познаний, тем более, что можно быть человеком достаточно образованным
и в то же время умственно мало развитым.

Равным образом и по отношению к физическому воспитанию многие полагают, что оно

состоит в  простом укреплении  тела, забывая, что оно играет  выдающуюся роль  в  развитии
энергии, находчивости, решительности, способности  к  инициативе  и  стойкости, то  есть
развитии  тех  качеств, которые  обнимаются  общим  понятием  воли  и  самодеятельности —

этого ценного дара человеческой личности.

Нечего  говорить, что  воспитание  играет  огромную  роль  не  только  в  развитии

характера, но и в охранении здоровья, и притом как физического, так и умственного.

Мы  не  будем  здесь  распространяться  на  тему  о  значении  воспитания  в  отношении

приучения  человека  к  труду, порядку, физическим  занятиям  и  гигиене, что  так  важно  для
физического здоровья человека. Это должно быть очевидно для всех и каждого и без лишних
пояснений. Но  мы  не  можем  здесь  не  отметить  значения  воспитания  в  вопросе, ближе
касающемся нашей специальности, — в вопросе об охранении умственного здоровья.

Для  всех  должно  быть  ясно, что  правильно  поставленное  воспитание, выработка

характера  и  создание  столь  важных  в  жизни  идеалов  не  могут  не  быть  признаны  важным
пособием в охранении душевного здоровья.

Если  принять  во  внимание, как  часто  душевное  здоровье  подрывается  вследствие

нарушения основных правил гигиены, вследствие слишком  изнеженного воспитания, когда
личность является не способной к труду, а следовательно, и не переносливой к тем или иным
хотя  бы  в  малейшей  степени  неблагоприятным  условиям  жизни, а  также  когда  личность
вследствие отсутствия идеалов и неприспособленности к жизненной борьбе и проведению их
в  жизнь  теряет  душевное  равновесие, становясь  разочарованной, то  всем  должна  быть
понятна связь между недостатком воспитания и развитием душевных расстройств.

Но  существует  и  прямая  связь  между  развитием  психозов  и  неправильным

воспитанием, на что мне уже приходилось обращать внимание при другом случае.

Неправильное воспитание, особенно в  раннем возрасте, уже  само по себе может быть

причиной  душевной  болезни. По  крайней  мере, психиатрическая  практика  не  оставляет
сомнения в том, что в иных случаях, несмотря на благоприятные условия наследственности и
столь же благоприятные дальнейшие жизненные условия, душевная болезнь может развиться
под влиянием дурных воспитательных условий, сложившихся в раннем детстве.

Да может ли быть иначе, если ребенок, будучи здоровым от рождения, с первых шагов

своего  земного  существования  будет  неудовлетворен  в  своих  насущных  потребностях  и
потому  будет  почти  постоянно  находиться  в  неблагоприятных  не  только  физических, но  и
нравственных  условиях, если  он  будет  хронически  болеть  кишечными  расстройствами  и
если  будет  почти  постоянно  в  слезах  не  только  от  несвоевременного  удовлетворения  его
физических нужд, но и под влиянием бессмысленных угроз няни или матери?

Можно ли вообще ожидать, чтобы эти и подобные им условия, действующие в течение

многих  лет  в  наиболее  нежном  периоде  жизни, не  отразились  на  душевном  здоровье
будущей личности самым губительным образом?

Нечего говорить, что  дурные примеры старших и  прививание  этим путем нездоровых

привычек  к  детскому  организму, глубокое, ничем  не  оправдываемое  и  крайне  вредное  для
здоровья  пугание  детей  старшими, а  также  всякое  попущение  легко  прививающимся  в
возрасте  первого  детства  дурным  инстинктам  и  не  устранение  их  своевременными
воспитательными  усилиями  не  могут  не  способствовать  развитию  навязчивых  состояний,
неуравновешенности, приводящей затем и к развитию душевных недугов.

В этом вопросе вряд ли возможны какие-либо сомнения, если мы примем во внимание

особо восприимчивую и впечатлительную душу ребенка.

Эту исключительную впечатлительность ребенка никогда не следует забывать в такого

рода вопросах, как охрана душевного здоровья, и так как эти же условия дают основу и для
здорового  воздействия  на  ребенка  путем  примера, возбуждающего  подражание, и  путем
внушения, то мы и остановимся на этом вопросе несколько подробнее.

Всем общеизвестен факт, что из возраста первого детства, когда память уже начинает

сохранять  впечатления, некоторые  события, почему-либо  особо  выделившиеся  из  многих
других, остаются  в  виде  воспоминаний  на  всю  жизнь  и  оживляются  в  пожилом  возрасте
иногда  с  такою  же  яркостью, как  бы  эти  впечатления  вновь  переживались. Уже  это
обстоятельство ясно показывает о повышенной детской впечатлительности.

Можно  привести  и  много  других  примеров, где  проявляется  необычайная  детская

впечатлительность и внушаемость. Достаточно бывает иногда неосторожно произнесенного
при ребенке слова о совершенном убийстве или каком-либо другом тяжелом происшествии,
и  ребенок  будет  уже  тревожно  спать  ночь  или  даже  подвергнется  ночному  испугу  или
кошмару. Вот  почему  обстановка  и  в  особенности  окружающая  среда  всегда  оказывает  на
воспитание ребенка огромное влияние.

Baginski в  своей  небольшой  статье  приводит  целый  ряд  примеров, где  детская

впечатлительность благодаря действию окружающей среды сказалась самым ярким образом.

Особая  впечатлительность  детей  стоит  в  тесной  связи  с  необычайной  их

внушаемостью, благодаря которой ребенку легко прививается как все дурное, так и хорошее.

Как велико значение внушения в детской жизни показывает, между прочим, тот факт,

что  маленькие  дети  легко  успокаиваются  после  ушиба, коль  скоро  подуть  на  ушибленное
место.

Известно, что ребенок Ва1dwin'a в первые месяцы мог быть с постоянством усыпляем,

если его клали лицом вниз и легонько похлопывали по нижней части позвоночника.

Известно  далее, что  маленькие  дети  успокаиваются  в  присутствии  близких  им  лиц  и

тотчас же быстро засыпают.

Поразительно  также, как  легко  дети  подвергаются  чувственному  внушению.

Достаточно, чтобы окружающие обнаруживали веселое настроение, и это настроение тотчас
же заражает и детей; с другой стороны, испуг и растерянность старших тотчас же передается
и ребенку.

Wittasсk сообщает, что  при  рассматривании  картин  ему  удалось  прививать  детям  по

желанию  ту  или  другую  чувственную  реакцию  в  зависимости  от  того, обнаруживал  ли  он
сам удовольствие или неудовольствие при представляемом предмете.

Plecher также имел аналогичные наблюдения. Поставив стакан на стол, наполненный не

совсем  крепким  уксусом, он  выпивал  его  в  присутствии  маленькой  девочки  со  всеми
признаками удовольствия, после чего и девочка просила о том же и выпивала полстаканчика.
Хотя лицо девочки при этом стягивалось, но она произносила «хорошо» и требовала вскоре
после того еще и остаток. В другом случае на вопрос: «Хороша ли твоя кукла?» — получался
энергичный ответ: «Да», но, когда автор отходил в замечанием, что кукла дурная и что она
злая, девочка  клала  куклу  со  страхом  или  бросала  ее  в  угол, хотя  в  другое  время  она  ее
обожала.

Благодаря  поразительной  внушаемости  и  свидетельские  показания  детей  страдают

неправдивостью, в чем согласно большинство авторов.

Plecher приводит поразительный пример внушаемости из своей собственной практики,

иллюстрирующий только что сказанное.

Он  спросил  около 11 часов  дня  своих  учеников: не  видел  ли  кто  из  них  что-либо,

лежавшее на его столе? Никто ничего не сообщил. На его дальнейшие вопросы, не видал ли
кто-либо  положенный  им  ножик, из 54 учеников? 29, то  есть 57 %, ответили, что  они  его
видели, и  притом  ответило  таким  образом  известное  число  таких  учеников, которые  со
своего места не могли ничего видеть; 7 учеников видели даже, как он ножом резал бумагу и
после того положил ножик, 3 — как он чинил карандаш и 1 — как он отрезывал резинку для
физических опытов. На объяснение Рlecher'а, что ножик после перерыва в занятиях исчез со
стола, первоначально  было  молчание, затем  стали  выяснять, что  мальчик  Г., который  за
короткое  время  перед  тем  обвинялся  в  воровстве, во  время  перерыва  в  занятиях  держался
вблизи стола, как бы желая осмотреть поставленные аппараты. В действительности автор в
течение  всего  предобеденного  времени  не  вынимал  ножа  из  своего  кармана. Ученик  Г.
Вышел из комнаты в числе первых и во время перерыва находился все время на школьном
дворе в непосредственной близи с ним.

Как  велико  внушающее  влияние  на  детей  даже  простых  вопросов, показывают

известные опыты Stern'а, показывающие, между  прочим, как  и  предыдущий  случай, какую
ценность  могут  иметь  свидетельские  показания  детей  на  суде. Автор  предъявлял
испытуемым  детям  картинку  в  течение 3/4 секунды  и  требовал  от  детей, чтобы  они

сообщили о виденном, после чего предлагал им заготовленные ранее вопросы.

Оказалось,  что  при  простом  сообщении  число  ложных  ответов  достигало  6  %,  при

опросах оно достигало 33 %.

Этот  результат  объясняется  тем, что  всякий  вопрос  до  некоторой  степени  оказывает

уже внушающее влияние на испытуемого.

Если  же  при  опытах  давалось Stern'oM известное  число  внушающих  вопросов, то

результаты оказывались еще более поразительными, так как правильных ответов получилось
всего 59 %.

Lipmann, делая  специальные  опыты  над  влиянием  внушающих  вопросов  на  детей,

убедился, что у детей меньшего возраста внушаемость значительно больше, нежели у детей
большего возраста.

Коsоg проделывал  над 9-летними  детьми  опыты  со  специальной  целью: выяснить

внушаемость по отдельным органам.

При  этом  оказалось, что  при  испытании  осязания  внушающее  влияние  можно  было

установить в 45 %, в органе зрения — в 55, в области слуха — в 65, в области обоняния — в
72,5-78,75, в  области  вкуса — 75 %. Все  же 600 отдельных  опытов  дали 390, или 65 %,
удавшихся внушающих влияний. При этом, внушаемость, по автору, больше обнаруживалась
у  более  способного  ученика, нежели  у  среднего, а  у  последнего  больше, чем  у  менее
способного; но автор допускает в этом случае возможность случайности.

Поразительной  детской внушаемостью  объясняются, между  прочим, и  такие  явления,

как детские психические эпидемии, и в числе их одно из поразительных явлений этого рода
представляет  собою  детский  крестовый  поход 1212 г. Можно  ли, в  самом  деле, иначе
объяснить, как силой внушения, странное влечение детей, которые вопреки воле родителей
выскакивали  из  окон, чтобы  присоединиться  к  проходящим  детским  толпам,
направлявшимся в Святую Землю с целью освободить Гроб Господень.

Сумасшедшая идея освободить Гроб с помощью детских рук подавляла совершенно в

детях всякий страх перед неизвестностью и увлекала их под видом чарующей воображение
мнимой божественной миссии на путь верной гибели и рабства.

С  тех  пор  столь  грозных  детских  эпидемий  не  случалось  в  истории  отчасти, может

быть, потому, что  дети  ныне  живут  обыкновенно  в  условиях, исключающих  большое  их
скопление на улицах.

Однако в школах детские психические эпидемии случаются сплошь и рядом.
Они описывались многими авторами, и вряд ли нужно приводить здесь примеры таких

школьных  эпидемий. Чаще  всего  они  выражаются  в  распространении  среди  детей
судорожных  и  иных  форм  истерии  и  истерической  хореи. Описание  этих  эпидемий  см.:

Plecher.

 Die Suggestion im Leden d. Kindes. Beitrage z. Kinderforschung und Heilerziehung. Heft

63. —

Monroe.

 Chorea unter d. Kinder. Offentlicher Schulen. Die Kinderfehler. 3 Jahrg. S. 158;

Бехтерев В.

 Внушение и его роль в общественной жизни. СПб. 3 изд.

Хотя в происхождении этих детских психических эпидемий играют роль такие явления,

как  наследственное  расположение, малокровие  и  т. п., но, собственно, непосредственной
причиной  здесь  все  же  является  психическая  зараза, основанная  на  внушающем  действии
примера и переживании соответствующей эмоции.

Всем  известно, что  достаточно  одного  истерического  или  эпилептического  приступа

среди  детей, чтобы  в  известных  случаях  развилась  судорожная  эпидемия, захватывающая
нескольких школьников.

Влияние  внушения  на  детский  ум  доказывают  и  случаи  тайного  бегства  детей  для

выполнения отдаленных путешествий, например, в  Америку или к  Северному полюсу, под
влиянием чтения книг Майна Рида, Жюля Верна и др. Так, два маленьких 13-летних баварца,
начитавшись книг, захватили тайно от родных деньги и оружие и отправились в путешествие
к Северному полюсу, чтобы охотиться за белыми медведями (Plecher).

Чтение  книг, действующих  на  воображение, вообще  оказывает  на  детей  огромное

внушающее  влияние. Известны  примеры, что  дети  совершали  тяжкие  преступления