Файл: История политических и правовых учений_под ред Лейста О.Э_2006.pdf

Гл. 6. Политическая и правовая мысль Киевской Руси 

89 

на собственные силы. Управленческие функции византийского им­
ператора сводились по существу к подбору соответствующих лиц 
на административные должности и контролю за их деятельностью. 
Круг обязанностей великого князя Киевского предполагался пре­
дельно широким. Он должен был самолично осуществлять практи­
чески все управленческие функции. 

В соответствии с этим в политической идеологии Киевской Руси 

в воспринятом вместе с христианством учении о божественном про­
исхождении государственной власти главный упор делался на бо­
жественность не

 сана

 властителя, а его

 обязанностей.

 Иначе гово­

ря, в русском политическом сознании предполагалось, что тот или 
иной человек избирается богом на роль главы государства не для 
того, чтобы просто

 быть

 верховным властителем, но для

 служения 

Русской земле, для поддержания в ней порядка, защиты ее от 
врагов, отправления правосудия и т. п. Идеальный князь в русском 
политическом сознании — это князь-труженик, князь-воин. 

В "Повести временных лет" рассказывается, как в правление 

великого князя Владимира на Руси резко увеличилось число раз­
боев и как подошли к нему епископы и спросили: "Се умножишася 
разбойници; почто не казниши их?" "Боюся греха", — ответил князь. 
Тогда епископы сказали: "Ты поставлен еси от Бога на казнь злым, 
а добрым на милованье. Достоить ти казнити разбойника, но со ис-
пытом". И Владимир начал с тех пор казнить разбойников. 

Среди функций князя одной из важнейших считалась функция 

защиты православного христианства,

 Идея о князе

—

охранителе 

православия

 дополняла концепцию его богоизбранности. Согласно 

данной идее князь, будучи избранным Богом на престол, не просто 
призывался к православной вере, но должен был хорошо знать 
Христово учение и служить опорой Святой церкви. В послании 
митрополита Никифора великому князю Владимиру о латинах 
указанная идея выражалась следующим образом: "Подобает бо 
Князем, яко от Бога избранном и призваном Правоверную веру 
Его, Христова словеса разумети известно и основание, якоже есть 
святыя церкве, на свет и наставление порученым им люд ем от 
Бога. Един бо Богъ царствует небесными, вам же, с Его помошдю, 
царьствовати земными, долыпнимъ симъ въ роды и роды". 

Представляя князя охранителем православной христианской 

веры, русские мыслители касались тем самым

 проблемы соотно­

шения светской власти и церковной.

 Эта проблема была одной из 

главных в политической и правовой идеологии Киевской Руси. 

Как известно, в Византии данная проблема решалась на осно­

вании шестой новеллы императора Юстиниана I, согласно которой 
власть императора (imperium) и власть церкви (sacerdotium) объяв­
лялись двумя божественными дарами, исходившими из одного ис­
точника — Бога. Гармония между этими двумя властями поддер-

90 

История политических и правовых учений 

живалась тем, что каждая из них исполняла свои функции: импе­
раторская — светские, церковная — духовные. Рассматриваемая 
идея получила развитие в созданном в 883—886 гг. своде законов 
под названием "Эпанагога". Нормы, регулирующие статус импера­
тора и патриарха, были выделены в нем в два отдельных парагра­
фа. Император, по нормам Эпанагоги, должен был хранить устои 
государства и церкви, являться образцом благочестия. На патри­

арха возлагались обязанности руководства клиром, толкование 
Священного писания и церковных установлений. "Согласие и еди­
номыслие царственности и первосвященства" Эпанагога объявляла 
условием "духовного и телесного благоденствия" подданных. Эпа­

нагога, а следовательно, и закрепленные ею принципы взаимоотно­
шения светской и церковной властей были хорошо известны на 
Руси. Тем более, что константинопольские патриархи, в ведении 
которых находилась русская православная церковь, иногда специ­
альными посланиями напоминали данные принципы русским кня­
зьям и митрополитам. Так, около 1162 г. тогдашний Цареградский 

(Константинопольский) патриарх Лука Хрисоверг в своей грамоте 
к великому князю Андрею Боголюбскому писал о том, что князь 
должен повиноваться поучениям епископа. 

Знали государственные и церковные деятели Киевской Руси и 

то решение проблемы соотношения государства и церкви, которое 

проповедовалось современной им римской католической церковью 

(см. гл. 5). Идеологи последней исходили из принципа безусловного 
верховенства церковной власти над государственной. Государство 
при этом объявлялось творением дьявола. Объявляя государствен­
ную власть греховной по своему происхождению, Григорий VII тем 
не менее признавал ее божественной и считал необходимым союз 
церкви с ней. При этом он, правда, заявлял: "Папа так превышает 
императора, как солнце превосходит луну, а потому власть апос­
тольского трона стоит далеко выше могущества королевского пре­
стола". 

Русские мыслители пошли в решении проблемы соотношения 

светской и церковной властей своим путем, не приняв ни визан­
тийского принципа диархии, ни римско-католической идеи безу­
словного превосходства церкви над государством. Выработанный 
политико-правовым сознанием Киевской Руси принцип решения 
данной проблемы соответствовал сложившейся практике взаимо­
отношений русских князей и церковных деятелей, тому реально­
му месту, которое занимали в общественной жизни государство и 
церковь. 

После крещения Руси Киевским князем Владимиром (988 г.) 

русские князья неизбежно становились в особое положение по от­
ношению к христианской религии и церкви — такое, какое не зани­
мал ни один византийский император. В Византии верховный вла-

Гл. 6. Политическая и правовая мысль Киевской Руси 

91 

ститель всходил на престол в условиях, когда в обществе уже гос­
подствовала христианская религия и существовала сложившаяся 
церковная организация. В Киевской же Руси глава государства 
был распространителем христианства и в некотором смысле даже 
создателем церковной организации. От русских князей в огромной 
мере зависела судьба христианской религии и церкви на Руси. 
Именно поэтому церковные деятели проявляли особую заботу о 
мировоззрении князей: не остался ли кто из князей в язычестве, 
не уклонился ли от православия в католицизм ("латинство"). И в 
случае, когда обнаруживалось, что кто-либо из князей подпадал 

под влияние римско-католической церкви, они немедленно прини­
мали все возможные меры, дабы воспрепятствовать отходу князя 
от православия. 

Такой случай произошел, например, со старшим сыном Ярос­

лава Мудрого Изяславом, унаследовавшим после его смерти пре­
стол великого князя Киевского, но изгнанным из Киева. Пытаясь 
восстановить себя на Киевском престоле, Изяслав Ярославич обра­
тился за помощью к польскому королю Болеславу, затем попытал­
ся найти поддержку у германского императора Генриха IV, но по­
терпел неудачу. Тогда он отправил своего сына Ярополка к рим­
скому папе Григорию VII, чтобы передать главе римско-католичес­
кой церкви жалобу на короля Болеслава и просьбу утвердить Яро­
полка на Киевском престоле. Взамен Ярополк от своего имени и от 
имени отца обещал посодействовать распространению на Руси рим­
ско-католической веры. Григорий VII благожелательно отнесся к 
указанным просьбам. "Мы согласились, — писал он Изяславу в 
личном своем послании, — на просьбу и обещание сына вашего, 
которые казались нам справедливыми как потому, что даны с ва­
шего согласия, так и по искренности просителя, и вручили ему 
кормило вашего государства от имени святого Петра...". Далее рим­
ский папа сообщал, что направил к Изяславу своих послов, ко­
торые яснее изложат написанное им и передадут многое ненапи­
санное. 

Судьба позволила Изяславу вернуться на Киевский престол 

без всякой помощи римско-католической церкви, однако сношения 
его с католиками, попытки заключить с ними союз не остались без 
внимания русских церковных деятелей. 

В 1075 г. митрополит Киевский Георгий направил римскому 

папе Григорию VII послание, названное впоследствии "Стязанием 
с латиною", в котором обвинил римскую католическую церковь в 
многочисленных нарушениях Христовых заповедей. 

А еще ранее, вероятнее всего, в 1069 г., с посланием князю 

Изяславу Ярославичу обратился игумен Феодосии Печерский. Текст 
его дошел до наших дней, и он представляет для нас особый ин­
терес. Уже само его название по-своему примечательно — "Слово 

92 

История политических и правовых учений 

святаго Феодосъя, игуме[на] Печеръскаго монастыря, о вере

 кре-

стъянъской и о латынъскои".

 Но содержание примечательно вдвой­

не. В нем изложена, по сути, целая программа поведения русского 
князя в обществе, сформулированы принципы отношения его к 
православию и другим религиям. Феодосии Печерский был убеж­
ден, что русский князь должен быть не только православным и не 
просто защитником православия. Ему надлежало быть, помимо 
прочего, активным проводником православной веры — постоянно 
воздавать ей хвалу, причем исключительно ей: похвала чужой 
вере, даже если при этом восхваляется и православие, есть нечто, 
близкое ереси. По мнению Феодосия Печорского, если князь уви­
дит, что какие-то иноверцы с православными спорят и обманом 
хотят отвратить их от правой веры, он должен не скрывать этого 
в себе, а помочь православным. Если поможет, то словно овцу 
спасет от пасти львиной. Если же смолчит, то словно отнимет их у 
Христа и передаст сатане. Примечательно, что, призывая русского 
князя быть нетерпимым по отношению к тем, кто пытается совра­
тить православных в чужую религию, Феодосии Печерский в то 
же самое время советует ему одарять милостыней, одеждой, кро­
вом, избавлять от беды не только православных, но и всех иновер­
цев, будь то иудей, мусульманин, католик, еретик или язычник. 

Выраженная здесь этническая терпимость, отношение к пред­

ставителям всех этнических групп как к людям, хотя и чужой веры, 
но имеющим равные права с православными русскими на житей­
ские блага и защиту от бедствий, насилия, станет доминантой рус­
ского политического и правового сознания на все последующие эпохи 
русской истории. 

Киевская Русь изначально была полиэтническим государством. 

Одновременно она была страной открытой как для торговли с ино­
земцами, так и для самых различных религиозных влияний. На 
Руси в свободном хождении были различные иностранные сочине­
ния, представители других конфессий могли свободно посещать 
русские земли и проповедовать свою веру. При таких условиях 
свободы и открытости, существовавших на Руси, прочность и цело­
стность государственного организма в огромной мере зависели от 
сохранения идеологического, мировоззренческого единства правя­
щего и образованного слоя общества. Этим и объясняется та особая 
забота, которую проявляли деятели православной церкви о миро­
воззрении русских князей, и те усилия, которые они предпринима­
ли для сохранения незыблемости православной веры — правосла­
вие было государственной религией, составляло идеологический ске­
лет государственного организма. 

Помимо Феодосия Печерского и митрополита Георгия послания 

князьям с обвинениями в адрес римско-католической церкви пи-

Гл. 6. Политическая и правовая мысль Киевской Руси 

93 

сали и митрополит Киевский в 1077—1088 гг. Иоанн II, и митропо­
лит Никифор. 

Сложившиеся в Киевской Руси условия общественной жизни 

во многом объясняют ту парадоксальную тенденцию в русском по­
литическом и правовом сознании, когда княжеская власть обязы­
вается строго следовать канонам религии, которую она сама же 
выбрала из нескольких распространенных тогда в окружавших Русь 
странах конфессий и привила подвластному населению. 

Другой парадокс заключался в том, что на Руси христианская 

церковь, в отличие от церкви на Западе, выступала за усиление 
центральной государственной власти и всячески стремилась сохра­
нить единство государственной организации. В среде церковных 
деятелей Киевской Руси было принято воздавать моления не толь­
ко за православных христиан, но и за землю Русскую. 

Объяснение данному парадоксу таится в том, что в условиях 

Киевской Руси православная христианская церковь могла существо­
вать только как общерусская организация, опирающаяся на силь­
ную центральную, единодержавную власть. Церковные деятели 
хорошо сознавали, что Киевскому князю Владимиру удалось уко­
ренить в русских землях христианскую религию лишь благодаря 
тому, что он был единодержавным правителем. Они хорошо созна­
вали и то, что крещением Руси князь Владимир посадил только 
первый корень христианства, которому надлежало расти и давать 
побеги в цветущем саду язычества. Лишь сильная единоличная 
центральная власть обеспечивала проведение в различных землях 
Руси единой религиозной политики, в которой нуждалась русская 
церковь. 

Вместе с тем и великокняжеской власти жизненно необходим 

был союз с православной христианской церковью. В таком обшир­
ном по территории и с населением, состоящим из множества раз­
личных этнических групп, государстве, как Киевская Русь, право­
славие оказывалось более соответствующим интересам централь­
ной власти, нежели язычество. К тому же принятие православного 
христианства ставило Русь в один ряд с самым могущественным и 
культурным государством того времени, наследницей Древней Рим­
ской империи — Византией. 

Государственная власть и христианская церковь в условиях 

Киевской Руси оказывались как бы в симбиозе: усиление одного из 
них не ослабляло соответственно другого, как это было в Западной 
Европе, а усиливало. Поэтому русские мыслители не отделяли го­
сударство от церкви и церковь от государства, не разделяли их 
функций, как это делали византийские и западноевропейские иде­
ологи, отводя государству светские дела, а церкви — религиозные. 
Русский церковный деятель часто выступал в своих произведени­
ях с позиций государственного деятеля, отстаивая интересы ве-