ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 18.10.2020
Просмотров: 3116
Скачиваний: 7
50
Т.И. Дронова
парни/мужчины. На вечернем гуляньи эти границы нарушались: муж-
чины и женщины, парни и девушки становились в единый хоровод.
Возрастные особенности участников хороводов Ввиду конфесси-
ональной специфики этнографической группы устьцилёмов, важной
стороной общественного мнения в их среде стало отношение к про-
ведению обрядовых хороводов в период Петровского поста. Несмо-
тря на известные ограничения староверов по отношению к игровой
культуре, в прошлом наставники/старцы не запрещали молодёжи
и взрослым участвовать в хороводных обрядах в Петровский пост.
Принципиально важно то, что горка понималась устьцилёмами как
жизненно-важное ритуальное действо, направленное не только на
достижение благополучия в сельскохозяйственных делах, но и на
обновление поколений, и воспроизводство культуры в целом. Горка
понималась как «вековой опыт предков», «на веках так бывало». И
авторитет предков был неоспоримым.
В прошлом
основными участниками хороводов была молодежь.
Горочные гулянья занимали центральное место в весенне-летних
молодежных обрядах и характеризовались устойчивыми принципа-
ми «переходного» возрастного символизма, признаками которого
по данным горочного песенного репертуара являются метафоры:
для девушек –
девица, красна девушка, невеста
; для парней –
мо
-
лодец, доброй молодец, удалой молодчик, паренёчек, миленький
дружочек, соколик, соколичек, голубь, гуленёк, жених, царёв сын
;
общее называние –
душочка
. Повсеместно хороводы выполняли
одну из важнейших функций ритуального знакомства молодежи и
«утверждения в пары»
9
. До середины 1950-х гг. в усть-цилемских
селениях хороводы служили регулятором отношений в молодежной
среде. Отсюда неформальный выбор мест их проведения: на дороге,
мостах (с. Усть-Цильма, д. Коровий Ручей), в деревнях по рекам
Пижме и Цильме – за рекой, на лугу возле овинов; в с. Замежная –
около часовни. Перечисленные локусы были наполнены глубинной
семантикой, соединяли земное и потустороннее, проход/переход
по которым осмыслялся как преодоление границы между мирами
(
Виноградова
2004: 303-305).
Староверы полагают: «каждому возрасту своё время». О поре
молодёжи говорили: «Молодо-зелено, погулять велено»; «Не тог-
да плясать, когда доски на гроб тесать» (ПМА-8, Осташова). На
обзорных местах разворачивалось вселенское ритуальное обще-
ние молодежи, которое в праздники происходило в течение дня до
трех раз: на утренней горке главными участницами были девушки,
51
Этнокультурная идентичность староверов Усть-Цильмы
вовлекавшие девушек-подростков в хоровод, дневной – девушки и
молодые замужние женщины; парни / мужчины находились вблизи
разыгрываемых хороводов – устраивали игры, состязались в борьбе,
демонстрируя силу и ловкость. На вечерней горке хоровод объединял
молодежь и женатых участников, за исключением подростков, во-
влечённых в молодёжный круг в текущем году; они находились пока
вблизи взрослого хоровода, составляли обособленный круг. Лишь
спустя год они становились полноправными участниками молодеж-
ной и взрослой горки: «Недороски (подростки –
Т.Д.
) горку водили
вечером особняком. Они свой круг ходят, взрослы – свой. И те же
песни пели. Услышат каку песню старши запоют, ту и подхватывали,
неподалёку были, слышали песни» (ПМА-5).
Участие в обрядовых играх холостой молодёжи брачного возраста
было обязательным, в ином случае парней и девушек причисляли к
анормальным и в дальнейшем их не рассматривали как потенциаль-
ных женихов и невест, шире – продолжателей родов. Для молодёжи
причастность к песенно-игровой культуре была вполне естествен-
ной и, по словам информантов, «молодость на то и дана, чтобы
попеть, поплясать, да себя показать». Парни и девушки в течение
горочного периода определялись в пары, а в инсценировках песен
завершающего хоровода – в Иванов день– «утверждались» общиной
в качестве потенциальных женихов и невест, что давало им право в
дальнейшем открыто демонстрировать свои любовные отношения.
Особую категорию составляли люди, принявшие обет временного
воздержания в увеселениях и те, кто посвятил себя служению Богу.
Для них главным признаком праздника было благочестие: пребы-
вание в молитве и трезвости.
Участие в хороводах общинников репродуктивного возраста,
состоящих в браке, отмечено лишь в дни двунадесятых праздников
на вечернем (завершающем) гуляньи. Обычаем было в воскрес-
ные дни со стороны наблюдать за ходом дневных хороводов: «В
то время, как девушки водили хоровод, – это было в воскресенье,
часов около пяти-шести дня, – их матери, тоже разрядившись в
прабабушкины шушуны и повойники, собравшись со всей Усть-
Цильмы, двумя длинными рядами сидели здесь же вдоль улицы,
степенно беседовали между собой, за ними на заборах и воротах,
расположившись принарядившиеся мужики и подростки, тогда как
другая часть парней, невдалеке от хоровода, играла в лежки и в
городки. Некоторые пробовали свои силы в богатырской борьбе
“крест-на-крест”» (
Ляцкий
1904: 714). В праздничные дни семейные
52
Т.И. Дронова
пары традиционно участвовали в застольях, на которых собирались
родами, а вечером группами сходились к месту проведениях горки.
Строгость жизненных регламентаций предъявлялась к участию в
хороводах даже в качестве зрителей глубоких старцев и младенцев,
в часы гуляний остававшихся в домах. С одной стороны, это объ-
яснялось церковными требованиями, с другой, – традиционными
представлениями о хронологическом возрасте и физиологическом
состоянии тех представителей указанных групп, которые уже
завершили социально-трудовую жизнь, и тех, кто еще не приоб-
щился к ней (
Бернштам
1988: 171). Для крестьян в возрасте 55-70
лет, рассматриваемого в научной литературе как «первый период
старости» (
Мазалова
2001: 132), участие в обрядах определялось
их пассивным присутствием: они являлись исключительно зрите-
лями. Как хранители порядка сельского мира, они по окончании
обряда могли высказывать свое мнение о церемониале (одобрение/
неодобрение, назидание), и их мнением не пренебрегали. Старцы,
становившиеся в хоровод, должны были обязательно исповедывать
«грех участия» и отмолить епитимию, тогда как на молодежь это
требование не распространялось. Гибкое отношение наставничества
к участникам обрядов прочих возрастов, вероятно, связывалось с
их пониманием важности таких обрядов для воспроизводства жизни
и культуры, рассматриваемых как вековой опыт предков. С другой
стороны, раскаяние в грехе предполагало изменение в поведении
и духовное обновление «еже к тому не согрешати». В завершении
исповеди спрашивалось: «Имеешь ли сложение в мыслях и усердие
сердечное исправиться во исповеданных тобою грехах? И обеща-
ешь ли Богу потом тех не творити?» (
Дронова
2002: 38). И только,
когда крестьяне отходили от активного участия в песенно-игровых
обрядах, они совершали исповедание, являвшееся важнейшим
критерием их перехода в следующую возрастную группу. В этом
случае покаяние совершали и перед сельскими жителями, которое
следует рассматривать как «отголосок» монастырского покаяния,
совершавшегося в скитах, когда инок каялся и перед настоятелем,
и перед всей братией.
Традиционно вечерняя горка собирала широкий круг зрителей
от отроков до «недревних» стариков. В праздничные дни в домах
оставались только старые девы, убогие, больные, немощные старцы
и младенцы: «Ходили смотрели, кого в пару припевают, подходят
– не подходят друг дружки, дравились жених да невеста, скажут
добра семья будет, а новых не норовили в пару. Всяко бывало»
53
Этнокультурная идентичность староверов Усть-Цильмы
(ПМА-8, Лазаренко). «Горку ходили смотреть, у кого новы наряды,
хто в старой одежжы, одежду ценили – богасьвом шшытали. Потом
будут пережовывать, кого конуют – худо плат завязанной, ле сара-
фан короткой одела, а новых опеть хвалят, хто и завидует, всяко
бывало. Матери женихов девок высматривали, хотя в деревни и так
всех знали, но по богасьву смотрели. Хто приходил песни послушать,
беда горку ждали. Тут главно смотренье было» (ПМА-7).
В настоящее время, когда исконные смыслы и значения обря-
довых хороводов утрачены, некоторые усть-цилемские наставники
призывают единоверцев воздержаться от участия в горке, особенно
в Иванов день, признавая хороводы «греховным игрищем в пост».
Между тем, старухи настаивают на сохранении праздника, который
в настоящее время рассматривают как великую дань прошлому и
видят в нём объединяющий потенциал к
сплочению
устьцилёмов и
поддержанию семейных и родовых традиций
. Их мнение разделяет
большинство жителей района.
структура обряда.
«Горка»-хоровод состоит из семи фигур:
1. «столбы» или «из-за стенки» (пижемский термин); 2. «круг»; 3.
«сторона на сторону» или «стенка на стенку» (пижемский термин);
4. «на четыре стороны»; 5. «вожжа» (вар.: «змейка», «долга»,
«веревочка» – пижемские термины); 6. «плетень»; 7. «кадриль»
или «плясовая». Во всех усть-цилемских селениях, где проводились
хороводы, набор фигур был одинаковым, но в каждом центре (Пи-
жемский, Цилемский, Усть-Цилемский) гулянье строилось по своему
сценарию. Условно хороводы можно разделить на три блока:
1. Первая фигура «столбы» или «из-за стенки» – зачин горки. На
Пижме её водят парами (мужчина-женщина), совершая переходы:
пары с задних рядов переходят и становятся вперёд. В цилемских
и усть-цилемских селениях эту фигуру составляют «тройки»: две
женщины и мужчина или три женщины, совершающие аналогичные
перестроения. Количество исполняемых лирических протяжных пе-
сен (в их числе были и застольные) зависело от продолжительности
сбора участников обряда: «Столбами ходим пока народ собирается,
тут и застольны песни поем, разны. Ходим поем, бабы приходям и
мужики, ставают тройками, а как только народу прибудет, можно
будет в кругу ходить, так и на другу фигуру заведут и тут уж будут
горочны песни петь» (ПМА-9).
2. Исполнение следующих трех фигур – «круг»; «сторона на
сторону»; «на четыре стороны» – связывалось с выбором невесты и
определением пары. Начиная со второй фигуры, исполнялись песни,
54
Т.И. Дронова
строго приуроченные обрядовому случаю и назывались горочные.
Каждая исполняемая песня инсценировалась.
Фигура «круг» состояла из единого (большого) круга, движение
которого было направлено «по солнцу» и «против солнца»; а также
двух кругов (круг в круге), внешний из которых состоял исключи-
тельно из женщин, соединявшихся между собой через платок, а
внутренний – из мужчин, двигавшихся навстречу, свободно. Этой
фигуре соответствовали песни «Я капустоньку полола», «Береза
белая», «Хожу я, гуляю вдоль спо каравану», «Бояра», «Вдоль было
спо речке, вдоль спо Казанке», «У нас … (имя) ходит спо городу».
В прошлом, когда хороводы водили трижды в день, песню «Хожу я,
гуляю вдоль спо каравану» исполняли днем, а «Бояра» – вечером.
В этой фигуре после каждой очередной песни участники инсцениро-
вок становились в единый хоровод, считавшийся исходным. В «круге»
участники действа как бы «проживают» период знакомства молодежи:
выбор/определение/одобрение (песни «Береза белая», «У нас … (имя
героя) ходит спо городу», «Я капустоньку полола», «Вдоль было спо
речке, вдоль спо Казанке», «По за городу гуляет царев сын»), в шут-
ливой форме разыгрывают сватовство (песня «Хожу я, гуляю вдоль
спо каравану»). Парни самостоятельно, а также с помощью «сватов»
выбирают девушек-невест. Т.А Бернштам, рассмотревшая пору со-
вершеннолетия и свойственное этому возрастному этапу игровое
поведение, отмечает: «брачная символика усиливается за счет ого-
родных растений» – на нашем материале капуста – символизирующая
Хоровод во время праздника Горка. Фото из книги (Дронова
2013)