ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 18.10.2020
Просмотров: 3117
Скачиваний: 7
55
Этнокультурная идентичность староверов Усть-Цильмы
«естественное для данного возраста, но не безопасное для девушки со-
стояние любовной страсти (возбуждение), склоняющее ее к своеволию,
свободному поведению» (
Бернштам
1991: 238-239). Тема «свободы»
и «решительности» раскрывается в следующей фигуре – «сторона на
сторону» – где девушки и парни разделялись и выстраивались в два
ряда, словно, противостояли друг другу. Неслучайно фигура имела и
другое название «стенка на стенку», в которой активность проявля-
ла исключительно холостая молодежь, женатые участники хоровода
стояли по сторонам и пели. В этой фигуре бόльшую решительность
проявляли девушки, совершая беспристрастный выбор, отвергая или
одобряя женихов (песни «Не в саду девки гуляли», «Спо сеням хожу»,
«Пошла в тонец»). Движение «сторон» характеризуется своеобразным
«приплясом» – темп, свидетельствующий о возможности «греха»: «на
игровом языке пляска – скакания – символизирует брак» (
Бернштам
1991: 238-239). Тема брака усиливается упоминанием символа – рас-
тения льна, олицетворяющего «волосы / косу, и, в конечном счете,
саму девушку»: «С молоцом идти, / Лён-от выполоти, / Да на межи
лежит, / Все меня младу хвалит» (А в Увсть-Цильме поют 1992: 53),
а также манипуляциями с головным убором, волосами, кафтаном, об-
увью молодца, имеющих в молодежных обрядовых играх эротическую
символику: «пуховую шапочку сонимала (вар.: замарала), / Да русые
кудерышки растрепала, / Синей-от кафтанчик замарала, / Смазные
сапожечки затоптала». Далее: «Русые кудерышки зачесала, / Пухо-
вую шапочку надевала, / Синей-от кафтанчик вычищала, / Смазные
сапожечки вытирала».
В отличие от других фигур хоровода «круг» и «сторона на сто-
рону» водили трижды в день: на утренней горке молодежь само-
стоятельно совершала выбор, распределялась в пары, на дневной
– молодые замужние женщины «заклинали» женихов и невест на
брак («Хожу я, гуляю вдоль спо каравану»), на вечерней при участии
всех возрастных групп проходило утверждение предполагаемых
брачных пар («Бояра»).
Примирение парней и девушек как потенциальных мужей и
жен (для холостой молодежи) происходило в фигуре «на четыре
стороны»: участники выстраивались в четыре линии/стороны,
образовывая квадрат. Девушки становились напротив парней, за-
мужние женщины – напротив женатых мужчин. В инсценировке
песни девушки/женщины предстают сначала строптивыми, а после
«наказания» – покорными/смиренными женами (песня «Иванов в
монастырь становился»).
56
Т.И. Дронова
3. В следующих фигурах «вожжа» и «плетень» образовавшиеся
пары в едином хороводе заклинали урожай. Тема «плодородия»
здесь является основополагающей. «Вожжа» или «долга» являлась
центральной фигурой горочного цикла хороводов. В прошлом ее во-
дили лишь в том случае, если были произведены посевы. Не случайно
гулянье имело и другое название –
вожжа
, ныне сохраняющееся
только на Пижме. «Вожжа» – предмет, при помощи которого управ-
ляют лошадью, в хороводном обряде, выстраиваясь в длинную ленту,
символически воздействовали на силы природы. На важное значение
этой фигуры в хороводно-обрядовой практике указывает вовлечение
в единый хоровод и всех зрителей, которые на время разыгрывания
фигуры становились его участниками: «Вожжу водили все. Старики
говаривали: по нескольку километров растягивалась вожжа. Все на
вожжу ставали. Вот сколько горочников было!» (ПМА-5).
Безусловно, весенние хороводы имели отношение к аграрно-
продуцирующей магии, и участие в них должно было обеспечить
успешный рост зерновых культур, получение доброго урожая и бла-
гополучие общины в целом. Фигуру водили под песню «Я то ле спо
реченьке спотеку» – запевала змейкой вела хоровод – словно река,
извиваясь, «плыл» хоровод плавно перестраиваясь в следующую
фигуру «плетень» под исполнение песни «Завивайся плетень». В
пижемских селениях эта фигура отличалась от варианта исполнения
в деревнях, расположенных по рекам Печоре и Цильме. Пижемцы за-
водили участников на круг и в месте предполагаемого его замыкания
пара останавливалась, а остальные участники заходили на следую-
щий круг и шествие напоминало движение по спирали. Выстроившись
в колонну, участники раскручивались в обратном порядке. В других
усть-цилемских местностях «плетень» «завивали» через символиче-
ские «воротца», проход через которые связывался с обновлением:
пара, взявшись за руки, в начале хоровода образовывала «ворота»,
а заводила под ними вела остальных участников; таких ворот могло
быть несколько, по их прохождении участники образовывали полу-
круг, при этом правая рука впереди стоящего ложилась на левое
плечо и там перехватывала левую руку следующего за ним участника.
Форма такого варианта завивания и соединения участников также на-
поминала движение по спирали. Затем участники «раскручивались»
в обратном порядке, хоровод разбивался на пары, и начиналось без-
удержное веселье, представленное народными танцами.
В целом «старинные» танцы («Сени», «Во саду ли», «Марусень-
ка», «Кадриль» и др.) украшали хороводы во всех вышеназванных
57
Этнокультурная идентичность староверов Усть-Цильмы
центрах, но в каждом из них имелся свой «коронный» танец: в
пижемских деревнях – «Марш», цилемских – «Китайского», усть-
цилемских – «Коробочка». Особенность пижемского варианта
плясовой фигуры горки заключалась также в том, что исключались
озорные пляски кадриль и частушки, что вполне объяснимо особой
религиозностью пижемцев (
Соловьева
2005: 48-52).
Общий ход празднования в настоящее время можно реконстру-
ировать, основываясь на пижемском варианте горки, поскольку о
гуляньи в с. Усть-Цильма в середине 1980-х годов могли рассказать
уроженцы Пижмы, выехавшие в районный центр и составившие
костяк усть-цилемской горки. Как уже говорилось, в праздничные
дни до полудня в круг становились девушки-невесты, вовлекавшие
в хоровод подростков, далее следовал обед с непродолжительным
отдыхом. С двух до трёх-четырёх часов дня хороводы водили девуш-
ки-невесты и молодицы первого года замужества. Вечерняя горка
была самой продолжительной, в Усть-Цильме длилась с шести-семи
часов вечера до захода солнца, на Пижме участники расходились по
домам «далеко за полночь» (
Соловьева
2005: 48-52). В воскресные
дни хороводы водили дважды и даже один раз в день, иногда это
зависело от погодных условий. На Печоре и Цильме обычно на утрен-
ней и дневной горках проигрывались две-три фигуры хоровода, на
Пижме до полудня водили до пяти фигур, кроме фигур «на четыре
Хоровод во время праздника Горка. Фото из книги (Дронова
2013)
58
Т.И. Дронова
стороны» и «плясовая». На вечернем гулянии «расписывали» все
фигуры хоровода.
Т. Неклюдова, рассмотревшая хореографию хороводов, отмечала:
«Геометрические построения «Горки» будто вычленяют из ритуаль-
ного места (на берегу, у самой реки) еще более священные зоны,
очерчивая их кругами, линиями, четырехугольниками, спиралями.
Как будто невидимая рука чертит эти фигуры, и мир покоя и кра-
соты, вселенской гармонии нисходит на землю в образе горочного
хороводного действа» (
Неклюдова
1984: 20). Неслучайно о главной
завершающей горке в прошлом говорили, что она
гремела
,
горку
становили
, она маркировала центр мироздания устьцилёмов. В
названии праздника отражено глубинное понимание жизни, симво-
лизирующее вершину трудового года, пик веселья, пору свадеб и
вхождения подростков в молодежный круг. В хороводах символи-
чески
проживалось
обновление жизни. Показательно и то, что узор
горочного хоровода совпадал с орнаментом мезенских прялок – од-
ного из древнейших орудий труда, являвшегося символом женского
начала, особенно девичества (
Валенцова
2009: 331). Орнаментика
прялки и горочная композиция имеют единую последовательность
расположения фигур: «И живописные изображения на прялках, и
горочные фигуры хороводных построений в живом непосредствен-
ном воспроизведении исполнены мифопоэтических символов и яв-
ляют собой структуру космоса в отличие от бесструктурного хаоса,
никогда не описывавшегося с помощью геометрических символов»
(
Неклюдова
1984: 23).
Заводилы горки.
В сельской среде престиж знатоков обрядовых
традиций был и остаётся чрезвычайно высоким. В прошлом их по-
читали, наряду с наставниками общин. Вместе с тем, религиозное
сознание было определяющим в их мировоззрении, и певцы всегда
в разговорах с односельчанами подмечали о своём пристрастии к
пению и народным гуляньям как греховным делам и ожидали на-
казания «на том» свете: «Дедко Провко был в Абрамовской, много
песен знал, былины пел и всё говорил: “Я певун и плясун был. На
том свете поставят меня на раскалённу сковороду босыма ногами.
Буду гореть в огни. Певунам – вечный плач будет”» (ПМА-3). В
прошлом заводилами хороводов были исключительно женщины,
что связывалось с космосоциальным значением обряда и ролью
женского начала в обрядах аграрной направленности. После 1930-
х годов на Пижме заводилами горок становятся и мужчины, тогда
как усть-цилемские хороводы продолжали возглавлять женщины.
59
Этнокультурная идентичность староверов Усть-Цильмы
По воспоминаниям старожилов, пижемцы считались лучшими ис-
полнителями народных песен, в том числе и горочных. Их авторитет
как «знатоков-песенников» был неоспорим. Одним из критериев
сохранения обряда в районном центре в советский период называ-
ется участие в нем именно пижемцев, переехавших на постоянное
место жительство в с. Усть-Цильма. В 1950-е годы, с приходом в
усть-цилемский хоровод пижемских знатоков традиции, горку стали
возглавлять и мужчины, и женщины: «Раньше в Усть-Цильмы горку
женшшыны водили, а когда Кирилл Матвеевич переехал жить в Усть-
Цильму, Анна Лазаревна, тоже пижемка, переехала, други люди, то
горку стали водить по-пижемски и песни стали проголосне петь. А
пока у Марфы Николаевной с Кириллом не приводило, по-разному
пели, а потом стали одного мотиву держацце, ближе к пижемскому,
и вместе с Марфой Николаевной много лет горку водили. Кирилл
боле 40 лет горку водил. В корню ходили Ананий Иванович с Алек-
сандрой Григорьевной, Федосья Семёновна, Анна Лазаревна – их
беда уважали и почитали. Без их
горка не гремела
» (ПМА-9).
В селениях по Печоре с середины 1990-х гг., а на Пижме с конца
1970-х годов горочные хороводы начали возглавлять руководители
фольклорных коллективов, по сути представители певческих родов,
знавшие песни с детства. В этом ряду составила исключение руково-
дитель народного коллектива «Усть-Цилемские краснопевы» К.А. По-
здеева – коми-ижемка по происхождению, приехавшая в 1960-е годы
в Усть-Цилемский район по распределению, связавшая свою жизнь
с Усть-Цильмой и русской народной культурой. Клавдия Алексеевна
всей душой приняла усть-цилемские традиции, песни и в течение
15 лет возглавляла горку в Усть-Цильме. Ныне горочные хороводы
также возглавляют руководители фольклорных коллективов.
Роль заводил, главным образом женщин, как распорядителей
обряда распространялась на вечерний хоровод, объединявший
разновозрастных участников и поэтому самый многолюдный. Т.С.
Канева определяет участие людей старшего возраста в хороводах
и руководство ими процесса гулянья «с одной стороны, с “обуча-
ющей”, “трансляционной” функцией, с другой стороны, – симво-
лизировало посвящение юношей и девушек в правила ритуаль-
но-игрового поведения в начале сезона молодежных собраний»
(
Канева
2002: 47). К перечисленным функциям следует добавить
еще одну – замужняя женщина, возглавлявшая хоровод, в обряде
являла собой плодоносную силу женщины-матери, способную
благотворно повлиять на исход обряда: определение брачных пар