Файл: Russkie_etnokulturnaya_identichnost.pdf

35

Виды идентичности русских

ностей (

Грегоров 2011: 2). Выход из этого положения может быть, 

как полагают социологи, в межэтнической интеграции (

Арутюнян 

2011: 221-222; Арутюнян 2007: 43; Арутюнян 2009: 96). 

В  нашей  реальной  действительности  идет  противостояние 

двух  тенденций  –  формирующегося  гражданского  сознания  и 

этнонационализма.  Некоторые  русские  мыслители  предлагают 

последний  в  качестве  «спасательной  идеи  для  гибнущего…  рус-

ского этноса» (

Казин 2011: 12; Тишков, Шабаев 2011: 59-70, 81, 

88). Но этнонационализм считает нацией только «своих членов», 

а не всех граждан страны. Такое понимание этничности (народа, 

нации) является сейчас основанием, чтобы требовать собственной 

национальной государственности или привилегированого статуса 

среди населения. Если государственный национализм основан на 

признании многообразного единства, то этнический – на идеологии 

отрицания его. Мало того, последний открывает путь радикальному 

национализму от имени меньшинства и может провозгласить вы-

ход из общего государства или объявить государственность одной 

группы. Это своего рода материалистический национальный эгоизм, 

требующий «все под себя» (Там же; 

Столяров 2012: 3). Русский 

этнонационализм и лозунг «избранности русских» не имеют отно-

шения к настоящей русскости. Русскость – это сознание внутренней, 

глубинной  общности,  не  примитивный  национализм,  а  широкое 

понятие бережного отношения к своей истории и культуре и при-

зыв к другим уважать их (Русские в меняющемся мире 2012: 3).

Примеры этнонационализма были отмечены в 2000-х годах. В 

разных регионах шли поиски своей идентичности. Но они были на-

правлены не в сторону общероссийского или общерусского центра 

(

Кузьмина 2010: 3). Так, некоторые жители Калининграда заявляли: 

«У вас в России…», «Я – калининградец…», т.е. русский, но не такой, 

как у вас в Москве, или во Ржеве или в Смоленске. Кроме того, в 

городе появилось «сословие культработников», доказывающих, что 

местные русские уже потеряли свою народность (идентичность) 

и перековались в неких «евророссиян», стремящихся отделиться 

от  Москвы.  Эти  культработники  –  приближенные  к  областной 

администрации и кормящиеся на средства западных фондов и на 

наши бюджетные деньги (

Шульгин 2012: 9). В 2009 г. появились 

проекты «Уральская республика», «Свободная Ингерманландия», 

«Финская Карелия», «Независимая Ичкерия», в которых речь шла 

об отделении от страны, а если нет – то получить под эти «брен-

ды» инвестиции. Существует и современное «Новгородское вече» 

36

И.В. Власова

с ярко выраженной волей к самоуправлению. В Твери некоторыми 

группами  события  времен  Ивана  Калиты  и  Ивана  III  (XIV –  XVI 

веков) трактуются как карательные операции Москвы против сво-

бодолюбивого и независимого города. Казаки добились изучения 

«казачьего диалекта» в общеобразовательных школах, появления 

специализированных казачьих факультетов в вузах и специальной 

науки – «казачьей экономики», неизвестно, чем отличающейся от 

неказачьей. В Сибири возникла новая памятная дата 17 июля (ст. 

стиль 4 июля), когда в 1918 г. была провозглашена Декларация 

независимости – День независимости США (

Кузьмина 2010: 3).

По результатам последней Всероссийской переписи населения 

в 2010 г., есть такое ощущение, что может возникнуть новая на-

циональность – сибиряки. В Рунете появлялись высказывания об 

отделении от России. Но подавляющая часть населения Сибири и 

Дальнего Востока – русские, которые, даже выступая за отделение 

на уровне бытовых словопрений и держа в голове мысль «разо-

браться со злом столиц» (Москвы и С.-Петербурга), понимают, что 

наоборот надо сплотиться вокруг единого исторического прошло-

го, т.к. по обе стороны Урала «нет никаких антагонизмов, всё из 

одного замеса, из одной метафизики происходит». Разгово-ры о 

возможности сибирского и дальневосточного отделения основаны 

на том, что эти регио-ны, принеся России огромные, расхищаемые 

нещадно дары природы, остаются далекими от «цивильного» об-

устройства. Но это все можно остановить, прекратив метаморфозы 

в эконо-мике. Россия и Сибирь – «это две стороны одной и той же 

сущности» (

Старостенко 2011: 3).

Все поиски региональной идентичности подразумевают самосто-

ятельность и направлены на ослабление центральной власти. Эти 

национализмы – не выход из кризиса для России и для единения 

русских и других народов. Надо признать, что самая крайне не-

гативная идеология национализма (радикалы, национал-патриоты, 

неофашисты) не находят поддержки в обществе. Но нет и принима-

емого всеми «русского национализма», который сейчас пребывает 

в  форме  «стихийного  интернационализма».  В  этом  сказывается 

наша история многонационального государства советского образца 

(

Малыгина  2005:  263).  В  противовес  провозглашаемому  сверху, 

консолидирующему народ национализму, существует либеральный 

национализм, который связан с формированием «русской идеи», 

столь  дорогой  нашей  общественно-философской  мысли  еще  с 

прошлых веков. С 1990-х годов она снова осмысляется, и ярким 

37

Виды идентичности русских

представителем этого течения стал А.И. Солженицын (

Солженицын 

1991: 14-24). Либеральный национализм считает основным вопрос 

о духовном возрождении русского народа путем возвращения к 

истокам религиозного сознания.

Каким бы ни был национализм как одна из форм национальной 

идентичности, он исходит из того индификационного основания, 

которое проявляется на данном этапе и служит механизмом кон-

солидации или, наоборот, разобщения общества (

Малыгина 2005: 

264). Скорее всего, национальная идея (государственная идеоло-

гия) должна быть проста и понятна всем, как например «Величие 

России», которое может проявиться не только в военной мощи, а 

и в экономике, науке, культуре (

Никитин 2011: 9). Истинный на-

ционализм, как утверждал И.А. Ильин, открывает человеку глаза, 

помогает  увидеть  «национальное  своеобразие»  других  народов, 

вызывает чувство уважения к ним и к их «национальным чувствам» 

(

Ильин 1999д: 368). Такой национализм должен стать идеей, «объе-

диняющей и воспитывающей нацию к исполнению ее исторической 

миссии на земле» (

Солоневич 1992: 139). Только наше многона-

циональное взаимодействие, толерантность в отношении культур 

всех народов, «самоусиление единого народа», продолжение дела 

«исторического государства» может способствовать становлению 

нашей общенациональной идентичности, обретению снова нашей 

«вселенскости», которую мы потеряли (Русские в меняющемся мире 

2012: 3; 

Столяров 2012: 3; Вдовин, Зорин, Никонов 2007: 320-323). 

Выход из разобщения нашего общества может быть в нацио-

нальной  организации  всего  народа,  возрождении  его  исконных 

культурных  и  религиозных  традиций,  приемлемых  в  наши  дни. 

Русские не раз преодолевали «рознь мира в себе». Об этом свиде-

тельствуют история казачества, православных братств, купеческих 

и ремесленных корпораций, дружин первопроходцев, освоивших 

Сибирь, Дальний Восток, Аляску, крестьянских общин и т.д. «Без-

оглядная  модернизация  жизни,  безумный  отход  от  традиций  с 

каждым веком увеличивают число неприкаянных, выброшенных 

из  круга  жизни  людей»,  не  сумевших  приспособиться  к  новым 

условиям (

Бочков 2011: 156).

В  понятии  «многонациональный  российский  народ»  должно 

быть  равновесие  двух  равноправных,  взаимообусловленных  на-

чал – этничности и гражданственности. Пусть каждый, считая себя 

представителем своего народа, в то же время принадлежит к семье 

народов России и гордится ею, ибо у нас у всех общая история и 

38

И.В. Власова

ценности.  В  России  должна  оставаться  многоуровневая  идентич-

ность  (

Миронов  2011:  6;  Зорин  2011:  261).  Но  без  разрешения 

«русского вопроса» нельзя создать новую общность в России. Не-

верно воспринимать русских как имеющих только свои интересы, 

традиционные устои, проблемы, и даже как некий народ, в котором 

идут свои социально-экономические процессы и осуществляются ин-

тересы разных этнических страт (регионально-локальные процессы 

и идентичности). Русские – большой народ, правда «надломленный 

жестоким веком». Из его природы вытекает соратничество с другими 

народами, которое в свое время позволило ему сплотить огромную 

многоэтничную страну. В этом процессе защитные механизмы рус-

ских в отношении себя иногда ослабевали, а проявлялись, когда 

народу грозило порабощение (

Поляков 2011: 3). На деле восприятие 

русских другими этносами, да и порой самими русскими, становится 

«диверсией против русского самосознания». Русских обвиняют во 

всех смертных грехах, требуют от них покаяния и всевозможных 

контрибуций, отрицают само их существование, историю, культуру 

и т.д. (

Панин 2011: 1).

 Совершенно очевидно, что русским и другим нашим народам 

«нужно  объединиться…  подумать  о  духовном,  нравственном  со-

стоянии людей», «помириться как нации» (сплотиться в единое 

целое) наподобие того, как наша церковь объединила две ветви 

русского православия. Прежде всего, должно произойти духовное 

примирение народов (

Жуков, Чавчавадзе 2009: 4). В этом процессе 

становления российской идентичности велика роль русского языка, 

скрепляющего всех в единое национальное целое. Речь идет не о 

насильственной руссификации, а о русском государственном языке, 

что диктуется технической необходимостью и тем пространством, 

где проявляется притяжение русского языка как фактора едине-

ния наших народов. Русские до сих пор способны быть творцами 

истории России, ее мощи и достижений, ибо в них остались силы 

для этой миссии (

Карпец 2012: 3; Тишков 2013: 355).

В  противовес  мнению  о  «гибели  всего  русского»,  невозмож-

ности отстоять русскую культуру и сознание существуют другие 

взгляды  современных  мыслителей  и  общественных  деятелей, 

которые, глядя в будущее, представляют, каким будет новое рос-

сийское гражданское общество. Как они полагают, это общество 

формируется на основе синтеза традиций и современности, много-

образия культуры, признания приоритета коллективистских начал, 

незабываемой социальной справедливости. В итоге, оно, конечно, 

39

Виды идентичности русских

будет сложным и многосоставным. Общекультурные традиции и 

ценности  «демонстрируют  уникальную  приспосабливаемость»  к 

новым условиям и становиться органичными. Такие ценности – это 

не архаика, а путь к себе самим. Поиск новых ценностей может при-

вести к восстановлению собственного социокультурного наследия, 

прежде всего, «к воссозданию поведенческой матрицы, генетиче-

ского кода, заложенного в организм каждой нации, определяющего 

специфику поведения и отношения людей к власти, государству, 

окружающему  миру».  Русские  традиции,  хотя  и  утраченные  во 

многом, все же «содержат мощный потенциал влияния на разные 

слои россиян». Для возрождения России и нации необходима вер-

ность своим национальным и религиозным ценностям, основанным 

на высочайшей морали (

Лазарев 2009: 4). 

«Здоровым  зерном»  в  этих  рассуждениях  является  видение 

синтеза традиций и современности. Это не значит, что должно 

происходить возрождение традиций, полностью вернуться к ним 

нельзя. Их надо знать, изучать, анализировать, т.е. осмыслять 

творчески  и  приспосабливать  к  настоящей  действительности. 

Сложную  культурную  и  природную  самобытность  России  надо 

умело  сочетать  с  мировым  опытом  и  технологиями.  Восстанов-

ление России и самоощущения ее народа должно стать «новым 

рождением», а не реанимацией чего-то отжившего. Наше раско-

лотое общество надо собирать воедино, но не силовыми методами 

и деньгами, а обращением к разуму, совести и памяти, из чего 

и появится будущая Россия и новое российское сознание (

Кара 

Мурза 2011: 3).

В  отношении  формирования  в  настоящее  время  российского 

народа, его национального самосознания высказывается глубоко 

продуманная и аргументированная точка зрения В.А. Тишковым, 

считающим, что Россия уже национальное государство, российский 

народ – это гражданская нация, и все население России в граж-

данском  и  историко-культурном  смысле  едино.  Он  опровергает 

мнение  нашей  зарубежной  эмиграции  первой  половины  ХХ в.  о 

государстве и нации как природном явлении, «творении высшего 

разума»  и  доказывает,  что  они  «продукт  социальных  условий». 

Особенностью российской гражданской нации является многоэтнич-

ность, сосуществование этнического и национального в российском 

национальном сознании (

Тишков 2013: 36, 87-89, 346).

Таким  образом,  использованные  в  настоящей  работе  истори-

ческие,  этнографические,  социологические,  философские,  линг-