ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 19.10.2020
Просмотров: 2213
Скачиваний: 2
Но за это время были сформулированы основные принципы евразийства во внешней политике, для многополярности, больших пространств и пан-идей — все это присутствует в ранних материалах неоевразийства начала 90-х гг., т.к. это была революционная евразийская идеология, направленная против существовавшего режима статус-кво. Тогда мы наблюдали интересный диалог с представителями единственного полюса однополярного мира. На другой стороне шахматной доске были Бжезинский и прочие сторонники атлантистской гегемонии., которые ставили крест на идее многополярности и говорили, что этот проект не возможен. Они говорили, что однополяр-ность — это демократия, прогресс и модернизация, а многополярность — регресс, консерватизм, коррупция и реваншизм с ностальгией русского национализма. Таким был этот неприятный диалог в 90-е годы. И даже к терминам «евразийство», «интеграция»«, «многополярность»« со стороны апологетов од-нополярности было крайне брезгливое отношение. В их понимании была лишь одна, американская и западная цивилизация, а все остальные являлись недоцивилизациями. Однополярный момент при этом пытался зафиксировать себя как теоретический, не подлежащий сомнению концепт.
А дальше, после 90-х гг. мы стали свидетелями провала этого однополярного проекта. И это признали даже на Западе те же люди, которые впервые о нем заговорили. Чарльз Краутхаммер, который двадцать лет назад написал статью «Однополярный момент»«, заявил, что он уже прошел, Америка уже достигла своего пика и прошла его. И вот здесь наша позиция уже обрела свое подтверждение в историческом масштабе.
При этом к концу 90-х гг. начали прорабатываться, а в 2000-х гг. стали доминантой внешнеполитического дискурса в США уже другие модели. Вначале заговорили о бесполярном мире. О том, что США не могут править миром, поэтому в управление им нужно включить другие страны и цивилизации. Полюса вообще не будет, но ценности будут западными: идеология
прав человека, рынок, свободное гражданское общество и т.д. В общем, бесполярный мир — это тотальное торжество Запада, но без главенствующей роли США. Это мир, которым будут править глобальные западные элиты, глобальные олигархи. Об этом говорит Ричард Хаас из Совета по международным отношениям, которые разрабатывали базу трехполярности в эпоху своего становления. А Барак Обама провозглашает многосторонний проект — нечто среднее между бесполярным и однопо-лярным миром. Это идея того, что США, оставаясь гегемоном западного мира, оставаясь супердержавой, передает частично свои полномочия тем странам, которые готовы следовать ее указаниям, — Европе, китайской олигархии и другим акторам, которые признают американскую повестку дня. То есть это и глобализация, и однополярный мир и предложение посоветоваться с кем-то еще на условиях США. Данный проект не имеет ничего общего с многополярностью, но сам язык, дискурс уже изменился. И здесь возникает интересный момент.
Многополярность продолжает оставаться ярлыком, неприемлемым для глобального западного дискурса. Уже есть одно-полярность, которая видится сзади, есть бесполярность и многосторонность. А многополярность остается табуированной, так как она предполагает четвертый полюс. И в последние годы мы сталкиваемся с интересным аспектом, когда западные эксперты начинают использовать наш термин — многополярность. Как, например, Энтони Гидденс стал использовать выражение «Третий путь»«, так и представители западной цивилизации начали использовать термин, который раньше всячески дискредитировали.
Когда мы начинаем знакомиться с новейшими изданиями западных авторов, где все больше и больше говорится о многополярности мы видим, что начиная с Параг Ханны до Катценштайна и даже Бжезинского под многополярностью имеется нечто удивительно напоминающее трехполярность. Мы имеем дело именно с трехполярностью, которая выдается
за многополярность. Ведь уже не говорится о едином центре принятия решений, есть три полюса, которые вписываются в теорию многополярности. И в качеств этих трех базовых цивилизаций, например у Катценштайна, автора книги «Цивилизации в мировой политике»« мы видим американскую, европейскую и китайскую. И дальше на основании этого строится модель многополярного мира, но, как и раньше, речь идет о двух версиях мироустройства. Хаусхофер и Куденхове-Калерги оперировали с четырьмя пространствами и неявно предполагали интеграцию вокруг Евразии, в то время как Трехсторонняя комиссия апеллировала к трем пространствам, а четвертое являлось объектом борьбы.
И в данном случае мы имеем дело с очень интересной экс-клюзией, которая выражается в конкретном действии — в отказе России быть самостоятельной цивилизацией. В теории это очень четко прослеживается во всех публикациях о многополярности. Говорится, что Россия — это европейская страна с азиатским населением или что это православно-христианский народ с большим количеством мусульман. И объектом этой прямой экспансионистской атаки становится Россия как цивилизация. Евразийцы, которые утверждали, что Россия — это самостоятельная туранская и православная цивилизация — такая постановка вопроса отрицается. Не случайно в подробнейшей работе Катценштайна, вышедшей в 2012 г. тщательным образом описываются европейская, китайская, исламская, индуистская цивилизации, а о России вообще нет упоминания. Они следуют словом в слово за Хантингтоном, только выбрасывают славян-ско-православную цивилизацию из своих работ. И такая трактовка стала базовой идеей наших отечественных западников, которые говорят, что с Россией не нужно считаться. По их мнению, нужно смотреть на США, Китай и на Европу, а Россия — это второстепенная периферия. И из этого возникает определение России — что это периферия одновременно европейской и азиатской цивилизаций. И, соответственно, любая претензия
русских на цивилизацию на корню отвергается. Стоит русскому заявить о принадлежности к особому типу цивилизации, что мы являемся носителями уникального цивилизационного кода — это не воспринимается. И если мы не являемся цивилизацией, то о какой евразийской интеграции может быть речь? Это всего лишь ностальгия по империи, Советскому Союзу и «тюрьме народов». Соответственно, если мы не являемся цивилизацией, то у нас нет оснований для создания Евразийского союза. Значит наша политика — это не что иное, как неоколониализм, — говорят либералы.
Итак, произошел отказ от однополярности, принята модель многополярного мира, а четвертое пространство снова является исключенным из новой модели. Есть три полюса и наша страна, подлежащая разделу на сферы влияния между ними, на Запад и Восток, на христиан и мусульман. Данные попытки деления на славян и кавказцев, на русских и нерусских являются инструментом логической борьбы против четвертого полюса, и все, кто стоят на этой позиции являются врагами российской государственности. Это либералы, которые откровенно говорят о необходимости развала России, и еще две колонны внутри нашего общества — русские националисты, предлагающие утвердить российскую идентичность как западную, а также исламские сепаратисты и фундаменталисты, которые хотят оторвать исламскую составляющую от России и интегрировать ее в другое большое пространство. Эти три силы присутствовали и на Болотной площади, включая их идеологов, финансистов и активистов. Все эти носители трехполюсного мира, противоположного квадриполярному, в нашем обществе присутствуют. И большая геополитика имплазивно обращается внутрь нашего общества — Навальный и «Пусси Райот» становятся элементами сетевой борьбы против большого четвертого полюса, а их действия тут же подхватывают провокаторы неонацисты и ваххабиты. Эта системная модель направлена против тех, кто
утверждает самобытную идентичность русской и евразийской цивилизации, т.е. против нас.
А наша цивилизация обосновывается довольно простой формулой. У русской евразийской цивилизации есть два лица. Это Европа как православная Византия в качестве части Европы. Это своего рода граница нашего западничества, которая встречается и у Ф. Тютчева с идеей завоевания Россией Европы и восстановления Византийской Империи с русским православным царем, и у В. Соловьева, который предполагал, что Европа может объединиться с Россией, а во главе нового образования будет русский царь. Иными словами, наше допустимое западничество — это Византия.
Наша западная граница лежит по православному миру. Да, у нас могут быть и западники — это византисты, сторонники православной идентичности. А второе лицо — это Чингисхан. Так как Московское царство, а позже Российская Империя — это не что иное, как воссоздание Золотой Орды с дополнительными приращениями. И это настолько тесно определяет нашу историческую судьбу, что мы как носители туранской цивилизации во многих организационных, культурных, мировоззренческих вопросах не отличимы от Орды. Это авторитаризм туранской государственности, — когда мы полностью отдаем себя в руки вождя, но он должен вести нас к победам. Это требование к лидеру не быть частной личностью, а стать коллективной личностью, которая зачастую обожествлялась. Кстати, сам Чингисхан заимствовал идею создания земного царства у несториан-хри-стиан, которые были в составе его войска. В общем, у нас есть два наследия — византийское как русское западничество и наследие Чингисхана с тюрско-монгольской государственностью. Оба, безусловно, присутствуют и формируют русскую цивилизацию с особой идентичностью, которая отлична от западной, т.к. у нас восточное христианство как минимум, и от Азии, так как эта составляющая у нас туранская и кочевая.