ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 19.10.2020
Просмотров: 1132
Скачиваний: 1
Было четыре волны индийской эмиграции. Первая, в доколониальные времена, котоая включала тех, кто оставил страну в качестве путешественников, учителей и торговцев. Вторая была вынужденной миграцией индийских трудовых ресурсов в качестве слуг Британской империи. Третья связана с трагическим переселением миллионов людей, вызванного ужасами раздела. А сейчас мы имеем современное явление, когда квалифицированные индийцы ищут новые вызовы и возможности в нашем глобализованном мире.
Я бы, наверное, разделил четвертую волну в дальнейшем на две категории: высокообразованные индийцы, часто остающиеся за рубежом, в таких странах как США, после обучения, и умеренно квалифицированные (но часто работающие в более тяжелых условиях) мигранты, от таксистов до продавцов, которые вообще рассматривают свою миграцию как временное явление, и переводят большую часть своих доходов в Индию. Но обе группы четвертой волны мигрантов остаются тесно связаны со своей родиной.
Легкость коммуникаций и путешествия на сегодняшний день позволяет мигрантам быть вовлеченными в дела с Индией таким образом, что было попросту невозможным для работника плантации на Маврикии или Гайане века назад. Чтобы подключиться к этим чувствам преданности и верности через организованные общественные собрания, была рождена вдохновляющая идея, которую Индия продолжает развивать из года в год.
Индия приветствует свою успешную диаспору в качестве источника гордости, поддержки и инвестиций. Согласно недавнему опросу, проводившемуся в США, в индийско-американских домохозяйствах средний годовой доход составляет около $88,000, что более чем на $12.000 больше, чем в японо-американских домохозяйствах и более чем на $20.000 больше, чем в среднем по стране. Такой успех связан не только с элитой на одном конце шкалы: в Англии сегодня индийские рестораны предоставляют больше рабочих мест, чем сталелитейная, угольная и судостроительная промышленности вместе взятые (различные способы, которыми империя может нанести ответный удар).
Наличие успешных и влиятельных индийцев во многих странах является также источником прямой поддержки для Индии, поскольку они влияют не только на отношения в народе, но и на политику правительства в пользу Индии. Кроме того, страна получила $70 млрд в виде денежных переводов в прошлом 2012 году — что более чем вдвое превышает уровень прямых иностранных инвестиций.
Несомненно, есть и утилитарный аспект в торжествах Pravasi Bharatiya Divas, например, множество параллельных семинаров ,которые ведет правительство штата для привлечения иностранных инвестиций. Важность финансирования диаспоры — от денежных переводов для рабочего класса индийцев, которые изменили сельскую местность в штате Керала до миллионов, вложенных в высокотехнологичные предприятия в Бангалоре и Гургаоне инвесторами
Кремниевой долины — все это не может быть сведено к минимуму, особенно в период мирового финансового кризиса.
Но мы не должны увлекаться: за границей индийцы продолжают вкладывать меньшую долю своих ресурсов в Индию, чем зарубежные китайцы в Китае. Поощряя их делать больше, и предоставляя им причины делать больше, безусловно, это задача стоит перед правительством Индии и является открытой целью ежегодного конклава.
Иногда реальная стоимость конференции заключается в награждении. Индийцы научились ценить как много это значит, чтобы нерезиденты со всего мира имели возможность поделиться своим опытом, отметить их общие черты, обменяться идеями и визитными карточками. Потому что когда Индия позволяет своей диспоре чувствовать себя как дома, сама Индия становится сильнее. Поэтому термин NRI (индиец-нерезидент) можно трактовать иначе: национальные резервы Индии.
Тема войны и мира
в индийской стратегической культуре
Родни В. Джоунс
Стратегическая культура Индии была избирательно основана на различных частях прошлых цивилизационных ценностей и является более широкой, чем политическая культура. Доминирующие элементы войны и мира в стратегической культуре Индии больше склоняются в сторону realpolitik мифологического и религиозного спектра, и уходят от пацифистских тем, которые временно приобрели широкую известность в результате общественного мнения о влиянии националистического движения Махатмы Ганди. Но как источники вдохновения готовность к войне и пацифистские наклонности имеют обоснование в стратегической культуре. Акцент может меняться в решении различных проблем с течением времени. Стражи стратегической культуры вполне справляются с такими противоречиями. Природу этого дуализма и периодические трения стоит обсуждать и дальше, особенно в виду того, что лидерство Неру в вопросах внешней политики и роль Индии в Движении Неприсоединения вызвало моральное сочувствие на Западе из-за образа Ганди, представляющего Индию.
Народная индийская мифология во многом опирается на героический эпос: Рамаяну (история жизни богоподобного царевича Рамы) и Махабхарату (в буквальном смысле, история «большей Индии» как эпической борьбы между добрыми царями и демоническими противниками, чьи предки обычно имеют божественное происхождение). Этот эпос существуют в письменной форме (на санскрите), но его передача обычным людям передавалсь в основном через местные театральные и танцевальные выступления (на региональных языках), сезонные фестивали, определенные храмовые ритуалы и, одновременно, через фильмы Болливуда. Эпос неявно учит тому, что силы добра и зла сталкиваются, и что добро обычно преобладает, хотя и часто после долгих страданий и многих лишений. «Хорошее» демонстрируется как образцы актов личной нравственности (в том числе героизма и романтической верности), а также в счет эффективного управления противостоянию силам зла. В эпосе есть короли, дворы и соперники, которые приводят к войнам, эпическим по масштабу и продолжительности. Применение силы в таком соперничестве рассматривается как естественная возможность. Некоторые из этих историй связаны с королями-богами, применяющими экстраординарное оружие, что, например, приводит к коннотациям оружия массового уничтожения. Война не обязательно рассматривается как таковая, но смертельная схватка, безусловно, утверждается
в качестве приемлемой когда добро сражается со злом. Эти популярные образы являются общими как для индуистской элиты, так и для населения в целом, либо в виде убеждений, либо как метафоры, и являются важными объединяющимм элементами разнообразного общества.
А
ртхашастра
Каутильи, древний трактат о принципах
управления государством, был написана
одним человеком, который служил монархам
династии Маурья. Это сочинение имеет
приземленный характер и не связано с
эпическими сказаниями. Но оно встроено
в тот же композит цивилизации и отражает
период индийского субконтинента, когда
соперничество в индуистском королевстве
было нормой. Он детально советует
правителям обращаться к применению
силы, ядам (или токсинам и химическому
оружию) и средствам шпионажа. Он
предполагает, что войны будут происходить
и, следовательно, дает рекомендации о
том, как строить военные союзы с другими
государствами в индийской государственной
системе для выживания или безопасности
родного государства.
Ганди избегал применять силу и противился насилию в политике. Следует добавить, что его философия и техника ненасильственного сопротивления британцам была, тем не менее, политически крепка и непреклонна. Его концепция сопротивления — это Сатьяграха, или «стремление к истине». Подход Ганди был философским и скорее отражал «реформированный» вариант индуизма (больше в связи с книгами-преданиями, такими как Бхагавад Гита, или «Песнь Господня», философскими Упанишадами, а также религиозным учением джайнизма), чем народную и основную индуистскую традицию. Его философия подчеркнивает почтение к человеческой жизни (джайнизм почитает все формы жизни: человеческой, животной и растительной) и чувство ужаса к убийству или проливанию крови (ахимса). Эта точка зрения основана на убеждении в непрерывности всей жизни, или великой цепи бытия, и интерпретирует все формы жизни как воплощения. Чтобы не заходить слишком далеко, следует сказать, что опекуны сегодняшней стратегической культуры Индии считают эти заповеди Ганди, и аппелируют к его Сатьяграхе и «сопротивлению на основе истины». Уважение Ганди жизни также признается в качестве предпочтительной позиции, но доктринальная оппозиция Ганди к насилию и проливанию крови не
рассматривается как абсолютное значение и является предпочтительной нормой когда царит мир и жизни ничего не угрожает.
Определение врага
Каким образом индийская стратегическая культура концептуализирует «врага»? Враг это чужая (организованная) сила, чьи цели или действия лишит Индию ее священной территории или подрывает ее общество, разрушая его цивилизоционные ценности. В то время как стратегическая культура не является исторической в своих сознательных корнях, за последнее тысячелетие сторонники индийского стратегической культуры имеют широкие исторические ориентиры для врагов.
Китайские империи как таковые не занимают видного места в этой истории Южной Азии. Скорее, на субконтинент вторгались последовательные волны мусульманских армий, как правило, с северо-запада — через ту территорию, которая нам известна сегодня как Афганистан. Мусульманские правители свергли многочисленные уже существующие индуистские монархии в Северной и Южной Индии и создали свою собственную гегемонию с помощью силы, конверсии и институтов власти.
Мусульманские захватчики являются особенно сильным примером врага в концепции Индии. Британские лидеры, вероятно, имели преимущество в получении индийской верности для Британской империи в Индии, потому что британцы сбросили императоров Моголов и другие, менее мощные мусульманские царства (например, государство Хайдарабад), которые сами утвердили себя на этом субконтиненте. В теории индийское общество уже давно поглощало вторжения пришельцев и ассимилировало их высшие учения, традиции и цивилизационные ценности. Мусульманские верования и практики были менее проницаемыми и не могли быть поглощены и преобразованы. Скорее, монотеистический Ислам бросал вызов индуистскому обществу и вере, пытаясь заклеймить и очистить многобожие и идолопоклонство, а его эгалитарное вдохновение (статус заработывается, а не дается), выступало против кастовой системы и, следовательно, основ индийского общественного порядка. Мусульманский импульс обращать неверующих также напрямую оспаривался индуизмом. Со временем мусульманские правительства адаптировались к индийскому обществу, ограничив насильственное обращение, а также за счет привлечения индусов из города и высших каст, чтобы помочь работе правительства, а из средних и низших каст, чтобы пополнить воинские звания, избегая тем самым непрерывных внутренних войн и восстаний. Но мусульманская гегемония была навязана, и этой взаимной договоренности была присуща нестабильность.