ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 19.10.2020
Просмотров: 1118
Скачиваний: 1
и редкоземельных элементов, востребованных в высокотехнологичных отраслях промышленности. Но главное — даже не промышленные категории запасов, а потенциальные ресурсы, которые могут скрывать недра ЦА. Если верить, скажем, недавним заявлениям официального Ашхабада потенциал только одного супергигантского месторождения газа «Южный Иолотань», права на разработку которого получили китайские корпорации, превышает 21 трлн кубометров, что делает его одним из крупнейших в мире. С другой стороны, Центрально-Азиатский регион расположен в самом сердце континентальной Евразии, в «мягком подбрюшье» России, Китая, Ирана и Индии. Такое расположение почти автоматически заставляет Москву, Пекин и Тегеран рассматривать Центральную Азию как сферу своих национальных интересов, особенно в части безопасности; а Вашингтон как плацдарм для влияния на своих основных геополитических конкурентов.
Интересно, что в 90-е и в первой половине 2000-х годов в ЦА предпринимались попытки сформировать внутрирегиональные интеграционные структуры без участия внешних игроков. Но они оказались обреченными на провал в связи с неспособностью центральноазиатских элит преодолеть острые противоречия, а также борьбой Ташкента и Астаны за региональное лидерство. Неудача постигла и созданное в 1994 г. Центрально-Азиатское Экономическое Сообщество (ЦАЭС), и учрежденное на его базе в 2002 г. Центрально-Азиатское Сотрудничество (ЦАС) в составе Казахстана, Узбекистана, Киргизии и Таджикистана, которое в 2005 г. было упразднено путем присоединения к ЕврАзЭС. Текущие напряженные отношения между Таджикистаном и Узбекистаном, этнический конфликт в Киргизии в 2010 г., исторические претензии стран региона друг к другу, нейтралитет Туркменистана и отсутствие основы и опыта для интеграции без руководящей роли внешнего центра еще раз доказывают бесперспективность в сегодняшних условиях создания собственного межгосударственного объединения центральноазиатских республик. С этой точки зрения, для ЦА как части постсоветского пространства наиболее востребованы интеграционные предложения именно внерегиональных сил.
Учитывая разницу интересов стран ЦА, Москва применила здесь (как, впрочем, и в других областях СНГ) концепцию многоуровневой и разноскоростной интеграции. В первом случае, для сотрудничества в различных сферах создано несколько объединений: в экономической — Евразийское экономическое сообщество (ЕврАзЭС), в военной — ОДКБ; в гуманитарной и политической — все более СНГ. Во втором — предусмотрены более глубокие интеграционные структуры в рамках уже действующих объединений, к которым другие государства смогут присо
единяться по мере их готовности. Так, в рамках ЕврАзЭС Белоруссия, Казахстан и Россия создали ТС и Единое экономическое пространство. В целом практика многоуровневой и разноскоростной интеграции доказала свою жизнеспособность и может быть сохранена как часть стратегии России для Центрально-Азиатского региона.
Задача дальнейшего развития евразийского интеграционного проекта в Центральной Азии является весьма сложной и многогранной. Очевидно, что она может быть решена только путем общего сложения усилий государства, политиков, экспертов, бизнеса и общества. Автор данного очерка не претендует на истинность своих суждений по этому поводу, но хотел бы в рамках научной дискуссии поделиться некоторыми соображениями о возможных путях укрепления евразийской интеграции в Центральной Азии.
Первое. Важнейшим условием успеха является преодоление недоверия центральноазиатских элит к таким объединениям как ТС, ЕЭП, ОДКБ — т.е. организациям, где Россия по объективным причинам выступает доминирующей силой. Как заявил в декабре 2011 г. президент Узбекистана Ислам Каримов, он не спешит участвовать в интеграционных образованиях именно потому, что не исключает, «они выйдут за рамки экономических интересов и приобретут политическую окраску и содержание»61. Проблема недоверия является во многом рудиментарным пережитком периода распада Советского Союза и должна остаться в прошлом. Главный ключ к ее решению — не односторонние уступки России или предоставление привилегированных режимов отдельным странам (например, Украине) ради их включения в интеграционные институты, а доказывание на деле эффективности работы ТС, ЕЭП и ЕЭС. Важнейшим условием повышения привлекательности названных объединений будет и широкое информирование о целях, выгодах и результатах интеграции с Россией. На сегодняшний день на счету, например, ТС уже есть определенные достижения: переход к единой таможенной территории и тарифу позволили сократить неорганизованные поставки китайских товаров в Казахстан и Россию и стимулировать торговлю внутри самого союза (по итогам первого полугодия 2011 г. она выросла сразу на 41%). По расчетам же, создание общего рынка России, Казахстана и Белоруссии, численностью 170 млн чел. и совокупным ВВП по паритету покупательной способности более 3 млрд дол., позволит получить прирост валового продукта по трем странам на 15% к 2015
г.62 Рынок большей емкости будет более самодостаточным и устойчивым к колебаниям мировой конъюнктуры и кризисным явлениям в мировой экономики. Кроме того, в корне не правильно считать, что только Россия получает односторонние преимущества от интеграционного процесса. Это далеко не так. За год работы Таможенного союза наибольший рост взаимной торговли зафиксирован между Казахстаном и Белоруссией. Единое экономическое пространство открывает свободу движения рабочей силы, а это чрезвычайно важно для таких стран как Киргизия и Таджикистан, где поступления от трудовых мигрантов из России составляют от 30 до 40 и более процентов ВВП. Нельзя не согласиться и с президентом Казахстана Н. Назарбаевым, который подчеркнул, что благодаря евразийской интеграции Казахстан первым в Центральной Азии вырвется из континентальной замкнутости. Участие в Таможенном союзе — это и беспошлинный доступ к продуктам российской нефтепереработки, а значит и больший контроль инфляции в странах, импортирующих из России бензин и ГСМ (прежде всего, Киргизии и Таджикистане). В целом, аргументы в пользу евразийского проекта должны быть широко отражены в информационной повестке дня российских СМИ и звучать в выступлениях российских официальных лиц. Сформировать позитивный образ Таможенного союза и ОДКБ поможет появление российских медиа-ресурсов и интернет-проектов на местных языках, в т.ч. включение в ленты крупных российских информагентств вкладок на казахском, киргизском и таджикском. Стоит учитывать, что негатив в отношении интеграционных усилий Москвы распространяется во многом со страниц националистически настроенной прессы и изданий, ориентированных на интеллигенцию, которые в массе своей публикуются на родных языках народов ЦА. Перспективна и обсуждающаяся идея создания новостного канала для освещения событий в странах СНГ.
Второе. При всем сказанном выше, Россия должна осторожно подходить к вопросу о расширении региональных организаций, принимая во внимание международный опыт и сохраняя баланс между экстенсивным (т.е. за счет принятия новых членов) ростом интеграционных объединений и их интенсивным (за счет совершенствования процедур и механизмов) развитием. Такой позиции сегодня придерживаются многие весьма авторитетные российские государственные деятели и ученые. По словам экс-премьера России и академика РАН Евгения Примакова, «нам надо учесть уроки кризиса Евросоюза, который разрастался непомерными темпами. Нельзя торопиться с расширением «тройки» Россия — Белоруссия — Казахстан, которая является базой ЕЭС. Нужно чтобы все потенциальные участники ЕЭС отвечали определенным критериям, наработанным до, а
не во время участия в нем»63.
Аналогии между расширением ЕС и ТС очевидны. Киргизия и Таджикистан как кандидаты на вступление в ТС — в экономическом отношении страны довольно слабые. Причем, рассматривать участие в союзе Таджикистана, не имеющего с объединением общей границы, можно только после вступления в него Киргизии. Главы правительств стран Ев-рАзЭС поддержали инициативу о присоединении Киргизии к ТС в октябре 2011 г., приняв решение о создании специальной рабочей группы. Как ожидается, при прочих равных условиях страна может завершить необходимые процедуры до конца 2012 г., хотя не все эксперты придерживаются такого оптимистического сценария. Сама Киргизия просит предоставить ей также льготный переходный период, в т.ч. для трудоустройства «челноков», многие из которых, вероятно, потеряют работу. Вместе с тем, вступление в ТС Киргизии с ее бюджетными проблемами и внешним долгом свыше 2,6 млрд дол., а также все более попадающего в кредитную зависимость от КНР Таджикистана, приведет к возложению на организацию дополнительных рисков и даже обременениям в виде необходимости субсидирования экономики независимого государства. Может ли Россия позволить себе сейчас такую роскошь?
Сказанное не значит, что Москва должна блокировать присоединение, например, Киргизии к общей таможенной территории. Но представляется, что Таможенному союзу необходимы четкие критерии членства новых государств, сформулированные, например, в виде предельного уровня бюджетного дефицита и внешнего долга, а также утвержденные программы экономического развития стран-кандидатов, сформулированные в виде строгих юридических обязательств. Желательно избежать ситуации, когда те или иные решения государства-члена ТС или судьба объединения в целом будет зависеть от позиции иностранных кредиторов или международных финансовых институтов. Вспомним, что отчасти необходимая практика была наработана в Европейском союзе, однако там маастрихтские критерии (дефицит бюджета менее 3 % ВВП и внешний госдолг менее 60 % ВВП) просто не выполнялись большей частью европейских государств. Отсюда следует вывод — одних критериев мало, необходимо предусмотреть механизмы их реализации и контроля, т.е. дееспособные институты интеграционных объединений.
Третье. Совершенствование внутренних институциональных и правовых основ ТС, ЕЭП и ОДКБ — ожидаемый шаг к укреплению всех названных организаций.
Вернемся вновь к европейскому опыту. Как известно, объединенная
Европа вопреки критике многих экономистов предпочла ускоренный переход к валютному союзубез предварительного создания действующих наднациональных механизмов управления и контроля экономической политики членов ЕС. Это привело к тому, что к концу первого десятилетия XXI в. такие страны как Греция, Италия, Португалия и Испания, бесконтрольно накапливая значительные внешние долги и дефициты бюджетов, подорвали доверие к своей платежеспособности и поставили под удар всю зону евро. Для России необходимо, таким образом, исключить возможность повторения в том или ином виде «греческого сценария» на пространстве своих интеграционных объединений, где в зоне экономического риска находится, например, Белоруссия. В этих условиях для Москвы исключительно важно сформировать такие наднациональные и юридические институты, которые бы обязывали интегрирующиеся страны соблюдать бюджетную дисциплину и не злоупотреблять внешними заимствованиями. Создание в конце 2011 г. Евразийской экономической комиссии (ЕЭК) как первого в постсоветской истории наднационального органа, ответственного за реализацию интеграционных планов ТС и ЕЭП и постоянно действующей коллегии в ее составе, представляет собой шаг в правильном направлении. Теперь дело за повышением эффективности ЕЭК и расширением ее полномочий с тем, чтобы она в отличие от Еврокомиссии в ЕС являлась реальным регулятором экономической жизни на евразийском пространстве.
Целесообразно также ориентировать механизмы ТС и ЕЭП на решение основных задач российской экономики — обеспечение макроэкономической стабильности и перевод экономики на новую технологическую базу. В первом случае, правительство России исходит из того, что мировая экономика находится в состоянии системного кризиса, а предстоящие годы пройдут под знаком глобальной экономической турбулентности. Во втором — что мировой спрос на углеводороды будет расти еще 10-15-20 лет и России необходимо максимально использовать открывшееся окно для технического перевооружения своей экономики. Отметим, что сама по себе интеграция и есть средство обеспечения стабильности общими усилиями, а также расширения рынка сбыта российской технологической продукции, в частности машиностроения. В рамках ЕврАзЭС ранее были созданы такие антикризисные структуры как Антикризисный фонд ЕврАзЭС (предоставляет ликвидность членам организации по минимальным ставкам) и Евразийский банк развития (инвестирует в совместные проекты, такие как, например, Экибастузская ГРЭС-2 в Казахстане). Другая мера — создание в Москве международного финансового центра и расширение рублевой зоны, которая сейчас