ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 19.10.2020
Просмотров: 1094
Скачиваний: 2
а ради своих идеалов. Потому что чувствует, что правильно именно это, потому что чувствует «что с нами Бог» и смеет сказать «Покоряйтесь язы-ци, яко с нами Бог». Он предлагает другим народам так же жить с Богом. И другие народы это очень часто понимают, воспринимают правильность происходящего и вливаются в ряды народа, с которым Бог. Таким образом, все здание империи строится на всепроникновении этой высшей ценностной доминанты, которую можно назвать центральным принципом империи.
Имперская иерархия строится на всепроникновении этого принципа. По мере того как Империя набирает силы, эта иерархия делается наднациональной и в этом — одна из целей имперского строительства. При этом государственные сановники из «инородцев» могут сохранять или не сохранять свою «этничность» - культурные и поведенческие особенности. Это собственно не важно. Гражданством империи национальность как бы превосходится. Другие народы, все новые и новые народы активно включаются в процесс имперского строительства. Поэтому нечего удивляться, что закавказские народы, всеми силами сохраняя свою этничность, сражались и умирали за нашу империю. Они считали ее своей империей, такой же нашей, как и своей. Наша империя стала их родиной, их страной, в той же мере, что и нашей страной. Потому что покорились они не нам как этнической общности, а принципу империи, если не религии империи, то культуре империи, тому, что нас с ними объединило.
«Национализм» имперского народа, стремление выделить для себя какое-то исключительное место, поставить собственный «национальный интерес» или, того хуже, собственную этничность, выше имперского принципа имеет своим следствием не только неизбежную деструкцию империи, но и распад народа. Множество народов имеет некий благопристойный национализм, который если и агрессивен, то в меру, который ведет народ к хотя бы относительному процветанию, который, в конце концов, вразумителен, его можно одобрять или не одобрять, но его всегда можно понимать. В России прошел какой год с начала пресловутой перестройки, а вразумительного национализма так и не зародилось. Года с восемьдесят седьмого в разнообразной «патриотической» прессе идут разговоры, что России нужна нормальная националистическая доктрина, а ее все нет и нет. Мы порождаем таких националистических монстров, на которых смотреть противно, весь наш русский национализм — не национализм, а карикатура на него. Все рожаем «не мышонка, не лягушку, а неведому зверушку».
Не надо себя мучить и других пугать. Врожденного чувства этничности у нас нет, мы не делим и не сможем поделить мир по принципу «русский» - «нерусский». Не то, чтобы у нас не было ощущения русскости, но из нашего ощущения русскости, из нашей любви к России, из нашего патриотизма
национализм не вылепить. Мы скорее запишем в русские всех хороших людей - будь они хоть папуасы. Мы сформировались как имперский народ и поделать с этим ничего невозможно, а главное не нужно.
Потому русские и согласны были жить в том жалком подобии империи, который именовался Советским Союзом и там тоже служили своего рода имперскому принципу, только искаженному и уродливому, безбожному принципу. Американцы, которые на долларовой купюре пишут «Мы верим в Бога», словно лучшего места для этого интимного признания не найти, для которых Бог как бы сливается с долларом, все-таки имели некоторые основания обозвать нас империей зла. Мы рискнули скинуть с себя зло, зло коммунизма. Понимая, что коммунизм, как рак, пропитал все клетки нашей государственности, мы оказались способными рискнуть государственностью, решив, что если для того, чтобы очиститься от зла, надо разрушить само государство его воплотившее, то мы пойдем и на это. Рискнули. Многое потеряли. Но потеряли не все. Осталась странная и невыразительная Российская Федерация, медленно и мучительно очищающаяся от многолетнего зла, но еще аморфная, неприкаянная, увязающая в больших и маленьких грешках, и тоже, по сути, жалкое подобие империи. Мы согласны жить и в ней.
Но почему мы должны жить в жалком подобии империи, а не в Империи? Честное слово, потому что боимся слов, кем-то измазанных, запачканных слов — и не более того. Мы спокойно сносим, когда на телевидении и в газетах слова «империя», «имперский» появляются исключительно как ругательство, как способ одернуть нашу власть, когда она пытается поступать более-менее по правде. Мы трусим помогать нашим союзникам не потому даже, что опасаемся, что и нам достанется. Мы боимся сделать имперский жест, четко очертить нашу зону влияния, потому что боимся упрека имперскости. Но ведь это бред. Этот страх не стоит одного волоска сербского ребенка.
Пора где-то остановиться в этом саморазложении и самозапугивании. Хватит предавать других, хватит предавать и калечить себя самих. Нет у нас выбора. Россия никогда не станет государством-нацией. Россия мучится, будучи федерацией, России незачем быть пародией на империю. Она должна перестать бояться собственной тени и сказать самим себе - наша цель — имперское строительство, нам надоело жить в плоском бумажном мире карикатур, мы хотим нормальной Империи.
Сама по себе бесконфликтность, конечно, не является самоцелью. Империя предполагает служения высшим целям, которое требует дисциплины. Но, прежде всего оно требует дисциплины от самого имперского народа.
Почему одни народы создают империи, а другие - нет? Иногда говорят, что все народы стремятся к империи, удается ли реализовать это стремление - зависит от возможностей, то есть внутриполитических и внешнеполитических
предпосылок. Последнее, конечно, важно, но это не все. Еще говорят, что это зависит от внутренней силы народа. Верно, но слишком расплывчато. Верно ли, во-первых, что империи хотят все? В некотором смысле, да. У каждого народа есть свое представление о должном состоянии мира, и ему кажется, что его точка зрения лучше, и он бы хотел, чтобы ее разделяли другие. При этом каждый народ считает, что его точка зрения не только лучше, но и правильней, поскольку она имеет важные онтологические основания. Весь вопрос в интенсивности этого чувства, а именно Богом данной народу правды. Бывают случаи, когда такое чувство, будучи очень интенсивным, ведет к самозамыканию, но это скорее исключение, чем правило. Главное же, готов ли народ нести жертвы ради своей правды, и не только в том, что касается завоевания других. Империя это и завоевание самих себя, встраивания себя, порой ценой жестких самоограничений, в собственный идеальный образ. Это первый признак имперского народа.
Второй признак касается содержания мессианской идеи. Она должна быть в принципе приемлемой для других. В противном случае возникнет империоподобное экономическо-политическое образование, а не империя в полном смысле этого слова.
Дополнительно к этому можно назвать умение транслировать свою правду другим народам. Если первые две характеристики имперского народа являются культурологическими, то здесь мы переходим уже к его этнопсихологическим характеристикам. Это, прежде всего, повышенная способность к взаимодействию с другими народами, что является следствием наличия у имперского народа развитого культурного сценария межэтнического взаимодействия. Внешне это проявляется как инстинкт, позволяющий правильно вести себя с представителями других этносов, так, чтобы ненавязчиво привить им определенные культурные черты. Русские крестьяне-колонисты были в этом смысле образцом и по наитию действовали часто вернее, чем имперская администрация.
Вторая важная для имперского народа этнопсихологическая особенность - способность к колонизации. Колонизации в прямом смысле этого слова -способности и склонности образовывать колонии вне места своего компактного проживания. Не на солдате держится колонизация, а на крестьянине. Именно народные поселения являются форпостами империи.
И, наконец, умение выносить и преодолевать те внутренние противоречия, которые неизбежно несет в себе империя как всякий живой организм. Здесь требуется налаженный мощный механизм отреагирования конфликтности.
Мы обладаем всеми вышеперечисленными качествами, но они нуждаются в развитии. Чтобы приступить к новому имперскому строительству, мы должны, прежде всего, работать над собой. Это потребует мужества, собранности, самоотверженности. Нам нужно воспитать из себя имперский народ, способный служить Идеалу.
Экзистенциальная геополитика Карло Террачано
Дугин А.Г.
Выбор Карло Террачано
Я считаю Карло Террачано одним из основных европейских геополитиков последних десятилетий. Убежден, что он будет причислен к числу классиков этой дисциплины. Я имел счастье знать Карло Террача-но лично, и всегда поражался последовательности его жизненной позиции: геополитика была для него экзистенциальным выбором, он прожил жизнь в полном соответствии со своими принципами, демонстрируя немыслимые в нашу эпоху римские, олимпийские свойства личности -верность, несгибаемую преданность делу, полную моральную бескомпромиссность в отношении навязчивых влияний современного мира.
Карло Террачано был человеком идеи и человеком дела одновременно. В его случае теория и практика сливались в нечто единое и нераздельное, в цельный метафизический праксис. Что это была за идея и что за дело?
Генезис геополитики из морской пены
Карло Террачано является полноценным наследником геополитической традиции европейского континентализма. В своих трудах (объединённых в цикл статей «В пене истории») он прослеживает идейный генезис этой школы. В общих чертах он таков.
Английский империалист Х. Макиндер сформулировал главный геополитический закон - дуализм в противостоянии цивилизации Моря (талас-сократия) и цивилизации Суши (теллурократия). Сам Макиндер был ярким представителем талассократии и обеспечил перенос геополитической эстафеты на уровне геополитической апперцепции от Великобритании к США. Макиндер был одним из создателей Лондонской Школы Экономики, содействовал возникновению «Чэттэм Хаус», Лондонского Королевского Центра Стратегических Исследований, и вдохновлял первый коллектив CFR (Counsil on Foreign Relations), публикуя именно в «Foreign Affairs» свои поздние статьи. От него к американцу А. Мэхэну ведет прямая линия атлантистской геополитики, выливающаяся в американский реализм (и отчасти «мускульный либерализм», транснационализм и глобализм) вплоть до Киссинджера, Бжезинского, Д. Рокфеллера, с одной стороны, и неокон-сов - с другой. Планетарная гегемония США как авангарда талласократии и идея западноцентричного мира с Мировым Правительством во главе - все это вытекает из планетарного видения Макиндера, доведенного до его логических пределов. Мир станет глобальным, если Море победит Сушу. На это
Макиндер положил свою жизнь. И сегодня мы видим, что многие его проекты воплотились в жизнь: он настаивал на расчленении России, создании «санитарного кордона» в Восточной Европе, разгроме Германии и России; всё это, так или иначе, реализовалось к началу XXI века, обеспечив условия для появления однополярного мира и глобальной американской гегемонии. Эта талассократическая империя на наших глазах становится реальностью.
Континентальный ответ
Но уже в первой четверти ХХ века концептуальный вызов Х. Макиндера был принят теми геополитиками, которые позиционировали себя на стороне теллурократии. Это была, в первую очередь, немецкая школа Карла Хаусхофера, которая стала разрабатывать основы теллурократи-ческой геополитики, Геополитики-2 (тогда как англосаксонская, талас-сократическая геополитика может быть по праву названа «Геополити-кой-1»). Так была заложена основа континенталистской традиции.
Школа Хаусхофера предложила Германии осознать ее сухопутную, теллурократическую природу, объединить Европу на континентальной основе, заключить союз с СССР, укрепить союз с Японией и разгромить мировую талассократию в лице Англии, США и Франции. Только так Суша могла бы освободиться от Моря и претендовать на телуррократиче-скую модель организации мирового пространства. Эта модель уточнялась через проект нового передела мира на основании Пан-Идей - четырех областей, интегрированных экономически, политически и стратегически по меридиану - с Севера на Юг. Хаусхофер создал основной концептуальный и теоретический корпус Геополитики-2, заложив базу европейского континентализма, в центре которого стояла Германия, как оплот европейской теллурокартии (что признавал и Макиндер).