ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 12.11.2020
Просмотров: 3547
Скачиваний: 19
Например, классический либерализм исходил из изначально позитивной человеческой природы, из того, что политическая де¬мократия, экономический успех, социальная стабильность и инди¬видуальное счастье являются составляющими единого процесса, предвосхищают друг друга и наступают параллельно; из того, что силы разума и рациональность человеческого поведения порожда¬ют естественную гармонию интересов; что эти изменения могут про¬изойти без особых трудностей при условии устранения искусствен¬ных преград и благодаря способностям человека контролировать со¬циальную и окружающую среду.
Введение
Однако либеральная утопия подверглась критике. Не логичнее ли говорить о различном понимании человеческой природы, кото¬рое в конечном счете подводит к убеждению, что ее можно преобра¬жать? Ведь многое в человеческом естестве оказывается не врож¬денным, а благоприобретенным. Китайский философ Мэнцзы, кон¬статируя природную человеку доброту, добавил: "Человеческая при¬рода подобна стремительному потоку: пустите его на восток — по¬течет на восток, пустите на запад — потечет на запад. Ей безраз¬личны добро и зло, как воде безразличны восток и запад". Другой китайский мыслитель Сёнцзы, напротив, толкуя о злой природе человека, заключил: "Доброе в человеке — это благоприобретенное".
Многие философы убеждены в том, что человек не имеет соб¬ственной фиксированной природы. Люди родятся пластичными и в ходе социализации оказываются предельно разными. Вольтер под¬черкивал: "Сельские жители имеют о человеке одно представление, король — другое, священник — третье". "Если бы кто решил, что наиболее полной идеей человеческой природы обладают философы, он очень бы ошибся: ведь если исключить из их среды ГЬббса, Лок-ка, Декарта, Бейля и еще весьма небольшое число мудрых умов, про¬чие создают самое странное мнение о человеке, столь же ограни¬ченное, как мнение толпы, и лишь еще более смутное. Спросите у св. отца Мальбранша, что такое человек, он вам ответит, что это суб¬станция, сотворенная по образу Божьему, весьма подпорченная в результате первородного греха, но между тем более сильно связан¬ная с Богом, чем со своим собственным телом, все усматривающая в Боге, все мыслящая и чувствующая в нем".
Человек, если следовать мысли Вольтера, обнаруживает челове¬ческую природу через призму собственной социальной или культур¬ной роли. Но дело не только в этом. Действительно, биологически унаследованные задатки могут развиваться у человека в самых нео¬жиданных направлениях. Человек прежде всего живое, природное существо. Он обладает пластичностью, несет на себе следы биоге¬нетической и культурной эволюции.
Если сравнить дикую и домашнюю лошадь, можно отметить, что между ними есть различие. Но имеет ли оно принципиальный ха¬рактер? Ведь биологическая организация, повадки, видовые особен¬ности окажутся, несомненно, одинаковыми. Однако возможно ли Такое рассуждение, если иметь в виду сопоставление дикаря-ант-I»)i юида и современного человека? Обнаружится масса различий...
12
13
Клиническая психология
Например, Э. Фромм в работе "Анатомия человеческой деструктив-ности" отмечал, что первоначально человек вообще не был хищни¬ком. Разрушительное в нем—это благоприобретение истории. Куль¬тура накладывает глубокий отпечаток не только на поведение чело¬века, но и на его особенности как вида.
Вот почему многие ученые, указывая на способность человека изменять самого себяУггоиходят к выводу, что никакой однажды преднайденной природычеловека не существует. Эту точку зрения поддерживают многие антропологи. Они утверждают, что челове¬ческая природа восприимчива к бесконечным пересотворениям, а внутренне устойчивое ядро этой природы может быть расколото, разрушено. Нетрудно преобразовать изначальную природу в соот¬ветствии с той или иной программой.
Представление о том, что человеческую природу можно ради¬кально изменить, складывалось уже в религиозном сознании. Так, в христианстве возникло воззрение, согласно которому в результа¬те нравственных усилий можно создать "нового человека". Облаго¬раживание человека предполагает изживание устойчивых задатков Адамова потомка, присущих ему животности, разрушительных на¬клонностей, греховности.
Мысль о том, что существует единая человеческая природа, ка¬залась сомнительной еще по одной причине. Когда рождались те или иные социальные доктрины, то их творцы доказывали разумность своих проектов, ссылаясь на человеческую природу. Но эта ссылка оправдывала самые неожиданные и различные программы. Напри¬мер, Платон, Аристотель и большинство мыслителей, вплоть до Французской революции, апеллируя к человеческой природе, воз¬величивали рабство.
Нацизм и расизм, обосновывая собственные установления, по¬лагали, что прекрасно осведомлены о человеческой натуре, и действо¬вали на основе этого, с их точки зрения, непреложного знания. Кон¬серваторы разных эпох, критикуя радикальные проекты, указывали на тот факт, что человеческая природа не может соотнестись с обще¬ственными "мутациями". Наконец, идеологи казарменного социализ¬ма, вербуя своих сторонников и развертывая дальние социальные перспективы, ссылались на то, что такова уж человеческая приро¬да: она, мол, согласуется с их социальными программами.
Вполне понятно, что если различные идеологические течения имеют в виду неадекватно понятую человеческую природу, то мож-
Введение _
но предположить, что таковая в качестве некой тотальности вооб¬ще отсутствует. Данное воззрение укреплялось также тем, что мно¬гие ученые выдвигали идею такой личности, которая создает себя, преображает себя. Столь различные философы, как, например, С. Кьеркегор или У. Джеймс, А. Бергсон или Тейяр де Шарден пола¬гали, что человек — творец собственной истории. Иначе говоря, в исторической реальности человек все время — другой...
Такая позиция характерна для тех мыслителей, которые отста¬ивают тезис об абсолютном приоритете культуры, общественных форм жизни над природными предпосылками человеческого бы¬тия. В частности, среди структуралистов бытует убеждение, что че¬ловек есть слепок формирующих его культурных условий. Отсюда вывод: хочешь проникнуть в тайну человека, изучай те или иные структуры самой культуры, ибо индивид отражает их изменчивые формы.
Не только биологическая конституция человека, не только куль¬турная символика наводят на мысль о некой единой человеческой природе. Несомненно, общей чертой служит также высокая гибкость поведения, которая в свою очередь связана с человеческой способ¬ностью включаться в символическую коммуникацию. У всех людей есть язык, речь. Люди повсеместно обнаруживают дар к рефлексив¬ному мышлению. Следовательно, им присуща возможность пред¬видеть последствия своего поведения.
Итак, человеческая природа сохраняет свою внутреннюю устой¬чивость. Противоположное положение, о котором мы говорили ("че¬ловеческая природа беспредельно мобильна и нефиксирована"), наталкивается на определенные парадоксы. Идея безграничного формообразования человека может привести к далеким и неожи¬данным следствиям. Представим себе, что человек как существо безграничен и бесконечно подвижен. Он создал некие институты, которые вполне отвечают его благополучию. Дальнейший импульс к пересотворению утрачен. Человек вполне доволен своей жизнен-i юй ситуацией.
Означает ли это, что человек полностью выявил собственный по¬тенциал? Разумеется, нет. В таком случае человек оказался бы залож¬ником или марионеткой определенных жизненных обстоятельств. Именно эти обстоятельства стали бы его лепить. Формообразование 1 к'ловека стало бы прерогативой общества, истории. Внутренняя спо-• < >Г>] юсть к изменениям не получила бы реализации...
14
15
Клиническая психология
Введение
Подытожим: человеческая природа как некая данность, безуслов¬но, существует. Мы не в состоянии представить ее конкретную рас¬шифровку, ибо она раскрывает себя в различных культурных и соци¬альных феноменах. Человеческая натура, следовательно, не сводит¬ся к перечню каких-то устоявшихся признаков. Наконец, эта приро¬да не является беспредельно косной. Сохраняя себя в качестве опре¬деленной целостности, она тем не менее подвержена изменениям.
Но где же все-таки искать ответ на вопрос, какова человеческая природа? Философы обычно указывали на какой-нибудь домини¬рующий признак, который заведомо характеризует человеческую стать: разум, социальность, общение, способность к труду. То, что человек необычен для природного царства, казалось, ни у кого не вызывает сомнений. Вот почему его оценивали как особую форму жизни, которая похожа на другие формы жизни, но вместе с тем принципиально отличается от них.
Некоторые мыслители пытались превзойти сложившуюся тра¬дицию в трактовке человеческой природы. Они говорили о челове¬ке как об особо организованном сознании, специфическом витке эволюции Вселенной. Однако на поверку оказалось, что все эти по видимости разнородные подходы все-таки не выходят за рамки по¬нимания человека как особой формы жизни. Ведь и особым обра¬зом структурированное сознание не существует без живой плоти. Эволюция, в ходе которой рождается косная и живая материя, мыс¬лящий дух, не раскрывают в человеке никаких иных качеств, кроме тех, которые присущи живой одухотворенной материи.
Но вот парадокс: человек, несомненно, часть природы, он всей плотью и кровью принадлежит природе. В то же время естествен¬ные функции у него не выглядят органичными. Природные потреб¬ности то и дело воспринимаются как искусственные. Стало быть, нужен какой-то иной подход к оценке человека, ибо перечисление признаков, которые можно множить до бесконечности, по сути дела, ничего не проясняют в определении его природы.
Однажды Сократ гулял со своим учеником Федром. Они очути¬лись за воротами Афин. Сократ пришел в восторг от красоты мест¬ности, восхищался пейзажем и превозносил его. Но Федр прервал Сократа, пораженный тем, что тот ведет себя как чужестранец, ко¬торому проводник показывает окрестности. "Что же, — спросил он Сократа, — ты не выходишь даже за городскую стену?" Сократ при¬дал своему ответу символическое значение. "Извини меня, добрый
16
мой друг, я ведь любознателен, а местности и деревья ничему не хо¬тят меня научить, не то что люди в городе".
Смысл сказанного таков: на свете много диковинного, но любоз¬нательность философа в наибольшей степени способен удовлетво¬рить только человек, потому что он уникален. Но разве каждое жи¬вое существо, украшающее планету, не отличается оригинальнос¬тью, неповторимостью природного проекта? Неужели человек ин¬тереснее панцирной черепахи, белокрылой чайки или саблезубого тигра? Ведь весь тварный мир отмечен печатью самобытности. Однако человек действительно выпадает из общего ряда как "самый равный среди равных..." Самый уникальный среди уникальных.
Человек — особый род сущего. Ему нет аналогов в природе. Он весь соткан из парадоксов. Человек — животное, но он живет не в природе, а в обществе. У него есть инстинкты, но он также руковод¬ствуется разумом. Человек рожден в природе, но пытается подчи-X) нить ее себе. У него есть естественные вожделения, но он ориенти¬руется также на культурные стандарты. У человека есть разум, но есть и бессознательное... Человек имеет все, чтобы выжить в дикой V природе, но без длительного научения и воспитания он гибнет... >яЧ Парадоксальность, непохожесть человека не только в том, что у \ него множество разных качеств и задатков. Человек одновременно "настроен" на несколько программ, каждая из которых, точно де¬моны, тащит человека в разные стороны. Биологическая програм¬ма противоречит социальной, инстинктуальная — культурной, со¬знательная — бессознательной.
Человек—единственное на земле существо, которое может жить В ситуации абсурда. Иначе говоря, он может быть захвачен страс¬тью, которую умом отвергает. Он способен осознавать, что прояв¬ляет волю, которая на самом деле есть голос его влечения или ин-< 1 инкта. Вот почему Фромм назвал человека едва ли не самым экс-i [.снтричным созданием на земле.
Американский исследователь, характеризуя человека, оценивая его как особый род сущего, подчеркивал: не стоит приискивать все новые и новые признаки, которые отличают человека от животно-i < >. Взглянем на ситуацию с принципиально новых позиций. Опре¬делим человека экзистенциально, то есть через способ его существо-вания. Это, несомненно, впечатляющее открытие философии XX i и ка. Сам Фромм подчеркивал, что прилагательное "экзистенциаль-
III.IIГ появилось у него независимо от философии человеческого
17
Клиническая психология
бытия, в ходе развертывания вполне самостоятельного подхода к феномену человека.
Человек остается частью природы, он неотторжим от нее. Но теперь он понимает, что "заброшен" в мир в случайном месте и вре¬мени, осознает свою беспомощность, ограниченность своего суще¬ствования. Над ним тяготеет своего рода проклятье; человек никог¬да не освободится от этого противоречия, не укроется от собствен¬ных мыслей и чувств, которые пронизывают все его существо. Че¬ловек — это единственное животное, отмечал Фромм, для которого собственное существование является проблемой: от нее никуда не уйти, он должен ее решить.
Человек — это существо, которое не имеет своей ниши. Однако это не признак, а противоречие его бытия. Все, что есть в человеке, как бы отрицает самого себя. Человек принадлежит природе и в то же время отторгнут от нее. Он наделен инстинктами, но они не вы¬полняют роль безотказных стимуляторов поведения. Человек вла¬ствует над природой и в то же время оказывается ее "дезертиром". Он обладает фиксированными признаками, но они двусмысленны, поскольку ускользают от окончательных определений. Человек име¬ет трагическое представление о способах своего существования и в то же время заново в каждом индивиде, т. е. в себе самом, открыва¬ет эту истину.
Итак, известно, что всем людям свойственны одни и те же ос¬новные антропологические и физиологические черты. К примеру, врач понимает, что любого человека, вне зависимости от расы и цве¬та кожи, он мог бы лечить теми же методами, какие он применяет к человеку своей расы. Имеет ли человек и столь же общую психичес¬кую организацию?
Если бы люди различались в своей психической и духовной ос¬нове, как бы мы могли говорить о человечестве в более широком смысле, нежели физиологический и анатомический? Как бы мы могли понять искусство совершенно разных культур, мифы, драму, скульптуру? Не свидетельствует ли это о том, что мы все обладаем одной и той же человеческой природой?