ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 12.11.2020
Просмотров: 3742
Скачиваний: 21
Страсть, по мнению Фромма, — это то средство, которое заме¬няет человеку инстинкт. По его словам, индивидуальное и обще¬ственное поведение человека показывает, что сексуальные потреб¬ности и голод составляют сравнительно малую долю среди всех про¬чих мотивов поведения. Стержнем мотивационной сферы челове-
Введение
ка оказываются страсти на рациональном и иррациональном уров¬не: потребность в любви, нежности и солидарности, в свободе и спра¬ведливости, в сохранении чести и совести.
"В самом деле, — писал Фромм, — разве можно всерьез поверить в то, что стержнем Эдиповой трагедии является фрустрация (от лат. frustratio — разочарование, обман. — П. Г.), связанная с сексуаль¬ными желаниями Эдипа по отношению к своей матери? Можно ли вообразить, что Шекспир написал своего "Гамлета" ради того, что¬бы показать, как вокруг главного героя развивается сексуально-фру-страционная коллизия?"
Уже в первой своей работе "Бегство от свободы" (1941) Э. Фромм подчеркивал, что человек подавляет в себе иррациональные стра¬сти — влечение к разрушению, ненависть, зависть и месть, он пре-шюняется перед властью, деньгами, суверенным государством, на-1 щей. 3. Фрейд, в свою очередь, открыл путь, позволивший проник -1 гуть в глубины человеческих страстей. В работе "Человек для себя" (1947) Фромм отметил: удивительная интенсивность страстей и стремлений — вот что поражает в человеке. Они вовсе не продик¬тованы инстинктами, как утверждал 3. Фрейд, а отражают мир че¬ловеческого. Именно здесь, в этих неодолимых возгласах плоти и духа, обнаруживается не нечто животно-инстинктуальное, а спе-i щфически человеческое. Возвышенные и низменные манифеста¬ции человеческого духа восходят вовсе не к плоти. Они вполне ав-i (II гомны, поэтому человеческие страсти возобновляются в каждом поколении.
Потребности человека, считал Э. Фромм, выходят за рамки жи-нотпых начал... Кто-то стремится к успеху и престижу, кто-то, на-м 1 >< > гив, вынашивает аскетические идеалы. Один пытается властво-ii.il ь, другой же всем своим существом предан деспоту. Этот набор i Mi 11 гостных установок Фромм называет системой ориентации и по-1ЧК111сния. Мы много рассуждаем о человеке, но так редко обращаем II.II кто внимание, когда он захвачен страстью. А ведь именно в этот мш в нем открывается всечеловеческое, надмирное и земное.
I >лиже всех к осознанию данной мысли подошли экзистенциа-'" К iы. Так, М. Хайдеггер, К. Ясперс, Г. Марсель пытались понять, iiu плняют на человеческое существование такие состояния конк-I" гного человека, как забота, страх, надежда. Э. Фромм, отметив ц|"" пворечивость человеческого существования, именно в этом ИОН I скс гс усматривал проблему человеческих страстей. Самосоз-
18
19
Клиническая психология
нание, рассудок и разум разрушают ту "гармонию" естественного существования, которая свойственна всем животным.
Это противоречие, напомним, Фромм называл экзистенциаль¬ным, то есть просто человеческим, трепетным, неустранимым. Эк¬зистенциальные противоречия в человеке постоянно приводят к нарушению его внутреннего равновесия. Это состояние отличает его от животного, живущего в "гармонии" с природой. Экзистенциаль¬ный конфликт человека создает определенные психические потреб¬ности, которые у всех людей одинаковые.
Э. Фромм называет эти экзистенциальные потребности стра¬стями, укоренившимися в характере, или просто человечески¬ми страстями... Итак, человек плохо адаптирован к наличным социальным условиям, потому что он наделен страстями, вож¬делениями, побуждениями. Но, может быть, именно в том, что он неуправляем, стихиен, "плох" по самой своей природе, и есть его спасение.
Предположим, что человек смог бы приспособиться к тому, что¬бы жить в обществе в условиях тоталитарного режима. Хорошо это или плохо? Человеческий род превратился бы в сообщество рабов. К счастью, человеческая субъективность не терпит нивелировки, покорности, бесконфликтного счастья. Этот "изъян" позволил че¬ловеческой истории продлить себя, окончательно отвергнув режи¬мы этого типа.
* * *
Э. Фромм пытался поставить и осветить еще один вопрос, свя¬занный с феноменом страстей: каковы предпосылки для их разви¬тия? Когда мы говорим о страстях, то речь идет не об отдельных чер¬тах (элементах), а о некотором синдроме. Любовь, солидарность, справедливость и рассудительность выступают в конкретных лю¬дях в разных сочетаниях и пропорциях. Э. Фромм считал их обна¬ружением одной и той же продуктивной направленности личнос¬ти, которую он называл "жизнеутверждающим синдромом" (синд¬ром — сочетание характерных признаков). Что касается садомазо¬хизма, деструктивности, жадности, зависти и нарциссизма, то все они, по мнению Фромма, тоже имеют общие корни и связаны с од¬ной принципиальной направленностью личности, имя которой "синдром ненависти к жизни".
20
Введение
Там, где есть один из элементов синдрома, найдутся почти все¬гда и остальные его элементы. Они выступают в разных пропорци¬ях. Это не означает, по словам Фромма, что каждый человек есть лишь воплощение либо одного, либо другого синдрома. Такое быва¬ет только в виде исключения. В действительности "среднестатис¬тический" человек являет собой смешение обоих синдромов. Нас обуревают самые разные страсти, которые выступают в прихотли-ном сочетании. И только интенсивность каждой из них имеет ре-i чающее значение для реализации человека, его поведения, его спо¬собности к самоизменениям.
Человек не есть готовое, "законченное" существо, следователь-i го, можно говорить о нейрофизиологических (нейрофизиология — раздел физиологии, объектом изучения которого является нервная система) предпосылках страстей. Дело в том, что мозг человека при рождении еще недостаточно развит. Существенно то, что он посто¬им i ю находится в состоянии неустойчивости. Ему вечно не хватает равновесия. Инстинкты у человека работают не так четко, как у тмвотных. Разум еще недостаточно проницателен и нередко при-i и >дит к ошибкам. Таким образом, сам человек предстает перед нами пак вечно изменяющееся существо, как процесс.
Есть еще одна проблема, связанная с феноменом страстей: по¬чему врожденный механизм высоких идеалов до сих пор "сильно вП тает" в своем развитии? Фромм полагает, что единственный удов-им юрительный ответ кроется в социальных условиях жизни чело-Mica. Большая часть человеческой истории способствовала интел-К к гуальному и техническому развитию человека. Однако полного pi пи ртывания эмоциональных задатков, на которые указывают in мхоаналитики, не произошло.
Можно ли говорить о рациональности страстей? Фромм считал
i Грясти, которые поддерживают жизнедеятельность человека, ра-
ЦИ01 laльными, ибо они способствуют росту и благополучию живой
I НСТемы. Те же страсти, которые "душат" все живое, психоанали-
111 и называл иррациональными, ибо они мешают росту и здорово-
фумкционированию организма. Человек становится разруши-
i ■ II.III.IM и жестоким оттого, что у него сложились неблагоприят-
|| и \'i ловия жизни, недостаточные для его дальнейшего роста.
Ра 1рупштельные для жизни страсти тоже являются своеобраз-
i en in том на экзистенциальные потребности человека. Это от-
итсл к созидательным страстям, которые способствуют жизни
21
человека. Те и другие неразрывно связаны с индивидом. И первые страсти развиваются неизбежно, если отсутствуют реальные пред¬посылки для реализации вторых. Человека разрушительного мож¬но назвать грешником, ибо погромность — это грех. Но ведь он все равно человек. Он ведь не деградировал до стадии животного суще¬ствования и не руководствуется животными инстинктами.
Человеком владеют и такие страсти, как жажда власти, подчи¬нения и разрушения, такие слабости, как нарциссизм, жадность, зависть и тщеславие. Эти страсти влекут его по жизни, становятся причиной его волнений и тревог. Они не только дают пищу для сно¬видений, но и являются источником, который питает все религии мира, все мифы и легенды, искусство и литературу, — короче гово¬ря, все, что придает жизни вкус и цвет, что делает ее интересной и значимой, ради чего стоит жить.
Под воздействием страстей одни люди рискуют жизнью, другие способны наложить на себя руки, если не могут обрести предмет своей страсти. Э. Фромм иронически замечает, что никто не совер¬шает самоубийства из-за сексуального голода или по причине не¬хватки продуктов питания. Можно возразить философу. Увы, такие факты есть в современной России. Газеты пишут о том, как те или иные люди уходят из жизни из-за невозможности свести концы с концами. Характерно, что интенсивность страстей не зависит от характера мотива: и любовь, и ненависть могут быть источником одинаково сильных страданий.
Фроммовскую гипотезу можно проверить только с помощью ней¬рофизиологии. Поскольку мозг постоянно нуждается в возбуждении, постольку не исключено, что эта потребность прямо обусловливает необходимость такого раздражения, которое называется страстя¬ми. Ведь именно страсти обеспечивают наиболее продолжительное возбуждение. Но у Э. Фромма есть и иное предположение. А имен¬но: уникальность человеческого опыта. У человека есть самосозна¬ние. Он осознает себя как личность, понимает, как трудно одиноко¬му беспомощному индивиду. Этот факт, по всей видимости, застав¬ляет его страдать. Он не хочет довольствоваться растительным об¬разом жизни.
Инстинкты человеку бесспорно необходимы, но они составля¬ют, так сказать, сферу "низменного", "тривиального". Зато страсти, которые концентрируют его энергию на достижение желанной цели, можно отнести к сфере возвышенного, "духовного", "святого". В сфе-
Введение
ру "тривиального" входит "добыча продовольствия". В сферу "духов¬ного" входит то, что возвышает человека над чисто телесным суще¬ствованием. Это сфера, в которую человек включен всей своей судь¬бой, когда жизнь его поставлена на карту; сфера глубинных жизнен¬ных смыслов, потаенных стимулов, определяющих образ жизни и стиль поведения каждого человека.
Пытаясь вырваться из оков тривиальности, человек ищет при-шпочений, которые позволяют ему перешагнуть границы простого бытия. И потому так манят, волнуют человека перспективы само-ныражения в любой форме: будь то благодеяние, страшный грех, творческое созидание или разрушительный вандализм. ГЪроем ста-i ювится тот, у кого хватило мужества переступить грань "без страха и сомнения". Обывателя, считал Фромм, можно назвать героем уже ■а то, что он пытается как-то проявить себя и заслужить поощре¬ние. Его толкает вперед потребность придать смысл собственной жизни и в меру своего понимания дать волю своим страстям (хоть и не выходя за пределы дозволенного).
Понимание страсти как феномена в истории философии, в кон-i песте философских постижений человека, не оставалось неизмен-i ii.iM. Поначалу многие мыслители видели в страсти нечто, возвра-111. i и >щее человека к животному царству, отвлекающее его от разум-МОСТИ и общественных приличий. Истолкование страсти как пагу-i и,| человека, естественно, приводило философских антропологов к \(»'ждению, что страсти должны обуздываться и изживаться. Од-i и NI) уже в XIX в. положение радикально изменилось.
Согласно Ф. Ницше, традиционные общества обычно стреми-1и. к устранить страсти. Но именно в страстях, по его мнению, вы¬ражается огромная, преобразующая, обновительная энергия. Она v II | >. 1111ает жизнь, придает ей динамику и мощь. Страсти должно воз-
.тать, культивировать, подогревать. ВХХв. психоаналитики клас-
■ и • и i кого толка усматривали в страстях выражение инстинкта. Но в i • и»11 ах сторонников гуманистического психоанализа страсти стали i|мпитаться как выражение "специфически человеческого", как i рпкепие экзистенциальной, а не инстинктуальной сферы.
1 1ла< толюбие— одна из распространенных страстей. Этоневро-iirii i кие стремление личности преобладать, осуществлять свою
добиваться превосходства, самоутверждения и обладания.
|' и илий I Иукшин как-то заметил: дай уборщице мокрую тряпку и
ачиет бить ею по ботинкам окружающих. Властолюбие рож-
22
23
Клиническая психология
дается из чувства тревоги, страха, ненависти и чувства неполно¬ценности того, кто жаждет власти.
3. Фрейд и другие аналитики раскрыли важные индивидуаль¬но-психологические и массово-психологические структуры и меха¬низмы власти, рождающие авторитарность, фашизм, тоталита¬ризм, а также садомазохистское подчинение ребенка отцу, массы — воле вождя, авторитету сильной личности. Исследованный 3. Фрей¬дом Эдипов комплекс позволяет проникнуть в тайну фетишистско¬го преклонения перед властью, он раскрывает зависимость челове¬ка от существа, наделенного некими сверхъестественными свой¬ствами, которого надо одновременно любить и ненавидеть. Таким образом, Эдипов комплекс показал важную психологическую сто¬рону власти: подвластный человек принадлежит не самому себе, а некоему другому существу, находится от него в полной или частич¬ной зависимости.
Изучением властолюбия с психоаналитических позиций специ¬ально занимался создатель "индивидуальной психологии" Альфред Адлер. Он связывал властолюбие с существованием у человека осо¬бого комплекса неполноценности, который вызывается устойчивым представлением людей об их физической, психической или мораль¬ной ущербности. Человека, отягощенного таким комплексом, харак¬теризует бессознательное стремление к компенсации, самоутверж¬дению и власти, к замене своей неполноценности господством над другими людьми.
Читая лекции, А. Адлер часто предлагал своим слушателям за¬писать на листочке свое первое воспоминание. Затем он приступал к толкованию того, что было записано. Точность экспертизы пора¬жала слушателей. Но Адлер утверяодал, что именно первое воспо¬минание может прекрасно выразить внутренний мир человека. Все зависит от того, с чего начинается рассказ, как развиваются в нем события, кто участвует в этих событиях, как складываются отно¬шения между ними. Адлер полагал, что выявить отношение чело¬века к миру помогают детали этого воспоминания: как индивид от¬носится к людям, которые фигурируют в его рассказе, ищет ли он поддержки у них или, наоборот, пытается манипулировать ими. Со¬держится ли в этом воспоминании стремление к независимости или возникает потребность в сотрудничестве. Важно также обратить внимание на эмоциональные состояния, которые выражены в рас¬сказе, демонстрируют ли они смятение, подавленность, растерян-
Введение
ность или, наоборот, уверенность, самоутверждение, готовность распоряжаться другими людьми...
Как долго мы грезили о свободе... Казалось, когда "оковы тяж¬кие падут" и рухнут темницы, все стороны нашего бытия обретут состояние гармонии. Теперь мы пьем ее, вожделенную, большими глотками. Но с каждым глотком охватывает оторопь. Не был ли прав Пушкин, у которого есть такие строчки: "Шагнула дерзко за предел нас опьянившая свобода"...
Губернатор, вообразивший себя ханом или главарем местной братвы. Ничем не ограниченные политические противостояния с черным пиаром, способным враз обрушить политическую карьеру недавнему лидеру экспертных реляций. Свобода предприниматель¬ства с ее мафиозными кошмарами. Ежедневные сообщения об от¬стрелах... Там оборвалась жизнь руководителя крупного индустри¬ального гиганта, а здесь послали пять пуль в голову специалиста по Кьеркегору ректору ГИТИСа. Чиновник, спокойно обсуждающий в служебном кабинете размеры предполагаемой взятки. Ректор ком¬мерческого вуза, "пекущий" международные дипломы и сертифи¬каты. Принудительное сексуальное просвещение в школе вместо изучения Байрона. Властитель дум редакционного коридора, бро¬сающий на газетной полосе глумливые слова по адресу нового пре¬зидента...