Файл: Московский государственный университет имени М. В. Ломоносова юридический факультет.pdf

51 религиозных организациях свидетельствуют о многообразии существующих в
России исповеданий. Безусловно, статистика
90
осужденных, исповедующих или не исповедующих ту или иную религию подтверждает: основная часть лиц, отбывающих наказание в виде лишения свободы, исповедует православие, при этом распространены так же ислам, буддизм и христианство иных конфессий. Однако все это не позволяет говорить о том, что представителей иных исповеданий допустимо в меньшей мере обеспечивать возможностями для реализации их прав.
3. Также было бы ошибочным полагать, что при реализации права на свидания со священнослужителями осужденными, которые являются представителями многочисленных конфессий, сотрудничающих с ФСИН, не возникает проблем.
Явно стоит

52 священнослужителей за отказ от дачи показаний по сведениям, полученным в рамках таинства исповеди. Указанное положение конкретизировано в уголовном и гражданском процессуальном законодательстве: согласно пункту 4 части 3 статьи 56 УПК РФ священнослужитель не может быть допрошен в качестве свидетеля об обстоятельствах, ставших ему известными из исповеди; схожая норма содержится и в пункте 3 части 3 статьи 69 ГПК РФ. Что касается дополнительных гарантий тайны исповеди, то они содержатся во внутренних установлениях самих религиозных объединений и канонических нормах права, которые обязывают священнослужителей избегать действий, злоупотребляющих доверием, поскольку это несовместимо с их духовным статусом.
Тем не менее неизбежно возникает вопрос: может ли священник, узнавший во время исповеди осужденного о готовящемся им побеге или преступлении, нарушить тайну? В данной ситуации очевиден конфликт интересов, потому необходимо определить, абсолютна ли тайна исповеди. На этот счет существуют различные точки зрения.
Так, по мнению А.В. Пчелинцева
91
, «[…] в определенных случаях отказ священнослужителя от обязанности сохранения профессиональной тайны в современных условиях допустим и оправдан. Такие случаи являются исключительными: когда священнослужитель узнает о готовящемся тяжком или особо тяжком преступлении против личности либо общественной безопасности.». При этом автор подчеркивает, что «Моральный долг священнослужителя по предотвращению готовящегося преступления ни в коем случае не может быть превращен в его юридическую обязанность.
Следовательно, данное требование должно быть зафиксировано не в нормах светского права, а во внутренних (канонических) установлениях и нормах этики самих религиозных организаций.».
91
Пчелинцев, А.В. Абсолютна ли тайна исповеди // Законодательство и экономика. 2011. № 5. С. 58-61.

53
Разумеется, данный подход так же можно подвергнуть критике. Во- первых, не совсем понятно, каким образом автор определил грань, когда абсолютность тайны исповеди может пошатнуться. Сопряженность границ с информацией о тяжком, либо особо тяжком преступлении выглядит несколько не обосновано. Получается, например, о побеге или о намерении избиения сокамерника, священнослужитель должен смолчать, хотя последствия от таких действий могут оказаться не менее тяжкими. Во-вторых, священнослужитель не юрист, отсюда возникает вопрос, как он будет определять тяжесть готовящегося преступления, не зная всех юридических тонкостей? Следует признать, что на все эти вопросы сложно дать однозначный ответ.
5. Не менее остро в тюрьмах стоит проблема угрозы формирования
исламского радикализма. Как указал в своём докладе на Европейской встрече главных католических капелланов «Радикализация в тюрьмах: пастырский взгляд» в 2016 году Председатель Синодального отдела по тюремному служению, епископ Красногорский Иринарх, Грезин Владимир Кузьмич: «[…] в учреждениях уголовно-исполнительной системы проповедники радикального ислама находят условия, благоприятствующие их деятельности: психологическую подавленность заключенного, сходство диктаторских постулатов псевдорелигиозного экстремизма с идеологией криминального мира, некоторые бытовые выгоды при переходе в ислам, религиозное невежество и необразованность. […] Некоторые осужденные, отбывающие наказание в местах лишения свободы, становятся адептами радикального ислама потому, что видят в его диктаторских постулатах сходство с идеологией криминального мира. По мнению ряда экспертов, осужденный, находящийся в исправительном учреждении и активно проповедующий идеологию радикального ислама, способен за короткий срок привлечь в ряды своих сторонников 5-7 и более человек.»
92
. Основная проблема состоит в том, что
92
Доклад епископа Красногорского Иринарха, викария Святейшего Патриарха Московского и всея Руси, председателя Синодального отдела Русской Православной Церкви по тюремному служению на тему:
«Радикализация в тюрьмах: пастырский взгляд». Представлен на Европейской встрече главных католических капелланов, организованной Постоянной миссией Святого Престола при Совете Европы, Советом
Конференции епископов Европы, Международной комиссией католического пастырского попечения в тюрьмах

54 государство, в данном случае представители администрации исправительных учреждений, ограничены в возможности вторгаться во внутреннюю составляющую свободы вероисповедания осужденных, потому в их распоряжении отсутствует эффективный механизм выявления осужденных- представителей исламского радикализма и борьбы с ними. Именно поэтому предполагается, что задача предотвращения такого рода псевдорелигиозного экстремизма должна лечь на плечи пенитенциарных священнослужителей, имеющих своей целью истинное духовное окормление осужденных.
Речь идет о возродившемся институте тюремных капелланов. Так, 17 октября 2014 г. было подписано Постановление Правительства РФ «О внесении изменения в приложение к Постановлению Правительства РФ от 24 марта 2007 г. №176»
93
, которым введены должности помощников начальников
территориальных органов ФСИН по организации работы с верующими.
Сама идея института тюремных капелланов оценивается в СМИ в большей степени положительно и рассматривается как дополнительная гарантия права осужденного к лишению свободы на свободу вероисповедания, как институт, направленный на становление УИС на эволюционный путь, при котором ресоциализация, реинтеграция, духовное воспитание осужденных рассматриваются в качестве первоочередных целей наказания, однако при всей благоприятности задумки, необходимо понимать, что и здесь не все так однозначно.
Священнослужители, назначенные на должность
Помощника, осуществляют свою деятельность в территориальных органах ФСИН России на должности, относящейся к категории гражданских служащих, на основе трудового договора и, в рамках должностных обязанностей, обусловленных трудовым договором, подчиняются начальнику территориального органа
ФСИН России или иному лицу в соответствии с установленной
30-31 мая 2016 года в Страсбурге, Франция // URL: http://anastasia-uz.ru/index/dokumenti/0-292
(дата обращения:
13 апреля 2019 г.).
93
Постановление Правительства РФ от 17 октября 2014 года № 1063 "О внесении изменения в приложение к постановлению Правительства Российской Федерации от 24 марта 2007 года № 176" // СПС КонсультантПлюс.

55 подчиненностью
94
. При таком огосударствлении священнослужителей сложно говорить о соблюдении принципа отделения религиозных объединений от государства
95
. Более того, неизбежен конфликт интересов. Как, например, следует поступить пенитенциарному священнослужителю, которому стало известно о радикальных взглядах лиц, отбывающих наказание, во время таинства исповеди: сохранить религиозную тайну или сообщить об этом своим, по большому счету, коллегам? Таким образом, рассматриваемая должность сама по себе весьма противоречива.
6.
Наконец, следует рассмотреть
проблему
подтверждения
религиозных верований. Возникает вопрос, могут ли представители администрации исправительного учреждения, прежде чем создать условия для реализации осужденными своего права на свободу совести и свободу вероисповедания, потребовать от лиц, отбывающих наказание, подтвердить их приверженность к той или иной религии? Как было отмечено ранее, государство не вправе вторгаться во внутреннюю составляющую свободы вероисповедания. Однако, для того чтобы убедиться в действительности утверждений осужденного, не всегда обязательно осуществлять это вторжение.
Так, например, еще в практике Европейской Комиссии по правам человека был случай, когда Комиссия отказывала заявителю с удовлетворении его жалобы, основанной на статье 9 ЕКПЧ, закрепляющей право каждого на свободу мысли, совести и религии, по причине неспособности заявителя объяснить, как исповедуется религия, к которой он себя причисляет
96 94
О регулировании статуса и деятельности священнослужителей, состоящих в должности Помощников начальников территориальных органов ФСИН России по организации работы с верующими // Журнал заседаний Священного Синода. 2017. №17.
95
Свобода совести: проблемы теории и практики / Под ред. Ф.М. Рудинского, С.А. Бурьянова. – М.: ЗАО ТФ
МИР, 2012. С. 122.
96
Решение Комиссии по правам человека от 1 апреля 1970 года по делу «X. против Германии» (Х. v. Germany).

56
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
С момента вступления в отношении лица приговора в законную силу, в соответствии с которым оно осуждается к лишению свободы, не вызывает сомнение факт его окончательного обличия на время отбывания наказания в специальный правовой статус, характеризующийся определенными правовыми ограничениями. Отсюда в настоящей работе право осужденных к лишению свободы на свидания было рассмотрено, как «уменьшенная в условиях изоляции копия» таких прав человека и гражданина, гарантированных
Конституцией РФ или вытекающих из ее положений, как: право на уважение семейной жизни (статья 23, часть 1; статья 7, часть 2; статья 38, часть 1), право на получение квалифицированной юридической помощи (статья 48) и право на свободу совести и свободу вероисповедания (статья 28) – в зависимости от категории лиц, с кем такие свидания возможны (родственники, адвокаты или иные лица, имеющие право на оказание юридической помощи, а также священнослужители).
При этом дифференцированный подход законодателя в регулировании права на свидания осужденных к лишению свободы с разными категориями лиц оправдан: если право на свидания с адвокатом вытекает из абсолютного права на получение квалифицированной юридической помощи; то право на свидания с родственниками или же священнослужителями из прав, которые в ряде случаев могут подлежать ограничению.
Что касается вопроса пределов и ограничений прав осужденных к лишению свободы, в частности, их права на свидания, то анализ обширной практики ЕСПЧ показал, что с позиции Суда, ограничения прав в пенитенциарной системе должно основываться на тех же требованиях ЕКПЧ, что и ограничения прав на свободе. ЕСПЧ неоднократно подчеркивал, что сам факт изоляции лица не влечет правовых ограничений кроме тех, которые
непосредственно связаны с назначенным наказанием в виде лишением свободы (принцип презумпции пользования осужденными всеми правами, что и
другие граждане, за исключением ограничений, вытекающих из самого факта

57
заключения).
Следует констатировать, что действующее в РФ правовое регулирование в отношении предоставления права на свидания осужденным к лишению свободы, в особенности с родственниками, далеко от указанного выше принципа. Подход законодателя в данном вопросе более схож с отвергнутой
ЕСПЧ доктриной неизбежных ограничений прав осужденных к лишению
свободы (фр. limitations implicites, англ. implied limitations), создающей основания для избежания оценки обоснованности ограничений в соответствии с положениями ЕКПЧ.
Так, в вопросе предоставления и реализации права на свидания с
родственниками были выявлены следующие проблемы:
I. проблема шаблонных автоматических ограничений права на свидания, входящих в состав наказания в виде лишения свободы;
II. проблема частой значительной удаленности пенитенциарного учреждения от прежнего места жительства осужденного, что, в свою очередь, существенно затрудняет реализацию таким осужденным права на свидания;
III. проблема установления администрациями исправительных учреждений сборов за длительные свидания
97
;
IV. проблема предоставления свиданий с лицами, с которыми осужденный состоит в фактических брачных отношениях.
Необходимо отметить, что во многом благодаря выработанной правовой позиции Конституционного Суда РФ законодателем были сделаны некоторые положительные, прогрессивные сдвиги в регулировании вопроса предоставления осужденным к лишению свободы свиданий с родственниками:
97
См. Постановление Европейского Суда по правам человека от 15 марта 2016 года по делу «Видиш (Vidish) против России» (жалоба № 53120/08) // URL: http://hudoc.echr.coe.int/eng?i=001-161376
(дата обращения: 30 апреля 2019 г.).