Гимнастика, работа для упражнения силы, чтение – были личными занятиями Рахметова; но, по его возвращении в Петербург, они брали у него только четвертую долю его времени, остальное время он занимался чужими делами или ничьими в особенности делами, постоянно соблюдая то же правило, как в чтении: не тратить времени над второстепенными делами и с второстепенными людьми, заниматься только капитальными, от которых уже и без него изменяются второстепенные дела и руководимые люди.

У героя Чернышевского, конечно, было особое отношение к любви. Любимой женщине он говорил: «Я был с вами откровеннее, чем с другими; вы видите, что такие люди, как я, не имеют права связывать чью-нибудь судьбу с своею». – «Да, это правда, – сказала она, вы не можете жениться. Но пока вам придется бросить меня, до тех пор любите меня». – «Нет, и этого я не могу принять, сказал он, я должен подавить в себе любовь: любовь к вам связывала бы мне руки, они и так не скоро развяжутся у меня, – уж связаны. Но развяжу. Я не должен любить».

Да, особенный человек был этот господин, экземпляр очень редкой породы. Мало их, но ими расцветает жизнь всех; без них она заглохла бы, прокисла бы; мало их, но они дают всем людям дышать, без них люди задохнулись бы. Велика масса честных и добрых людей, а таких людей мало; но они в ней – теин в чаю, букет в благородном вине; от них ее сила и аромат; это цвет лучших людей, это двигатели двигателей, это соль соли земли».

5.3. Кружки и клубы конца XIX века.

Наряду с новой, свежей струей, сохранялись и уже ставшие традиционными формы социально-культурной деятельности. Возникали кружки, открывались новые клубы. Не трудно было заметить, что на первых порах каждое новое объединение в уставе или программе будущей деятельности ставили перед собой просветительные, творческие, художественные задачи. Но постепенно духовную жизнь вытесняли застолье, карты, пустые разговоры. Как писал В.Гиляровский, в этих объединениях не то, чтобы все разрешалось, а ничего не запрещалось.

Литературная жизнь бурлила в Москве. По вторникам собирался Литературно-художественный кружок. Все, чем жила писательская, театральная и музыкальная Москва находило немедленный отзвук, эхо и отражение в огромном раскидистом особняке купцов Востряковых, что на большой Димитровке, где помещался литературно-художественный кружок, являвшийся тем несомненным магнитным полюсом, к которому восходили и от него же в разные стороны направлялись все центробежные и центростремительные литературные силы, все новые идеи представителей, деятелей, жрецов искусства».

Кружком управлял совет старшин, скорее напоминавший директорию. Это была литературная комиссия и состояла она из видных адвокатов, врачей, журналистов. Председателем состоял Н.Н. Баженов. Покровительствовали кружку богатые московские купцы: Д.Д. Востряков (хозяин дома), В.О. Гиршман  фабрикант, коллекционер, меценат, Н.Л. Рябушинский  издатель, меценат, художник.

С докладами часто выступали В. Брюсов, А. Белый, Вяч. Иванов, Д. Мережковский, К. Чуковский, С. Маковский, Н. Бердяев и многие другие. В кружке постоянно проходили бои молодой литературы со старой. Но, по мнению некоторых участников, «действительная литературная жизнь протекала вне кружка, осаждаясь в нем лишь сумятицей и шумихой, подчас вредной и пошлой»¹. Если случалось кому-нибудь сказать слово действительно ценное, содержательное  оно тонуло в прениях, в которых участвовать мог любой профессиональный краснобай, любой просто невежда, уплативший полтинник за вход и за право публично высказаться. Для серьезной беседы аудитория кружка была слишком многочисленна и пестра. На вторники шли от нечего делать или ради того, чтобы не пропустить очередного литературного скандала, о котором завтра можно будет болтать в гостиных. Эта аудитория влияла и на докладчиков, которые нередко приспособлялись к ее понятиям и вкусам или напротив  старались ее поддразнить».

Хорошими в кружке были библиотека с читальней. В библиотеке имелось много ценных и даже редких изданий, в читальне газеты и журналы  русские и иностранные. Однако старыми книгами посетители не интересовались, а новые покупали, чтобы быть в курсе.

В последние годы (Кружок просуществовал до 1917) Брюсов стал издавать «Известия» Кружка  нечто вроде критического и историко-литературного материала. Вышло всего книжек десять.

Самым посещаемым местом в доме на Димитровке была столовая, здесь была вся интеллигентская и буржуазная Москва, здесь назначались свидания  литературные, деловые, любовные. За столиками велись разговоры, дерзкие и громкие, рождались новые идеи. Заканчивалась жизнь кружка под утро в карточных комнатах.

У Московского кружка был Устав, который неоднократно печатался в виде отдельной брошюры, вплоть до 1915 года. В 1901 году был напечатан «Список членов литературно-художественного кружка», а с 1912 года стали публиковаться «Отчеты» о его деятельности. Воспоминания об этом кружке оставили многие писатели  В. Гиляровский Н. Телешов, В. Вересаев. Андрей Белый в книге «Начало века» писал, что, несмотря на засилье в кружке адвокатов и газетчиков «летописцу Москвы не избегнуть «Кружка» тех времен».¹

Гиляровский. Москва и москвичи

«Московский артистический кружок был основан в шестидесятых годах и окончил свое существование в начале восьмидесятых годов.

Все актеры и актрисы имели бесплатный вход в Кружок, который был для них необходимостью: это было единственное место для встреч антрепренерами.

Актеры еще могли видеться с антрепренерами в театральных ресторанах: «Щербаки», на углу Кузнецкого переулка и Петровки, «Ливорно» в Кузнецком переулке и «Вельде» за Большим театром; только для актрис, кроме Кружка, другого места не было. Здесь они встречались с антрепренерами, с товарищами по сцене, могли получить контрамарку в театр и повидать воочию своих драматургов: Островского, Чехова, Потехина, Юрьева, а также многих других писателей, которых знали только по произведениям. Провинциальные актеры имели возможность и дебютировать в пьесах, ставившихся на сцене Кружка – единственном месте, где разрешалось играть великим постом. Кружок умело обошел закон, запрещавший спектакли во время великого поста, в кануны праздников и по субботам. Кружок ставил – с разрешения генерал-губернатора князя Долгурокова, воображавшего себя удельным князем и не подчинявшегося Петербургу, – спектакли и постом, и по субботам, но с тем только, чтобы на афишах стояло: «сцены из трагедии «Макбет», «сцены из комедии «Ревизор», или «сцены из оперетты «Елена Прекрасная», хотя пьесы шли целиком.

После спектаклей здесь собирались артисты Большого и Малого театров и усаживались в двух небольших кабинетах. В одном из них председательствовал певец А.И. Берцал, а в другом – литератор, историк театра В.А. Михайловский – оба бывшие посетители закрывшегося Артистического кружка.

Как-то в память этого объединявшего артистический мир учреждения В.А. Михайловский предложил устраивать время от времени артистические ужины, а для начала в ближайшую субботу собраться в Большой Московской гостинице. Мысль эта была подхвачена единодушно, и собралось десятка два артистов с семьями. Весело провели время, пели, танцевали под рояль. Записались тут же на следующий вечер, и набралось желающих так много, что пришлось в этой же гостинице занять большой зал… На этом вечере был весь цвет Малого и Большого театров, литераторы и музыканты. Читала М.Н. Ермолова, пел Хохлов, играл виолончелист Брандуков. Программа вышла богатая. И весной 1898 года состоялось в ресторане «Эрмитаж» учредительное собрание, выработан был устав, а в октябре 1899 года, в год столетия рождения Пушкина, открылся Литературно-художественный кружок в доме графини Игнатьевой на Воздвиженке.

Роскошные гостиные, мягкая мебель, отдельные столики, уголки с трельяжами, камины, ковры, концертный рояль… Уютно, интимно… Эта интимность Кружка и была привлекательна. Приходили сюда отдыхать, набираться сил и вдохновения, обменяться впечатлениями и переживать счастливые минуты, слушая и созерцая таланты в этой непохожей на клубную обстановке. Здесь каждый участвующий не знал за минуту, что он будет выступать. Под впечатлением общего настроения, наэлектризованный предыдущим исполнителем, поднимался кто-нибудь из присутствовавших и читал или монолог, или стихи из-за своего столика, а если певец или музыкант – подходил к роялю. Молодой еще, застенчивый и скромный, пробирался аккуратненько между столиками Шаляпин, и его бархатный молодой бас гремел:

Люди гибнут за металл…

Потом чаровал нежный тенор Собинова. А за ним вставали другие, великие тех дней.

Все больше и больше собиралось посетителей, больше становилось членов клуба. Это был единственный тогда клуб, где членами были и дамы.

Позже Кружок переехал в дом на Мясницкой, а затем во «дворец Бахуса» Елисеева.

Кружок сделался самым модным буржуазным клубом. Он насчитывал более 700 членов и 54875 посещений в год.

Когда предреволюционная температура 1905 года стала быстро подниматься, это отразилось и в Кружке ярче, чем где-нибудь.

С эстрады стало говориться то, о чем еще накануне молчали. Допущена была какая-то свобода действия и речей.

Все было разрешено, или, лучше сказать, ничего не запрещалось».

Охотничий клуб зародился в трактирчике-низке на Неглинном проезде в Москве, рядом с Трубной площадью, где по воскресеньям бывал собачий рынок.

В одно из таких воскресений договорились до необходимости устроить Охотничий клуб. А другой день был написан … устав, под которым подписались… влиятельные люди, и через месяц устав был утвержден министром.

Почти все московские охотники, люди со средствами, стали членами клуба, и он быстро вошел в моду.

Началось с охотничьих собеседований, устройства выставок, семейных вечеров, охотничьих обедов и ужинов по субботам с дамами и хорами певиц, цыганским и русским.

Но сразу прохарчевались. Расход превысил доход. Одной бильярдной и скромной коммерческой игры в карты почтенных старичков-охотников оказалось мало. Штрафов – ни копейки, а это главный доход клубов вообще. Для них нужны азартные игры. На помощь явился …бывший секретарь Скакового общества, страстный игрок… и в первый же месяц касса клуба начала пухнуть от денег. Но главным образом богатеть начал клуб на Тверской, в доме, где был когда-то «Пушкинский театр» Бренко.

И началась азартная игра.

В третьем этаже этого дома, над большой залой и столовой, имелась потайная комната, до которой добраться по лестничкам и запутанным коридорчикам мог только свой человек. Допускались туда только члены клуба, крупные игроки. Игра начиналась после полуночи, и штраф к пяти часам утра доходил до тридцати восьми рублей. Так поздно начинали играть для того, чтобы быть ближе к штрафу, и для того, чтобы было меньше разговоров и наплыва любопытствующих и мелких игроков. А крупным игрокам, ведущим тысячную игру, штраф нипочем.

В одной из таких комнат стояло четыре круглых стола, где за каждый садилось по двенадцати человек. Тут были столы «рублевые» и «золотые», а рядом, в такой же комнате стоял длинный, покрытый зеленым сукном стол для баккара и два круглых «сторублевых» стола для «железки», где меньше ста рублей ставка не принималась. Здесь игра начиналась не раньше двух часов ночи, и бывали случаи, что игроки засиживались в этой комнате вплоть до открытия клуба на другой день, в семь часов вечера, и, отдохнув тут же на мягких диванах, снова продолжали игру.

Полного расцвета клуб достиг в доме графа Шереметева на Воздвиженке, где помещалась городская управа.

С переездом управы в новое здание на Воскресенскую площадь дом занял Русский охотничий клуб, роскошно отделав загаженные канцеляриями барские палаты.

Пошли маскарады с призами, обеды, выставки и субботние ужины, на которые съезжались буржуазные прожигатели жизни обоего пола, была устроена сцена. На ней играли любители, составившие потом труппу Московского Художественного театра.

Давали спектакли, из которых публике, чисто клубной, предпочитавшей маскарады и веселые ужины, больше всего нравился «Потонувший колокол».

Труппа была сыгравшаяся, прекрасная. Репертуар поддерживался избранный, Обо всем этом писалось много, – равно как писалось о маскарадах в газетах и даже публиковались в объявлениях названия ценных призов за лучшие костюмы.

С Русским охотничьим клубом в его новом помещении не мог спорить ни один другой клуб».

Вопросы по теме 5

1. Какие социальные процессы вызвали появление коммун?

2. Назовите основные черты «новых людей» 60-70-х годов XIX века.

Литература

1. Бурышкин П.А. Москва купеческая. – М.: Прогресс, 1991.

2. Герцен А.И. Былое и думы. – Любое издание.

3. Гиляровский В.А. Москва и москвичи. – Любое издание.

4. Каменский З.А. Тимофей Николаевич Грановский. – М.: Наука, 1968.

5. Чуковский К.И. История Слепцовской коммуны// Люди и книги. – М.: Госиздат, 1958. – С.272-305.

6. Серебряный век
как социально-культурный феномен

6.1. Образ Серебряного века

Образ Серебряного века чрезвычайно многослоен и противоречив. На грандиозном историческом полотне  первая мировая и русско-японская войны, три революции, гражданская война  хаотично переплелись многочисленные художественные течения, творческие школы, индивидуальные, принципиально нетрадиционные стили.

Контрастных, порой взаимоисключающих явлений и модных художественных направлений в те годы было куда больше, нежели за все предшествующие столетия развития отечественной культуры.

Культура грани веков соединяет традиционное и новаторское, переплавляет в особый сплав элементы прошлого и будущего. Так было на рубеже XVII и XVIII веков, когда Петровская эпоха соединила средневековое мироощущение и светскую новизну, грань XVIII-XIX столетий  это рождение Пушкина  знак наступающего обновления.

В начале XX века традиции века XIX не исчезли. В культуре того времени произошло уникальное наложение реалистических традиций уходящего «золотого века» и новых художественных направлений.

Новаторство, стремление создать «искусство будущего», вера в наступление новой эры в истории народов, эры, меняющей прежде всего отношения людей друг с другом и с окружающей действительностью  вот что отличало культурную общность Серебряный век, вот что толкало на поиски новых форм художественных объединений, в которых можно было проявлять свои художественные возможности, экспериментировать. Экспериментаторство в разных видах искусства было удивительно синхронным. Главная причина этой синхронности кроется в явном взаимном притяжении художников, поэтов, артистов, музыкантов.

Притяжение это можно объяснить социально-психологическими, религиозными, философскими особенностями культурной элиты того времени. Яркая индивидуальность, непохожесть, «сверхпроблемы», которые они пытались решить в своем творчестве, требовали особой атмосферы, общения в неформальной обстановке, что в конечном итоге привело к созданию в начале XX столетия множества необычных социально-культурных объединений.

А.Н. Толстой. «Хождение по мукам»

«Петербург жил бурливо-холодной, пресыщенной, полуночной жизнью. Фосфорические летние ночи, сумасшедшие и сладострастные, и бессонные ночи зимой, зеленые столы и шорох золота, музыка, крутящиеся пары за окнами, бешеные тройки, цыгане, дуэли на рассвете, в свисте ледяного ветра и пронзительном завывании флейт – парад войскам перед наводящим ужас взглядом византийских глаз императора. – Так жил город.