Файл: 1. Границы и периодизация древнерусской литературы. Характеристика основных этапов.docx
ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 07.11.2023
Просмотров: 223
Скачиваний: 3
ВНИМАНИЕ! Если данный файл нарушает Ваши авторские права, то обязательно сообщите нам.
Наиболее удачной считается точка зрения Прокофьева, говорившего о том, что «Слово»-лиро-эпическая песнь. Такое решение учитывает одновременно и родовую сложность произведения, его связь с народнопоэтической традицией, своеобразие ритмической организации. В то же время оно даёт возможность сопоставления «Слова» с западноевропейскими произведениями средневекового эпоса, например, «Песнь о Роланде».
В тексте есть черты «песни», «слова», повести».
– воинск. повесть. Но события в слове не описаны подробно, а в ист. повести – подробное, детальное описание событий. У автора «Слова» не было такой задачи.
– торжественное красноречие, особенно в «зол. Слове». Структура: зачин, центральная часть, заключение с похвалой. Но памятники светского красноречия были невозможны. Темы красноречия религиозные.
– очень много элементов УНТ: «слава», «хульные песни», плачи, песнь – в символике. Князья – солнца, месяцы, соколы, Ярославна – кукушка. Олицетворение природы. Средства: рефрены и пар-мы, ритм, звукопись.
– синтез песенного жанра дружин. поэзии с книжной традицией. Оригинальность произведения, проникнутое глубоким лиризмом, публицист. пафосом, эпич. широтой.
И. П. Еремин пишет, что автор «Слова» «действительно заполняет собою все произведение от начала до конца. Голос его отчетливо слышен везде: в каждом эпизоде, едва ли не в каждой фразе. Именно он, „автор“, вносит в „Слово“ и ту лирическую стихию, и тот горячий общественно-политический пафос, которые так характерны для этого произведения».
И. П. Еремин справедливо отмечает в «Слове о полку Игореве» многие приемы ораторского искусства. Это еще не служит доказательством принадлежности «Слова» к жанру ораторских произведений, но это ярко свидетельствует о пронизывающей «Слово» стихии устной речи. Эта стихия устной речи вообще характерна для древнерусской литературы, как бы еще не освободившейся от традиций устных художественных произведений, от традиций речевых выступлений и церковной проповеди, но вместе с тем теснейшим образом связана с той лирической стихией, о которой говорилось выше. Через ораторские обращения и ораторские восклицания передавалось авторское отношение к событиям, изображаемым в рассказе. Перед нами в «Слове», как и во многих других произведениях древней Руси, - рассказ, в котором автор чаще ощущает себя говорящим, чем пишущим, своих читателей слушателями, а не читателями, свою тему - темой поучения, а не рассказа.
Осн. положения работ Еремина о «Слове» сводятся к следующему: «Слово о полку Игореве» — речь, ораторское произведение, а не поэма; это памятник светского эпидейктического красноречия эпохи Киевской Руси; оно было создано не ранее 1187; стиль «Слова» характеризуется подчеркнутой метафоричностью и риторическими повторами.
Е., отвечая своим оппонентам, писал.: «Почему я считаю указанные мною художественные особенности „Слова о полку Игореве“ признаками его ораторской природы? Только потому, что в такой комбинации, в таком сочетании, в аналогичном идейно-художественном контексте они действительно встречаются только в памятниках старинного художественного красноречия, древнерусского в частности, и нигде больше не встречаются». Е. подчеркивает, что С. «никогда и никем не было произнесено в порядке устной импровизации, и в этом его коренное отличие от тех речей, которыми в свое время обменивались князья и их дружинники и которые, надо полагать, относительно точно воспроизводились летописцами. Речь такого литературного совершенства, как „Слово о полку Игореве“, могла быть только написана».
28. Литературные традиции и новаторство в исторических произведениях о Куликовской битве (летописные повести, Сказание о Мамаевом побоище, Задонщина). Статья Н.И. Прокофьева «Нравственно-эстетические искания в литературе эпохи Куликовской битвы».
Литература эпохи Куликовской битвы (1380-80-е гг. 15 в.). Это время творческих исканий и открытий в литературе, что вызвано подъёмом национального самосознания и возвышением Москвы. Складывается новый нравственный идеал эпохи, что нашло отражение в житиях святых Епифания Премудрого. Растёт интерес читателя к беллетристической и историко-публицистической литературе.
Особенностью памятников эпохи Куликовской битвы становится внимательное и гуманное отношение к человеку. Изображение деятелей русской истории теряет былые официальность и величие. На первом плане оказываются не только воинские заслуги, но и семейная жизнь. Прокофьев заметил: «В таком изображении Куликовская битва предстаёт не только как государственное или общенародное событие, но и как общечеловеческое явление, выраженное через лично-семейные отношения. В этом видится одно из художественных открытий эпохи». Оценки происходящего были отмечены особой эмоциональностью. Также литературные стили 14-15 вв. были во многом результатом творческого усвоения собственного домонгольского опыта. Куликовская битва нашла отражение в литературе. Почти все летописные своды этого периода изобразили Куликовскую битву в воинских повестях.
Наиболее ярко тенденции в развитии жанра выразились в 2-ух типах повестей: пространной и краткой. Краткая повесть вошла в состав «Рогожского летописца» и является произведением информативного типа, с традиционной 3-х частной структурой. Значительное место уделено 3-ей части-последствиям битвы. Но появляются и новые детали: перечень погибших в конце повести; приемы нанизывания однородных тропов («безбожный злочестивыи ордынский князь, Мамай поганый») и соединения тавтологических оборотов («мёртвых множьство бесчислено»). Пространная повесть сохранилась в составе Новгородской 4 летописи. Состав фактических сведений тот же, что и в краткой, но т.к. это повесть событийного типа, автор увеличил число композиционных элементов, характеризующих героев. Увеличивается количество молитв главного героя: перед боем-3, после боя-благодарственная молитва. Также появляется другой лирический фрагмент, ранее не использовавпшйся, - плач русских жён. Используются и разнообразные изобразительно-выразительные средства, особенно яркие по отношению к врагам: «тёмный сыроядец Мамай», отступник Олег Рязанский, «душегубливый», «кровопивец крестьянский». Описания самой Куликовской битвы во всех повестях отличаются эмоциональностью, которая создаётся восклицаниями автора и включением в текст элементов пейзажа, ранее не использовавшихся. Все эти особенности делают повествование более сюжетно мотивированным и эмоционально напряжённым. Также есть 2 рассказа о Куликовской битве: «Сказание о Мамаевом побоище» и «Задонщина». Композиция «Сказания» структурно следует традиции воинской повести, но повествование состоит из ряда отдельных эпизодов-микросюжетов, соединённых между собой сюжетно мотивированными или хронологическими вставками, что является новаторством. Также новое проявляется в стремлении автора показать личность каждого героя в отдельности и показать его роль на протяжении всей повести. Персонажи делятся на главные (Дмитрий Иванович, Владимир Андреевич и Мамай), второстепенные (Сергий Радонежский, Дмитрий Боброк, Олег Рязанский и др.) и эпизодические (митрополит Киприан, Фома Кацибей и др.). Также композиционной особенностью является множество лирических фрагментов (молитвы, плач) и природных описаний. В тексте появляется и видение. Появляется новый описательный элемент-изображение русского войска, как его увидели князья с холма. Наряду с сохранением воинских формул, используется множество эпитетов, сравнений, усиливается роль метафор, подчёркивающих переживания героев. Автор «
Задонщины» взял за образец «Слово о полку Игореве». Во вступлении так же упоминается Боян, а в конце устанавливается время события («А от Калатъские рати до Мамаева побоища 160 лет»). Дальнейший текст в целом традиционен-3-х частная структура. Но внутри каждой части повествование строится на основе отдельных эпизодов-картин, чередующихся с авторскими отступлениями. В повести есть документальные элементы, использование цифровых данных, перечневые перечисления. Есть незначительные отступления от хронологии, что нетрадиционно для воинской повести. Лирические фрагменты немногочисленны, согласно канонам воинской повести. Нет детальных описаний персонажей (кроме Дмитрия Ивановича), а враги описаны совсем схематично. Фольклорное влияние видно в использовании отрицательных сравнений («То ти было не серые волцы, но придоша погании татарове, пройти хотят воюючи всю Рускую землю»). «Задонщина»-памятник, созданный на скрещении традиций: фольклорной, воинской повести и «Слова». Но ведущей следует признать всё-таки традицию воинской повести.
38. Содержание и стиль переписки Ивана Грозного и Андрея Курбского. Критика стиля адресата во втором послании Курбского.
Стиль Курбского обнаруживает в нём искусного оратора, умеющего сочетать патетичность речи со стройностью и строгой формальной логичностью её построения. Он унаследовал в этом отношении литературные традиции своих учителей — заволжских старцев и Максима Грека.
В первом же своём послании к Грозному, написанном в 1564 г. и переданном ему через своего слугу Василия Шибанова, Курбский, обличая царя в жестокостях по отношению к боярам, обращается к нему с гневной речью, построенной большею частью в форме риторических вопросов и восклицаний: «Про что, царю, сильных во Израили побил еси и воевод, от бога данных ти, различным смертей предал еси? и победоносную святую кровь их во церквах божиих, во владыческих торжествах пролиял еси и мученическими их кровьми Праги церковные обагрил еси?» и т. д. Курбский далее перечисляет все преследования, которые он претерпел от Грозного, начиная эту часть письма такими восклицаниями: «Коего зла и гонения от тебя не претерпех! и коих бед и напастей на мя не подвигл еси!» Свои укоры царю Курбский заключает также энергичным восклицанием: «Избиенные тобою, у престола господня стояще, отомщения на тя просят, заточенные же и прогнанные от тебя без правды от земли ко богу вопием день и нощь!» Это своё писание, «слезами измоченное», Курбский обещает положить с собой в гроб, отправляясь на суд божий.
Получив вскоре в ответ на своё конструктивно очень стройное послание многословное, пересыпанное обширными цитатами послание Грозного, Курбский так отзывается о стиле Грозного: «Широковещательное и многошумящее твое писание приях и вразумех и познах, иже от неукротимого гнева с ядовитыми словесы отры-гано, еж не токмо цареви, так великому и во вселенней славимому, но и простому, убогому воину сие было недостойно; а наипаче так ото многих священных словес хватано, и те со многою яростию и лютостию, ни строками, а ни стихами, яко обычей искусным и ученым, аще о чем случится кому будет писати, в кратких словесех мног разум замыкающе; но зело паче меры преизлишно и звягливо, целыми книгами, и паремьями целыми, и посланьми!..» Курбского удивляет, что Грозный решился послать столь нескладное послание в чужую землю, где имеются люди, искусные «не токмо в граматических и риторских, но и в диалектических и философских учениих». Отрицательная оценка Курбским литературного стиля Грозного объясняется, разумеется, не только различием литературных навыков того и другого, но в первую очередь враждебным отношением Курбского к царю, которого он стремился скомпрометировать не только как государя и человека, но и как писателя. Грозный был человеком начитанным, но ему чуждо было академически выдержанное красноречие Курбского. При всей своей внешней неупорядоченности речь Грозного отличалась тем своеобразием, которое как раз обусловливалось его способностью свободно распоряжаться богатствами языковых средств, и книжных и просторечных, не стесняя себя никакими стилистическими канонами. В писаниях Грозного ярче, чем в писаниях Курбского, сказались непосредственность и непринуждённость его очень индивидуальной речи и его горячий писательский темперамент.
Грозный был воспитан на иосифлянских литературных традициях. До предела осознав себя единоличным, самодержавным властителем, он утвердился в представлении о себе как о потомке Августа-кесаря и, по учению иосифлян, как о наместнике бога на земле. Царская власть, по мысли Грозного, не подлежит критике со стороны подданных, как не подлежит критике и божеская власть. Ссылаясь на апостола Павла, он утверждает, что всякая власть учинена богом и потому противящийся власти богу противится. За свои поступки царь несёт ответственность лишь перед богом, а не перед своими «холопами». С гневом и раздражением Грозный перечисляет все утеснения и обиды, какие он терпел от бояр во время своего малолетства. В своих писаниях, и в частности в двух посланиях к Курбскому, он обнаружил типичные особенности стиля своих учителей — иосифлян. Рядом с велеречивостью и напыщенностью, склонностью к торжественной церковнославянской фразе, порой синтаксически очень усложнённой, у него прорываются просторечие, грубое, бранное слово. Второе послание Грозного к Курбскому (1577 г.) во много раз кратче первого, написано значительно проще и яснее, почти разговорным и в то же время очень выразительным и картинным языком.В 1577 г. Грозный взял Вольмар, куда бежал Курбский, и в этом же втором письме, написанном вскоре после военной удачи, Грозный иронически торжествует над князем-беглецом.