ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 02.09.2021
Просмотров: 4132
Скачиваний: 55
Важно еще раз подчеркнуть, что неблагополучная семья может порождать потомство с неспецифическим предрасположением к девиантности, которое (по обстоятельствам и по состоянию) может проявиться наркотизацией, алкоголизмом, агрессийностью, самоубийствами и пр., а может и не проявиться.
Следует также оценить семьи, которые можно назвать беспорядочными. Беспорядочная семья — это не только семья, где царят хаос и грязь, где пьянствуют, где конфликт постоянен и взрослые бесконечно выясняют отношения.
Многие вполне психически благополучные семьи, но занятые своими интересами, загруженные работой, не в состоянии обеспечить последовательность воспитания, контроль и по-
28 - И. Н. Пятницкая
433 мощь ребенку в становлении необходимых качеств. Общим для беспорядочных (и благополучных, и неблагополучных) семей является разрыв традиций. Эти семьи или не передают жизненного, нравственного, понятийного опыта потомству, или способны передать только отрицательный опыт. Но, кроме того, беспорядочные и конфликтные семьи оказываются постоянным психотравмирующим фоном для растущих детей.
Особенности детского возраста — отвлекаемость, неспособность к длительному сосредоточению на занятиях, последовательности, активному освоению интересного (а в этом возрасте так много интересного!) — требуют участия старших. Иногда положительным моментом является пребывание ребенка в яслях и садах, где воспитатели прививают начала упорядоченности в занятиях и интересах, если примеров этому ребенок не видит в собственной семье.
Нужно признать, что обрисованные выше в общих чертах семьи соотносятся лишь с частью случаев наркотизации подростков. Это те подростки, которых госпитализируют в наркологические стационары. Часть принимающих наркотики госпитализируют в частные наркологические клиники, в психиатрические больницы. При общности личностных характеристик тех и других поведение расценивается по-разному. Так называемые благополучные родители, более высокого образовательного и культурного уровня, быстрее замечают отклоняющееся поведение подростка. Неорганизованность, пустое времяпрепровождение, отсутствие интереса к учебе, следование крайностям молодежной моды, уклонение от контроля, нарушение межличностных отношений в семье — все это служит поводом для обращения за психиатрической помощью. Употребление наркотических средств здесь справедливо рассматривается в ряду прочих отклонений, а иногда и скрывается как более позорное в сравнении с душевным расстройством. Сокрытие облегчается тем, что дети из благополучных семей реже выявляются работниками милиции (их жизнь не столь открыта, они меньше времени проводят на улице).
Таким образом, некоторая (какая?) часть подростков, употребляющих наркотики, оказываются недоступными для статистического учета.
Поиск доказательств этиологической роли эмоциональных расстройств ведется настойчиво ввиду сходства нейромедиа-торной патологии при депрессиях и наркоманиях. Клинические наблюдения — способность седативных и психоделических наркотиков снимать тревогу, подавленность, дисфорию, казалось, подтверждают обоснованность такого предположения. В продолжение этих рассуждений указывается даже, что стимуляторы — средства апробированного лечения депрессии, гипомании и гиперактивности — применяются наркоманами, хотя даже начальные дозы чересчур велики для антидепрес-
434
сивного эффекта. Как доказательства приводят распространенность наркотизма в пенитенциарных учреждениях (реактивная депрессия, стеснение), употребление наркоманами не наркотических, но смертельно опасных средств (грязной воды, скипидара, масляных растворов) как выражение стремления к смерти. Стремление к самоуничтожению — тяжелейшая депрессия, мазохизм — в самом факте наркомании, «растянутом самоубийстве».
Вместе с тем отводить исключительное этиологическое значение аффективным расстройствам не следует. Выделяются и другие состояния, ведущие к злоупотреблению.
Большое значение мы придаем такой форме психопатологии, как низкий уровень психического развития, хотя, строго говоря, низкий уровень психического развития болезнью не является. Это, как учили классики психиатрии, — форма психического бытия и лишь условие вероятных расстройств поведения, неспособности противостоять внешним вредоносным факторам, порочным моделям поведения. Уровни психического развития в популяции, как и другие характеристики, распределяются по гауссовой кривой. На одном конце этой кривой мы видим людей, украшающих наше общество, составляющих его славу, на другой — тех, которые являются предметом обеспокоенности психиатров и социальной заботы.
Мы уже говорили выше о стресс-реакциях на социальные факторы. Разумеется, и эти реакции сопровождаются расстройствами настроения, не всегда, впрочем, негативными; возможны и подъем настроения, гипоманиакальное состояние в ситуации стресса. Но сущностными являются состояние напряжения, изменение схемы психических переживаний, их кататимность, иная направленность, а иногда и психическая дезорганизация. В расширенное понятие стресса вкладывают и накопление вредностей, протрагированные отрицательные воздействия, в частности семейные, школьные. Дети с грузом неблагоприятных жизненных событий отличаются колебаниями настроения, сниженной самооценкой, затруднением в контактах, недоверчивостью, готовностью к агрессии, склонностью к злоупотреблению, другим девиациям.
Так, переживания мести, ненависти, чувств одиночества, стыда и вины в попытке объяснить дурное к себе отношение можно установить у подростков, злоупотребляющих алкоголем, наркотиками, и у подростков, совершивших суицидальную попытку.
Эти состояния, обусловленные социальным влиянием, в равной степени неспецифичны, их связь с той или иной девиацией случайна. Кроме того, не всегда эти состояния, точнее — их генез, столь субъективно значимы, как это представляется исследователю, о чем мы уже говорили. Люди могут ужасаться и сострадать объективной реальности, но прости-
28*
435 тутки жизнерадостны, а беспризорники предпочитают вокзал и теплотрассу приюту; те и другие обычно довольны своей жизнью и не стремятся ее менять. Наша оценка многих патологических характерологических черт и патогенных ситуаций субъективна. Та личность, которую мы определяем, иначе воспринимает и себя, и свое окружение, ибо он «человек есть мера всех вещей». Измерение возможно лишь со стороны в сравнении. Так, педагог, наблюдающий многих детей, судит, если ему ничто не мешает, точнее, чем родители. Субъект, не имеющий возможности сравнивать (окружающая среда — часто, а скудный жизненный опыт — всегда этой возможности подростку не дают), оценивает свою ситуацию иначе, чем исследователь. Это касается и не столь глубинных явлений, как психические. Наши пациенты считают себя любителями чтения и знатоками музыки, хотя круг их чтения ограничен приключенческой литературой, а музыкой они считают произведения ВИА. И наконец, существует феномен адаптации к неблагоприятным чувствованиям (как соматические больные могут не замечать своих симптомов, например кашля) и к травмирующим раздражителям внешней среды.
Более надежны не реактивно возникающие состояния, а стабильные характеристики личности — они менее субъективны, основаны не на суждениях наблюдателя о чужих внутренних переживаниях, а на результатах стандартных психологических тестов. Литература по этому вопросу обширна. По литературным данным, суммарно личностные особенности наркоманов выглядят следующим образом. Наркоманы преморбид-но представляют собой лиц, далеких от больших социальных интересов, а также лишенных устойчивых и сформированных индивидуальных интересов, какой-либо увлеченности. Они непоследовательны и лабильны во всех своих психических проявлениях, гиперсенситивны, неспособны переносить напряжения, с низкой эмоциональной толерантностью (эмотив-ная конституция, по Кляйсту). Часто они не справляются с требованиями жизни, стремятся к немедленному удовлетворению своих желаний. Отмечаются отсутствие интереса к другим людям, иногда агрессивность, склонность к непризнанию авторитетов. В некоторых же случаях выражены застенчивость и сознание своей недостаточности, неспособность бороться с трудностями, склонность к уединению и разрешению своих проблем химическим путем. Эти личностные черты соответствуют всем известным формам психопатий, поэтому наркомана в преморбиде многие считают психопатом.
Личность наркомана преморбидно отличают черты незрелости (неустойчивость и невыраженность высоких, в частности интеллектуальных, интересов, целей, внушаемость, чувство стадности) и несовершенная адаптация или адаптация к банальной повседневности адекватная, но недостаточная для
436
сложных условий. Следствием этих качеств является наряду с отклонениями в поведении и социальной неустойчивостью подверженность наркотизму. Отмечаются и другие черты незрелости: неадекватная самооценка, несоразмерность притязаний, слабый самоконтроль, неспособность преодолевать трудности, противостоять стрессам, недостаточные прогноз и рефлексия, незрелые механизмы защиты, непрочность, несфор-мированность нравственных понятий, что проявляется в том числе «в недоразвитии совести и в завистливости».
Считается, что преморбидная личностная недостаточность создает необходимость в коррекции самоощущения и самооценки подсобными средствами, наиболее простым и быстродействующим из которых является наркотик. Часть перечисленных особенностей совпадает с тем, что диагностируется как пограничные состояния: аффективная неустойчивость, импульсивность, нестабильность отношений, преобладающие чувства одиночества, непонятости, пустоты, неспособность себя контролировать и пр. Однако частота пограничных расстройств в популяции превышает распространенность наркомании, и в отличие от распределения наркомании по полу пограничные расстройства более часты у женщин. Возможно также выделение в обширном перечне особенностей премор-бидной личности структур менее патологического, более приближенного к норме смысла (стеничные, астеничные, истеро-возбудимые и т. д.).
Подобные работы многочисленны. Некоторые авторы полагают далее, что преморбидный тип личности в развитии уже состоявшегося заболевания определяет и тип течения наркомании, и характер ремиссии, и причины, мотив рецидива (тем самым недооценивая разрушительную, нивелирующую силу интоксикации). Однако, не говоря о том, что систематики такого рода всегда условны, использование их в группе как наркоманов, так и алкоголиков не показывает преобладания какого-либо типа. Не случайно в результате многолетних исследований Г. В. Морозов (1986) пришел к выводу о невозможности выделить «алкогольную», «наркоманическую» личность, личность, обреченную на злоупотребление. Это утверждение сообразуется не только с клинической практикой, его можно представить и как решение математической задачи о числе возможных сочетаний нескольких величин. Число возможных сочетаний К(К-1) велико: только 3 личностные черты могут дать 6 типов личности.
Попытка установить тип личности, некую постоянную совокупность черт, который вовлекается в злоупотребление с большей частотой, чем другие, трудно осуществима и потому, что потребление начинается в возрасте, когда личность оказывается в неравновесном, достаточно аморфном состоянии пубертата.
437 Исследователи, исходя из распространенности юношеской наркотизации, предполагают особую уязвимость подросткового возраста по отношению к наркоманиям и ищут специфические предрасполагающие факторы именно в этом жизненном периоде. В наркологических работах обособление от взрослых, агрессивность к обществу, воспринимаемому как враждебное, солидарность с возрастной группой, поиск чувственных впечатлений, сексуального опыта, даже познавательные интеллектуальные побуждения подростков считаются достаточными объяснениями наркотизации. Разлные авторы придают некоторым особенностям большее значение, нежели другим. Л. Е. Личко (1970) выделяет реакцию имитации, А. А. Коломеец (1989) считает, что высокий риск создается незавершенным формированием мотиваций и нравственных ценностей, повышенной чувствительностью к средовым воздействиям, опасность угрожает тем подросткам, которым свойственны зависимость от ситуации, пассивное в ней поведение. Не во всех исследованиях подтверждается использование опьяняющих средств с целью избегания трудностей и преодоления проблем.
Полисистемная, а не только психическая, эмоциональная перестройка, «пограничность» функций, необходимость организации новых отношений и с миром взрослых, и со сверстниками, освоение новых ролей, в том числе социальных, определяют неустойчивость, легкость дизадаптации. Как постулировал Н. В. Тимофеев-Ресовский, в неравновесной биологической системе малая подвижка может вызвать непропорционально большое изменение, явление с низкой энергией вызывает колоссальные силы — мутация создает измененный организм. Этот «принцип усилителя», один из составляющих синергетики — принцип общенаучный, подтверждается и при оценке как нормы, так и патологии подростков. Именно в этом возрасте возникают многие нежелательные качества, расстройства, социальные отклонения, в том числе и алкоголизация. Наркомании лишь скорее, чем иная патология, обнаруживают себя, демаскируют, поэтому искать в личности подростка некую специфическую предрасположенность к наркоманиям — ошибочно. Более того, в ряде случаев пробова-ние наркотиков — проявление не отклоняющегося, а нормального поведения. В своей работе [Пятницкая И. Н., 1988] мы показали это у алкоголизирующихся подростков как пример исследовательской реакции, свойственной возрасту и главным образом — полу. Проблема заключается не в особенностях возраста, но в том, почему наркотизация не ограничивается первыми пробами, а продолжается.
Меньше ошибок мы совершим, если будем судить о ведущих мотивах, проявляющихся в действиях. Мотивы могут быть временными, ситуационными, не связанными тесно с
438
личностью, и постоянными, проистекающими из личностной структуры.
Временным мотивом является мотив прагматический, когда наркотик принимается для облегчения психического состояния. Временный мотив обнажается исследовательским поисковым поведением мальчиков; после реализации он утрачивает силу. Временным ситуационным можно считать «про-бование» в группе сверстников. Последние мотивы поглощаются обозначением «познавательный». Выделяется интеллектуальный, когнитивный смысл действий: от поисков измененного супрематического сознания до познания иного чувственного опыта. На весомость такого мотива наводят частые объяснения самих больных: причиной наркотизации было «любопытство». Но, как мы постарались показать в части II, подавляющее большинство пациентов не отличаются любознательностью и познавательными устремлениями, «любопытство» в рассматриваемых случаях обозначает нечто иное. Это скорее инстинкт, рефлекс «что такое?» на неизвестное, проявляющийся, как показал И. П. Павлов, и у других млекопитающих. С большей уверенностью познавательный мотив устанавливается в среде художников, естествоиспытателей и др.