Файл: Лекции по зарубежной литературе_Набоков В_2000 -512с.pdf

ДЖЕЙН ОСТЕН 49

деятельной доброты Эдмунда. Ей пришло на ум, что

кобыле нелегко служить двум всадницам; уж если забы-

ли о второй всаднице, должны бы подумать о бедняге

лошади».

Развитие событий продолжается. Тема лошади при-

водит к следующему эпизоду. Мы уже знакомы с ми-

стером Рашуотом, который собирается жениться на

Марии Бертрам. Знакомство с ним произошло почти

тогда же, когда и со смирной кобылой. Теперь соверша-

ется переход от темы лошади к теме, которую мы

обозначим как «Созертонская эскапада». Очарованный

прекрасной амазонкой Мэри, Эдмунд отнял у бедной

Фанни лошадь. Мэри на многострадальной кобыле и он

на своей дорожной лошади отправляются кататься на

Мэнсфилдский выгон. И далее переход: «Удавшийся

замысел подобного рода обыкновенно рождает новый

замысел, и, проехавшись к Мэнсфилдскому выгону, они

все склонны были завтра же ехать куда-нибудь еще.

Вокруг много было красивых видов, которыми

полюбоваться, и, хотя погода стояла жаркая, куда бы

они ни поехали, всюду находились тенистые дорожки.

Для молодого общества всегда найдется тенистая дорож-

ка». До Созертона, имения Рашуота, дальше, чем до

Мэнсфилдского выгона. Мотив раскрывается за моти-

вом, подобно лепесткам садовой розы.

О Созертоне мы уже слышали, когда мистер Рашуот

расхваливал «усовершенствования» в имении приятеля

и выражал намерение пригласить к себе того же земле-

устроителя. В дальнейшем разговоре собеседники ис-

подволь подводят Рашуота к решению обсудить эти

планы не с платным землеустроителем, а с Генри Кро-

фордом, и в намечаемой поездке его вызывается сопро-

вождать вся компания. В главах с восьмой по десятую

рассказывается, как проходила поездка, разворачивает-

ся «Созертонская эскапада», а она, в свою очередь,

приводит к другой эскападе — постановке спектакля.

Обе темы развиваются постепенно, возникают и фор-

мируются одна из другой — это и есть композиция.

Вернемся к зарождению созертонской темы. Впервые

в романе имеет место большой разговорный эпизод, где

Генри Крофорд, его сестра, молодой Рашуот, его невеста

Мария Бертрам, чета Грант и все остальные показаны

50 ВЛАДИМИР НАБОКОВ

через прямую речь. Тема обсуждения — переустройство

усадеб, то есть придание «живописности» внутреннему

убранству и фасадам домов и создание ландшафтных

парков, что со времен Попа и до времен Генри Крофор-

да служило излюбленным занятием людей образован-

ных и праздных. Упоминается имя мистера Хамфри

Рептона

1

 — тогда высшего авторитета по этим вопро-

сам. Сама мисс Остен, наверное, много раз видела его

альбомы на столах в гостиных тех загородных домов, где

ей случалось бывать. Джейн Остен не упустит возмож-

ности иронической характеристики. Миссис Норрис

распространяется на тему о том, как были бы переуст-

роены дом и усадьба мэнсфилдского священника, если

бы не слабое здоровье мистера Норриса: «Он, бедняжка,

почти никогда не выходил из дому, не мог порадоваться

делам рук наших, и это лишало меня охоты заняться

теми усовершенствованиями, о которых мы не раз го-

ворили с сэром Томасом. Когда б не болезнь мистера

Норриса, мы собирались продолжить ограду сада и

насадить деревья, чтобы отгородить кладбище, как сде-

лал доктор Грант. Мы и так всегда что-то делали. Всего

за год до кончины мистера Норриса мы посадили у

стены конюшни абрикос, и теперь он превратился в

такое замечательное дерево, любо смотреть, сэр, — до-

кончила она, обратясь к доктору Гранту.

— Дерево, без сомненья, прекрасно разрослось, су-

дарыня, — отвечал доктор Грант. — Почва хорошая, и

не было случая, чтоб, пройдя мимо, я не пожалел, что

плоды не стоят тех усилий, которые потребуются, чтобы

— Это вересковая пустошь, сэр, мы купили эту

землю как пустошь, и она нам стоила... то есть это

подарок сэра Томаса, но мне попался на глаза счет, и я

знаю, земля стоит семь шиллингов и была записана как

вересковая пустошь.

— Вас провели, сударыня, — отвечал доктор Грант. —

Картофель, который мы сейчас едим, с таким же успе-

хом можно принять за абрикос с вересковой пустоши,

 Хамфри Рептон — автор вышедшей в 1803 г. книги «О теории и

практике планировки парков. С включением некоторых сведений об

эллинской и готической архитектуре, почерпнутых из ряда рукописей,

принадлежащих знатным особам, для которых они и были написаны».

ДЖЕЙН ОСТЕН 51

что и плод, который снят с того дерева. Он в лучшем

случае безвкусный; хороший абрикос пригоден для еды,

а ни один абрикос из моего сада непригоден».

Так что от болтовни миссис Норрис насчет переуст-

ройства приходской усадьбы, как и от тщетных трудов

ее маломощного супруга, остается лишь кислый мелкий

абрикос.

Молодой Рашуот растерялся и не может толком двух

слов связать — эту стилистическую черту автор передает

косвенно, посредством иронического описания его по-

пыток высказаться: «Мистер Рашуот жаждал заверить ее

светлость в своем совершенном согласии и попытался

сказать что-то лестное; но, говоря о своей покорности

именно ее вкусу, с которым будто бы неизменно совпа-

дали и его всегдашние намерения, да еще сверх того

стараясь дать понять, сколь неизменно он внимателен

к удобству всех дам, и исподволь внушить, что лишь

одной-единственной он страстно желает угождать, он

совсем запутался, и Эдмунд был рад положить конец его

речи, предложив ему вина».

Аналогичный прием использует мисс Остен и, на-

пример, там, где леди Бертрам высказывается по поводу

бала. Сама речь не воспроизводится, автор ограничива-

ется одной описательной фразой. И вот оказывается,

что не только содержание этой фразы, но и ее постро-

ение, ритм, интонация передают своеобразие описывае-

мой речи.

Обсуждение переустройства имений перебивается

жеманным рассказом Мэри

 про арфу и дя-

дюшку-адмирала. Миссис Грант говорит, что Генри

Крофорд, имея некоторый опыт по части землеустрой-

ства, мог бы оказаться полезен Рашуоту; Генри Кро-

форд, из скромности

 соглашается, и с

подачи миссис Норрис рождается замысел общей поезд-

ки в Созертон. Эта шестая глава оказывается перелом-

ной в романе. Генри Крофорд любезничает с невестой

 Марией Бертрам. Эдмунд, воплощенная со-

весть в книге, «все слышал, но не произнес ни слова».

По смыслу книги есть что-то греховное в самой идее

этой поездки, в том, как молодежь без должного при-

смотра старших блуждает в парке, принадлежащем под-

слеповатому Рашуоту. Превосходно выявились в этой

52 ВЛАДИМИР НАБОКОВ

главе все действующие лица. Созертонская эскапада

подготавливает и предваряет важные главы: тринадца-

тую — двадцатую, излагающие эпизод со спектаклем,

который готовит молодежь Мэнсфилд-парка.

В разговоре о переустройстве усадьбы Рашуот выра-

жает уверенность, что Рептон несомненно срубил бы два

ряда вековых дубов по обочинам аллеи, отходящей от

западного фасада дома, чтобы открылся более широкий

вид. «Фанни, которая сидела по другую руку Эдмунда,

как раз напротив мисс Крофорд, и внимательно слуша-

ла, теперь посмотрела на него и негромко сказала:

— Рубить аллею! Как жаль! Это не приводит тебе на

мысль Купера? "Вы вырублены, старые аллеи, оплаки-

ваю грустный ваш уход..."».

Надо иметь в виду, что во времена Фанни читать и

знать поэзию было делом гораздо более обычным, есте-

ственным и распространенным, чем теперь. Наша куль-

турная, или так называемая культурная, продукция,

возможно, обильнее и разнообразнее, чем была в пер-

вые десятилетия прошлого века, но стоит подумать о

вульгарности радио и видео, о немыслимой пошлости

нынешних дамских журналов, и, право же, отдашь пред-

почтение Фанниному пристрастию к стихам, как бы

банальны и многословны они ни были.

«Диван» Уильяма Купера, одна из частей длинной

поэмы «Задача» (1785), представляет собой характерный

образчик поэзии, знакомой девицам той эпохи и того

круга, к которым принадлежали Джейн Остен и Фанни

Прайс. Купер сочетает дидактические интонации нра-

вописателя с романтическими фантазиями и красочны-

ми пейзажами, характерными для стихов более позднего

времени. «Диван» — стихотворение весьма длинное.

Оно начинается с богатого деталями обзора истории

мебели, а затем переходит к описанию радостей, кото-

рыми дарит природа. Подчеркнем, что, сопоставляя

удобства, услады и премудрости городской жизни, ис-

порченность больших городов с высоконравственным

воздействием простой и грубой природы, лесов и полей,

Купер берет сторону последней. Вот отрывок из первой

ДЖЕЙН ОСТЕН 53

части «Дивана», где Купер выражает восхищение веко-

выми тенистыми деревьями в парке друга и сожалеет о

том, что завелась манера вырубать старые аллеи, а

вместо них разбивать лужайки и насаждать модные

живые изгороди из кустов:

Невдалеке — прямая колоннада

Манит к себе, былого века след,

Забытый, но достойный лучшей доли.

Отцы наши любили защищаться

От зноя летнего, и в затененных

Аллеях и в беседках с низкой кровлей

Прохладным полумраком наслаждаясь

В разгар полудня; мы же носим тень

С собою, зонт над головой раскрыв,

Средь Индий голых без древесной тени.

Иначе говоря, мы рубим деревья в наших загородных

имениях, а потом вынуждены ходить под зонтами. А вот

строки, которые цитирует Фанни, послушав, как Рашу-

от с Крофордом обсуждают план переустройства созер-

тонской усадьбы:

Вы вырублены, старые аллеи!

Оплакиваю грустный ваш уход

И радуюсь оставшимся рядам

Последним. Как изящен свод зеленый,

В нем столько воздуха, пространства, света,

И так торжествен этот купол, словно

Высокий храм, где гимны раздаются;

Земля под ним испещрена тенями,

Подобно глади вод под ветерком,

Рябит, колышется, и свет играет,

Танцуя в лад с танцующей листвой

Перемежая и сплетая блики...

Великолепный отрывок с чудесным описанием игры

света и тени, какое нечасто встретишь в поэзии и прозе

XVIII века.

В Созертоне Фанни разочаровал вид домашней цер-

кви, не отвечавший ее романтическим представлениям:

«Фанни воображала нечто большее, нежели просторную

продолговатую комнату, обставленную так, чтоб распо-

лагать к молитве, — здесь не было ничего более вну-

шительного или впечатляющего, чем обилие красного