Файл: Лекции по зарубежной литературе_Набоков В_2000 -512с.pdf

440 ВЛАДИМИР НАБОКОВ

Бык Маллиган — разошлись; это единственное реаль-

ное событие первой сцены.

Сцена II:

 Из боковой улицы со склоненными фона-

рями появляется Блум; он беспокоится о Стивене и

следует за ним. Сцена начинается с того, что описыва-

ется реальное событие: после бега за Стивеном запыхав-

шийся Блум покупает у мясника Олхаузена свиную

ножку и ножку баранью и едва не попадает под трамвай.

Затем появляются его умершие родители — это галлю-

цинация автора — и Блума Несколько других известных

Блуму женщин, включая Молли, миссис Брин и Герти,

промелькнут в этой сцене наряду с лимонным мылом,

морскими чайками и другими случайными персонажа-

ми, среди которых попадается даже Бьюфой, автор

рассказа в «Осколках» Есть здесь и религиозные аллю-

зии. Нам напомнят, что отец Блума — венгерский еврей,

принявший протестанство, а мать — ирландка. Блум,

при рождении крещенный в протестантской церкви,

позднее перешел в католичество. Он, между прочим,

еще и масон.

Сцена III:

 Блум подходит к дому терпимости. У две-

рей на Нижней Тайрон-стрит — реалия, которой боль-

ше не существует, — его встречает Зоя, молодая девица

в сапфировой юбке. Вскоре в авторской галлюцинации

Блум предстает величайшим реформатором мира (намек

на интерес Блума к различным гражданским преобразо-

ваниям), граждане Дублина, которым он разъясняет

свои планы социального возрождения, провозглашают

его императором, но затем клеймят как дьявольского

распутника и в конце концов объявляют женщиной.

Доктор Диксон (стажер в родильном приюте) зачитыва-

ет медицинское заключение: «Профессор Блум пред-

ставляет собой законченный образец нового типа —

женственного мужчины. Его душевные качества просты

и привлекательны. По мнению многих, он очень милый-

человек, чудесная личность. В целом, он не лишен

странностей, застенчив, однако не слабоумен, в меди-

цинском смысле. Он написал юрисконсульту Общества

Содействия Обратившимся Священникам прекрасней-

шее письмо, настоящую поэму, где все полностью разъ-

ясняется. Практически он абсолютный трезвенник и,

как я могу подтвердить, спит на соломенной подстилке

ДЖЕЙМС ДЖОЙС 441

и питается лишь самой спартанской пищей, сухим го-

рохом, подобранным у зеленщика. И летом и зимой он

носит власяницу ирландской работы и каждую субботу

подвергает себя самобичеванию. Насколько мне извест-

но, он некогда содержался в исправительной колонии

Гленкри для малолетних преступников, в качестве пра-

вонарушителя первого разряда. Согласно другому сооб-

щению, он был рожден после смерти отца. Я взываю к

вашему милосердию во имя самого священного слова

из всех, какие только случалось произносить нашим

органам речи. Он вскоре ждет ребенка.

Все охвачены сочувствием. Женщины падают в об-

морок. Богатый американец собирает пожертвования в

пользу

И так далее. Сцена заканчивается тем, что в поисках

Стивена Блум — в реальности этой книги — идет за

Зоей в бордель Теперь мы понимаем, как действует

механизм главы. Та или иная деталь реальности обра-

стает жизнью; аллюзия начинает жить самостоятельно.

Таким образом, «реальный» разговор между Зоей и

Блумом у дверей борделя прерывается вставкой о Воз-

вышении и Падении Блума перед тем, как он войдет в

Сцена IV:

 Внутри Блум встречает Стивена и Линча

Следуют разнообразные видения. Из небытия автор

извлекает Леопольда Вирага, деда Блума. Белла Коэн,

тучная бандерша с заметно пробивающимися усиками,

в еще одной галлюцинации автора выводит на сцену

блумовские Грехи прошлого и чрезвычайно жестоко

обходится с бессильным Блумом, презабавно поменяв-

шись с ним полами. Появляются нимфы и водопады,

сопровождаемые столь милой Джойсу журчащей му-

зыкальной темой. Начинает возвращаться реальность.

Блум забирает у Зои картофелину — свой талисман.

Стивен пытается спустить все деньги. (Отметьте, что ни

Стивен, ни Блум не проявляют интереса к окружающим

их женщинам.) Блуму удается вернуть деньги Стивена и

сохранить их. Один фунт семь шиллингов. «Не имеет ни

малейшей важности», — говорит Стивен. Возникает еще

одна авторская галлюцинация, в которой задействованы

даже Бойлан и Мэрион. В реальности этой сцены Сти-

вен очень смешно изображает парижанина, говорящего

442 ВЛАДИМИР НАБОКОВ

по-английски, после чего авторская галлюцинация на-

чинает угнетать Стивена. Следует ужасающее появление

его матери.

«М  т ь

 (с тонкою и безумной улыбкой смерти).

 Я была

прежде красавицей Мей Гулдинг. Я умерла.

 (объятый ужасом).

 Лемур, кто ты? Что за

адская шутка?

 (трясет своим бубенцом).

 Смех

да и только. Клинк, пес-бедолага, отправил ее на тот

свет, сучку-бедолагу. Сыграла в ящик.

 (Слезы растаяв-

шего масла капают у него из глаз на булочку.)

 Наша

великая и нежная мать. Эпи ойнопа понтон.

 (приближается, мягко дыша на него сыростью

могильного тлена).

 Всем это суждено, Стивен. Женщин

больше в мире, чем мужчин. И тебе тоже. Настанет час.

 (задыхаясь от страха, ужаса, угрызений).

Они говорят, что я убил тебя, мама. Он оскорбил твою

память. Это ведь рак, это не я. Судьба.

 (зеленая струйка желчи сбегает у нее из уголка

рта).

 Ты мне пел эту песню "Горькая тайна любви".

С т и в е н

 (со страстной жаждой).

 Скажи мне то

слово, мама, если теперь ты знаешь его. Слово, которое

знают все.

 Кто тебя спас в тот вечер, когда вы с Падди

Ли вскочили на поезд в Долки? Кто тебя пожалел, когда

тебе было тоскливо среди чужих? Сила молитвы безгра-

нична. Молитва за страждущие души, она есть в настав-

лении урсулинок, и сорокадневное отпущение грехов.

Покайся, Стивен.

 Упырь! Гиена!

М а т ь. Я за тебя молюсь на том свете. Пусть Дилли

готовит для тебя рис по вечерам, после твоей умствен-

ной работы. Многие годы я любила тебя, о мой сын,

первенец мой, кого я выносила во чреве».

Диалог продолжается в том же духе; в конце концов

Стивен тростью разбивает лампу.

Сцена V:

 Стивен и Блум покидают заведение и ока-

зываются неподалеку, на Бивер-стрит. Стивен все еше

пьян и несет околесицу, два английских солдата, Карр

и Комптон, решают, что он оскорбил их короля Эдуар-

да VII (который тоже является в авторской галлюцина-

ции). Один из солдат, Карр, бросается на Стивена и

ДЖЕЙМС ДЖОЙС 443

сбивает его с ног. Подходят патрульные. Это реальность.

В этой реальности помощнику гробовщика Келлехеру

довелось оказаться поблизости и убедить патрульных,

что Стивен просто разгулялся — молодо-зелено. В конце

этой сцены Блум склоняется над простертым Стивеном,

который бормочет: «Кто это? Черная пантера. Вам-

пир», — и цитирует «Кто вслед за Фергусом» Йейтса.

Глава заканчивается галлюцинацией Блума, в которой

появляется его умерший сын Руди в виде одиннадцати-

летнего волшебного мальчика — подменыш, похищен-

ный феями, — он смотрит в глаза Блума, не видя их,

читает книгу справа налево и целует ее страницу.

ЧАСТЬ III, ГЛАВА 1

Время:

 После полуночи.

Место:

 Все еще рядом с Ночным Городом, в окрест-

ностях Эмьенс-стрит, на северо-востоке Дублина, неда-

леко от доков и таможни; затем — «Приют извозчика»,

ночлежка у Баттского моста. Говорят, что ее владелец

Джеймс Фицхаррис по прозвищу Козья Шкура прини-

мал участие в политическом убийстве в Феникс-парке.

Фицхаррис принадлежал к так называемым Непобеди-

мым, которые в 1882 году убили Главного секретаря по

делам Ирландии лорда Фредерика Кавендиша и заме-

стителя секретаря Томаса X. Берка. Фицхаррис всего

лишь вез в кебе участников убийства, и мы даже не

уверены, что это он.

Действующие лица:

 Блум и Стивен, которые наконец

сошлись в безлюдной ночи. Среди случайно встречен-

ных ночных персонажей наиболее ярким является ры-

жебородый моряк Мэрфи, вернувшийся из плавания на

трехмачтовом «Роузвине», с которым «Илия» встретил-

ся, когда его наконец вынесло в залив.

Стиль:

 Большая часть главы — снова пародия, ими-

тация бойкого журналистского стиля, изобилующего

мужскими клише, сменившими клише дамского журна-

ла 10 главы, которую данная глава так или иначе напо-

минает.

Действие:

 На протяжении главы добродушный Блум

делает все возможное, чтобы выказать дружелюбие по

отношению к Стивену, а тот обращается с ним прене-

444 ВЛАДИМИР НАБОКОВ

брежительно-безразлично. В этой и в следующей главах

Джойс тщательно обрисовывает разнообразные отличия

в характере, воспитании, вкусах и проч.

 и Стиве-

на. Их отличие значительно перевешивает то главное,

что их роднит, — оба отвергли религию отцов

1

. Однако

метафизические афоризмы Стивена перекликаются с

псевдонаучными сентенциями Блума. Оба обладают

острым глазом и слухом, оба любят музыку и оба вни-

мательны к таким деталям, как жест, цвет, звук. Любо-

пытно, что в событиях этого дня ключ от двери играет

одинаковую роль в жизни обоих мужчин, и если у Блума

есть Бойлан, у Стивена есть Маллиган. Обоих пресле-

дуют фантомы из прошлого, у обоих за плечами опыт

потерь и измен. Оба они, и Блум, и Стивен, страдают

от одиночества, однако Стивен одинок не потому, что

рассорился с верованиями своей семьи, восстал против

общепринятого и т. п., разумеется, и не вследствие

(случай Блума) социальных условий, но потому, что он

был создан автором как потенциальный гений, а гений,

по необходимости, одинок. Оба видят в истории —

врага; для Блума она — несправедливость, для Сти-

вена — метафизическая тюрьма. Оба — странники и

изгои, и, наконец, в обоих течет поющая кровь Джеймса

Джойса, их создателя.

Что касается их отличий, то, грубо говоря, Блум —

посредственность, а Стивен — интеллектуал. Блум пи-

тает уважение к прикладным наукам и прикладному

искусству; Стивен склонен к чистому искусству и чи-

стой науке. Блум восторгается колонкой «Хотите верь-

 В экземпляре с пометками В Н в следующей главе отмечено

исследование Блумом содержимого второго ящика, где он

конверт с надписью «Моему дорогому сыну Леопольду», и его

минания о последних словах умирающего отца «Почему

испытывал угрызения совести

9

» — спрашивает Джойс И отвечает:

«Потому что, будучи незрел и нетерпелив, он относился без уважения

к некоторым обычаям и верованиям» На полях В. Н. пишет. «Ср.

Стивеном

Как-то?

Запрет употреблять мясо и молоко за одной трапезой, еженедель-

ные прения путано отвлеченных, неистово приземленных, расчетли-

вых соэкс-единоверцев экс-соотечественников; обрезание

мужского пола, сверхъестественный характер иудейского Писания;

непроизносимость тетраграмматона, священность Субботы

Какими казались ему сейчас эти обычаи и верования?

Не более разумными, нежели казались тогда, не менее разумны-

ми, нежели прочие обычаи и верования казались сейчас» —

 Фр. Б.