Файл: Лекции по зарубежной литературе_Набоков В_2000 -512с.pdf

ДЖЕЙМС ДЖОЙС 445

те — хотите нет»; Стивен — автор глубоких философских

афоризмов. Блум — человек текущей воды; Стивен —

опалового камня. Существует и эмоциональный кон-

траст. Блум — добродушный, робкий, гуманный мате-

риалист; Стивен — аскетичный, жесткий, блестящий,

язвительный эгоист, отвергший своего Бога вместе с

человечеством. Образ Стивена строится на контрастах.

Физически он неприятен, но интеллектуально — при-

влекателен. Джойс отмечает его трусость, нечисто-

плотность, скверные зубы, неопрятные, отталкивающие

манеры (история с его грязным платком, а позднее, на

берегу, с отсутствием такового), его похотливость и

бедность со всеми ее унизительными последствиями.

Однако всему этому противостоят его возвышенный ум,

завораживающее творческое воображение, необычайно

богатая и утонченная система ценностей, свобода духа,

непреклонная гордая честность и правдивость, которая

требует нравственного мужества, его независимость,

доходящая до упрямства. Если в Блуме много от обыва-

теля, то в Стивене есть что-то от безжалостного фана-

тика. На вопросы Блума, полные заботы и отеческой

нежности, Стивен отвечает жесткими афоризмами.

Блум говорит изысканным журналистским языком этой

главы: «Я вовсе не собираюсь брать на себя смелость

указывать вам, но все-таки почему вы оставили отчий

— Искать несчастий, — был ответ Стивена». (Кста-

ти, отметьте характерное для изысканного журналист-

ского языка разнообразие синонимов для выражения

«он сказал»: объявил, отозвался, выпалил, парировал,

поддержал, решился заметить и т. д.)

Затем в бессвязной беседе неуверенный в своей об-

разованности Блум, который старается быть как можно

приятнее Стивену, высказывает соображение, что роди-

на — это место, где ты можешь хорошо жить, если

трудишься, — простой практичный подход. «Меня про-

шу вычеркнуть», — отвечает Стивен. «Труд в самом

широком смысле», — спешит объяснить Блум». «Лите-

ратурный труд... У вас ровно столько же прав добывать

хлеб насущный своим пером, занимаясь философией,

как у любого крестьянина. <...> Вы оба принадлежите

Ирландии, голова и руки. То и другое одинаково важно».

446 ВЛАДИМИР НАБОКОВ

«Вы подразумеваете, — возразил Стивен с подобием не-

большого смешка, — что я приобретаю важность, оттого

что принадлежу... Ирландии. <...>  я подразумеваю... что

Ирландия приобретает важность, оттого что принадлежит

мне». Блум обескуражен и думает, что его неправильно

поняли. А Стивен довольно грубо добавляет: «Мы не

можем сменить родину. Давайте-ка сменим тему».

Но главной темой здесь является Молли, с которой

мы вскоре встретимся в последней главе книги. Жестом

старого морского волка, достающего цветную открытку

с перуанцами или демонстрирующего наколку на гру-

ди, Блум показывает Стивену ее фотографию: «Осто-

рожно, чтобы не выпали "Прелести...", напомнившие

ему, кстати, о просроченной книге из библиотеки на

Кейпл-стрит, он извлек бумажник и, бегло просмотрев

содержавшееся в нем содержимое, наконец.

— Между прочим, как вы считаете, — сказал он,

выбрав после колебания одну поблекшую фотографию

и положив ее на стол, — вот это испанский тип?

Стивен, поскольку обращались к нему, взглянул на

фотографию, где была снята дама солидных размеров,

в зрелом расцвете женственности, довольно открыто

демонстрировавшая свои пышные телеса в вечернем

платье с вырезом, нарочито низким, дабы щедро и

откровенно, а не каким-нибудь туманным намеком,

явить на обозрение прелести корсажа, с нарочитой

серьезностью, полураскрыв полные губки, так что слег-

ка виднелся жемчуг зубов, она стояла у рояля, на

котором лежали ноты "В старом Мадриде", прекрасной

по-своему баллады, необычайно модной в те дни. Глаза

ее (дамы), темные и большие, смотрели на Стивена,

словно готовые улыбнуться чему-то достойному восхи-

щения; создателем же волнующего шедевра был Лафай-

етт с Уэстморленд-стрит, лучший мастер художественной

фотографии в целом Дублине.

— Миссис Блум, моя супруга примадонна мадам

Мэрион Твиди, — проинформировал Блум. — Снято

несколько лет назад. Примерно в девяносто шестом

году. Очень похоже схвачено, какая она была тогда».

Блум выясняет, что последний раз Стивен обедал в

среду. Однажды ночью Блум привел домой собаку не-

известной породы с перебитой лапой, и сейчас он

ДЖЕЙМС ДЖОЙС 447

решает привести на

 Стивена. Хотя Стивен

несколько холоден и вовсе не расположен к разговорам,

Блум приглашает его к себе на чашку какао. «Жена

моя, — поведал он, переходя сразу in

 res

1

, —

будет ужасно рада познакомиться с вами, она просто

обожает всякую музыку». Они вместе отправляются к

дому Блума — и это приводит нас к следующей главе.

ЧАСТЬ III, ГЛАВА 2

«Намеренная скука предыдущей главы теперь сменя-

ется совершенно безликой интонацией вопросов, зада-

ваемых на научный манер, и столь же сухих ответов»

(Кейн). Вопросы строятся по образцу катехизиса, и

формулировка их скорее псевдонаучная, нежели науч-

ная. Нам предоставлена масса информации, подытожи-

вающей уже известное, и, возможно, разумнее было бы

обсуждать эту главу с точки зрения фактов, которыми

она изобилует. Это очень простая глава.

Некоторые факты уточняют или дублируют сведения,

уже изложенные в книге, но есть и новые. К примеру,

эти два вопроса о Блуме и Стивене и ответы на них:

«Какие темы обсуждались дуумвиратом во время

странствия?

Музыка, литература, Ирландия, Дублин, Париж,

дружба, женщины, проституция, диета, влияние газово-

го освещения или же света ламп накаливания и дуговых

на рост близлежащих парагелиотропических деревьев,

общедоступные муниципальные мусорные урны для

срочных надобностей, римско-католическая церковь,

безбрачие духовенства, ирландская нация, учебные за-

ведения иезуитов, различные профессии, изучение ме-

дицины, минувший день, коварное влияние

обморок Стивена.

Обнаружил ли Блум общие сближающие факторы в

их обоюдных сходных и несходных реакциях на окру-

жающее?

Оба не были глухи к художественным впечатлениям,

предпочитая музыкальные пластическим или живопи-

сным. <...> Оба, получив раннюю домашнюю закалку и

 К сути дела

 (лат )

448 ВЛАДИМИР НАБОКОВ

унаследовав дерзкую склонность к инакомыслию и про-

тивостоянию, отвергали многие общепринятые рели-

гиозные, национальные, социальные и нравственные

доктрины. Оба признавали попеременно стимулирую-

щее и отупляющее влияние магнетического притяжения

Внезапный (для читателя) интерес Блума к граждан-

ским обязанностям, проявленный во время беседы со

Стивеном в «Приюте извозчика», подтверждается во-

просом и ответом относительно дискуссий, которые

Блум вел с различными людьми по разным поводам,

начиная с 1884 года и до

«Какие мысли возникли у Блума в связи с бессистем-

ной цепочкой дат, 1884, 1885, 1886, 1888, 1892, 1893,

1904, до их прибытия к месту назначения?

Ему подумалось, что прогрессивное расширение

сферы индивидуального развития и опыта регрессивно

сопровождалось сужением противоположной области

межиндивидуальных отношений».

Прибыв на Экклс-стрит, 7, Блум обнаруживает, что

оставил ключ в других брюках. Он перелезает через

ограду и проникает в полуподвальную кухню через

кладовку, после чего:

«Какую прерывную последовательность образов вос-

принял в это время Стивен?

Прислонившись к ограде, он воспринял через про-

зрачные стекла кухни образы человека, регулирующего

газовое пламя в

 свечей, человека, зажигающего свечу,

человека, снимающего поочередно оба своих башмака,

и человека, покидающего кухню, держа горящую свечу

в одну свечу.

 этот человек в другом месте?

По истечении четырех минут мерцание его свечи

стало различимо сквозь полупрозрачное полукруглое

веерообразное оконце над входной дверью. Входная

дверь замедленно повернулась на своих петлях. В от-

крывшемся пространстве прохода человек появился

вновь, без шляпы и со свечой.

Повиновался ли Стивен его знаку?

Да, он бесшумно вошел, помог затворить дверь и

ДЖЕЙМС ДЖОЙС 449

взять ее на цепочку, после чего бесшумно проследовал

за спиной человека, его обтянутыми тканью ступнями

и горящей свечой через прихожую, мимо луча света

из-под левой двери

 (Молли оставила в спальне свет. —

В. Н.)

 и с осторожностью вниз, по заворачивающей вбок

лестнице более чем из пяти ступеней, на кухню блумова

дома».

Блум готовит какао себе и Стивену, и следует не-

сколько свидетельств его любви к техническим приспо-

соблениям, загадкам, хитроумным затеям, словесным

играм, как, например, анаграмма, которую он составил

из своего имени, или акростих, посланный им Молли в

 году, или злободневная песенка для одной из сцен

рождественской феерии театра «Гэйети» «Синбад-море-

ход», которую он начал сочинять, но не закончил. Дается

возрастное соотношение собеседников: в

 году

тридцать восемь лет, Стивену — двадцать два года. Даль-

ше следуют разговоры и воспоминания. Мы узнаем их

родословные и даже довольно трогательные подробнос-

ти их крещения.

На протяжении главы оба остро сознают свои расо-

вые и религиозные различия, и Джойс несколько пере-

жимает это осознание. Стихотворные фрагменты на

древнееврейском и древнеирландском языках деклами-

руются гостем хозяину и

«Были ли познания обоих в каждом из этих языков,

мертвом и возрождаемом, теоретическими или практи-

ческими?

Теоретическими, будучи ограничены синтаксисом и

некоторыми случайными грамматическими правилами

и практически не включая словарный запас».

Следующий вопрос такой: «Какие точки сопри-

косновения имелись между этими языками и между

народами, на них говорившими?» Ответ обнаруживает

наличие естественной связи между евреями и ирланд-

цами, поскольку оба народа порабощены. После псев-

доученого россуждения о типах двух литератур Джойс

так завершает ответ: «Запрет их национального платья

в уголовных кодексах и в указах об одежде евреев;

восстановление царства Давидова в Ханаане и возмож-

ность политической автономии или передачи власти в

Ирландии». Другими словами, движение за создание