Файл: Н. Н. Федотова cоциальнофилософский анализ взаимоотношений экономики и общества Глобальный капитализм три великие трансформации Культурная революция Москва 2008 Научная монография.pdf

391
Глава 5. Вторая глобализация и идентичность
Наиболее распространенной версией глобализации является утверж- дение, что информационные технологии инструментально делают мир глобальным. Корни идентичности людей при формирующемся вирту- альном сообществе видятся одновременно в истории и географии, в религии и национальных основах, но вместе с тем высказывается пред- положение, что могут возникнуть новые пути формирования сознания, которые способны делать его фрагментарным. Поэтому «в исторический период, характеризуемый широко распространенным деструктуриро- ванием организаций, делегитимацией институтов, угасанием крупных общественных движений и эфемерностью культурных проявлений, иден- тичность становится главным, а иногда и единственным источником смыслов», при этом «люди все чаще организуют свои смыслы не вокруг того, что они делают, но на основе того, кем они являются, или своих представлений о том, кем они являются»
1
. Под идентичностью понима- ется процесс, при котором социальный актор распознает себя и кон- струирует свое сознание исключительно на основе данного культурного атрибута или сети атрибутов, чтобы обрести более широкую отнесен- ность к остальным социальным структурам. То есть в перспективе ин- формационно связанный мир будет обладать новым сознанием.
Главным противоречием процесса глобализации Кастельс считает противоречие между сетью и идентичностью (self), сетью и «Я». (Это противоречие, создающее одновременно и глобализацию, и фрагмен- тацию). Проблема может быть разрешена поиском новой идентичности, но пока среди этих попыток есть и искусственные коллективные кон- струкции типа Аум Синрике и других сект, где нехватка исторически сложившихся типов идентичности подменяется причудливыми, стран- ными и опасными конгломератами сознания.
Информационная революция сливается с экологической и составля- ет суть институциональной и культурной трансформации в мире. Куль- тура становится во многом виртуальной и многоликой. В этом, по мне- нию Кастельса, — дух информатизации, отличающий западную культу- ру от тех ее начал, которые были описаны М. Вебером в «Про тестантской этике и духе капитализма». Кастельс озабочен пафосом защиты смысла человеческой жизни и разума, способных, по его мнению, вдохнуть жизнь в новые процессы: «Я верю в рациональность, в возможность предоста- вить слово разуму, не впадая в поклонение этому божеству. Я верю в возможность осмысленного социального действия, в политику преобра- зований, не обязательно дрейфующих к смертоносным обрывам абсо- лютных утопий. Я верю в освобождающую силу идентичности, не прини-
1
Ibid.
P.
27.

392
Третья великая трансформация: новая глобализация (
1989 — настоящее время)
мая необходимости ее индивидуализации либо ее поглощения фунда- ментализмом. И я предлагаю гипотезу, гласящую, что все главные тен- денции изменений, составляющие наш новый, сбивающийся с толку мир, соотнесены между собой и мы можем извлечь смысл из их взаи- моотношений»
1
Вместе с глобализацией, однако, наступает эпоха усиливающегося беспорядка, имеющего глобальную природу. Одной из причин этого является поворот от модернистской политики, основанной на идеалах всеобщего прогресса и развития, к политике мультикультурализма как поддержки новых культурных идентичностей: этнических, националь- ных, религиозно-фундаменталистских и др.
Начавшаяся глобализация повлияла на ситуацию. Идентичность в глобализирующемся мире становится основным дискурсом как науки, так и повседневной жизни. Во-первых, потому, что идентичность в ходе глобализации меняется из-за усилившегося взаимодействия культур.
Во-вторых, потому, что не только Россия, но и многие другие обще- ства, народы и индивиды испытывают кризис идентичности. Сегодня перед национальным государством встает много проблем: каждый ре- гион и страна сталкиваются с переопределением своей коллективной идентичности в свете множества внутренних и внешних факторов. Про- блема смены и поиска идентичности характерна как для стран бывшего советского блока, так и для западных демократических стран, она, по-ви- димому, универсальна на этом этапе перехода, когда старые идентично- сти потеряли смысл для большинства людей, а новые еще не созданы.
В-третьих, видение глобализации и участие в ней зависит от того, из какого места планеты мы рассуждаем о ней. Одно дело, говорящие по-английски и путешествующие люди из десятка развитых стран, дру- гое дело — человек, не покидавший своей страны и судящий о мире по телевидению, совсем иначе — люди в беднейших странах Африки, хотя даже там уже пользуются Интернетом.
Дж. Шолте приводит три «моментальных снимка» глобализации:
1)
Институт социальных исследований в Гааге. Люди из разных стран. Го- ворят на глобальном — английском — языке. Смеются «глобальным шуткам», которые все понимают.
2) Разговор в Бухаресте с девятилетней девочкой, никогда не ездившей за пределы Румынии. Жизнь ее протека- ла в локальных рамках. Она рассуждает на не очень правильном англий- ском. Спутниковый ТВ показывает что-то в углу комнаты И она описыва- ет свою «глобальную мечту», в которой она парит над землей, пролета- ет над Эмпайр стейт Билдинг или над Эйфелевой башней.
3) Прогулка
1
Ibid.
P.
28.

393
Глава 5. Вторая глобализация и идентичность
около палаточного городка в Кампеле, столице Уганды. Эта страна за- нимает
150-е место из 175 в индексе жизненного уровня, но на обочине старой дороги написано «Компьютер. Интернет. Обучение и консульта- ция», и прилагается список последних программ Майкрософта. Далее кинотеатр с объявлением об участии С. Сталлоне в фильме, а внутри кинотеатра кто-то переводит фильм на язык Уганды
1
. Автор везде видит приметы глобализации, но вряд ли может игнорировать тот факт, что глобализация приносит в Америку ее мировое могущество, в Румынию
— ТВ и некоторые знания, а в Уганду, несмотря на вестернизацию, эко- логические проблемы и бедность. Остается еще много людей, кто не испытал международного опыта, но ощутил надтерриториальность гло- бальности в виде товаров и продуктов со всего мира, телевидения и радио, телефонов, глобального изменения климата и пр.
Гидденс показал, что идентичность в обществах поздней современ- ности не достигается одномоментно и беспроблемно, а предстает как ряд дилемм самоопределения. Он выделил четыре таких дилеммы.
— унификация и фрагментация;
— беспомощность (отсутствие возможностей) или их многообразие;
— устойчивые авторитеты или самоопределение в условиях их от- сутствия;
— индивидуальный опыт или стандартизированное, уподобляемое товарному рынку поведение
2
Этот предшествующий сегодняшней глобализации период уже по лон непредсказуемости и трудностей преодоления крайностей.
Глобализация усиливает процессы фрагментации, многообразие возможностей, самоопределение в отсутствие авторитетов и стандарти- зированное квазирыночное поведение. Именно таковы рамки глобаль- ной идентичности, тогда как на уровне локальной идентичности мы видим унификацию, меньше возможностей, веру в авторитеты и преоб- ладание индивидуального опыта. Как сочетаются эти полюса идентич- ности при глобализации, если, как уже было отмечено, нет глобального без локального? «Какова политика идентичности после идентичности?»
— задаются вопросом редакторы книги с почти одноименным названи- ем
3
. Иными словами, когда идентичность тонет в многообразии возмож-
1
Sholte J.A. Can Globality Bring a Good Society? // Rethinking Globalization(s).
From Corporate Transnationalism to Local Interventions. P. 15.
2
Giddens A. Modernity and Self-Identity.
3
After Identity. A Reader in Law and Culture / Ed. by D. Danielsen and K.
Engle. N.Y., L.,
1995.

394
Третья великая трансформация: новая глобализация (
1989 — настоящее время)
ностей ее плюралистического определения. Их ответ состоит в том, что новые возможности идентификации, поддерживаемые политически, должны ассоциироваться с прогрессивным взглядом на теорию, культу- ру, стратегию. Данное замечание очень важно, оно показывает, что из- менение границ девиантного поведения и отношений, следующих из расширения сферы возможного, не может быть бесконечным и ограни- чивается позитивной направленностью деятельности человека. Мораль как часть идентичности играет при этом решающую роль.
Таким образом, глобализация как новый процесс социальных транс- формаций и серьезные социальные изменения в мире вызвали кризис идентичности, затруднения в ответе на вопросы: «Кто я такой?», «Куда иду?». Этот кризис многими трактуется как исчезновение проблемы идентичности, нахождения себя и замены ее мультикультурализмом (в ряде случаев говорят о плюралистической идентичности).
Мы признаем наличие многообразия культур и возможностей в усло- виях глобализации и появление плюралистической идентичности на операциональном уровне. Однако считаем, что при этом значение по- исков идентичности не только не уменьшилось, но и приняло характер поисков сакрального, сокровенного на уровне религиозной жизни, а также сакрального в религиозном смысле. Источником этих смыслов выступают локальные культуры.
По мнению З. Баумана, «… проблема, мучающая людей на исходе века, состоит не столько в том, как обрести избранную идентичность и заставить окружающих признать ее, сколько в том, какую идентичность выбрать и как суметь вовремя сделать
другой выбор, если ранее избран- ная идентичность потеряет ценность… Главной и наиболее нервирую- щей проблемой является не то, как найти свое место в жестких рамках класса или страты и, найдя его, сохранить и избежать изгнания; чело- века раздражает подозрение, что пределы, в которые он с таким трудом проник, скоро разрушатся или исчезнут»
1
. Это совпадает с описанным
Вагнером способом нахождения идентичности в Третьей современности как избранного.
А значит, перед человеком в условиях глобализации
встает постоянная задача воспроизводства сакрального уровня иден-
тичности и восстановление его при всех разрушениях, которые его иден-
тичность может претерпеть. Так же, как человек находится в ситуации непрерывного образования, ему потребуется непрерывная переиденти- фикация, но без сакрального уровня идентичности он теряет все жиз- ненные смыслы, а значит, должен будет находить их вновь и вновь.
1
Бауман З. Идентичность в глобализирующемся мире// Бауман З. Инди- ви дуализированное общество. М.,
2002. С. 185–186.

395
Глава 5. Вторая глобализация и идентичность
г) Два типа сообществ, появление проблемы идентичности
и кризис идентичности
Самотождественность как исходная позиция определения идентичности в традиционных обществах, нелегкий процесс самоконструирования идентичности при обеспечении базовых параметров в Первой либераль- ной современности, конвенциональная природа идентичности во Второй организованной современности и стремление к образованию новых конвенций на фазе ее дезорганизации, вера в свободное избрание иден- тичности и возникающие при этом проблемы Третьей современности составляют довольно четкую концептуальную рамку для понимания идентичности и, вместе с тем, рамку для понимания ее кризисов.
Связь более эмпирически представленного мультикультурализма с более скрытым фактором идентичности привела к тому, что идентич- ность стала проблемой социологии и других наук. Известный социолог
З. Бауман считает, что существуют
два типа сообществ, определяющих
собой идентичность: сообщества «жизни и судьбы» и сообщества, связан-
ные только идеями или различными принципами.
В сообществах первого типа нет проблемы идентичности. Если че- ловек живет в сообществе первого типа, он не сможет ответить на вопрос о своей идентичности, ибо он перед ним не стоит и будет ему непонятен.
Не задается этим вопро сом и общество или страна. В XVIII веке общество как наивысшая интегративная тотальность соответствовало месту, живя в котором, че ловек знал остальных его представителей. И определение места, занимаемого данным человеком, не было проблематичным. Не была проблемой и идентичность обществ и стран.
Сообщества, принадлежность к которым — судьба, дают однознач- ный ответ на вопрос о том, в чем их «смысл себя». Идентичность пред- стает как данная самотождественность. Вопрос об идентичности воз- никает только в сообществах второго типа, поскольку существует мно- жество идей, которые способны объединять и разделять людей. Люди здесь определяют самотождественность в разных системах идей и смыс- лов, и ответы на вопрос об идентичности становятся отличающимся друг от друга
1
Проблема идентичности рождается тогда, когда происходит разру- шение старой социальной структуры. В этом случае необходимо задать вопрос об идентичности, т.к. более не существует очевидного ответа.
Она рождается как
проблема, как задача
2 1
Bauman Z. Identity. Cambridge, Malden.
2004, P. 11.
2
Ibid.
P.
18.

396
Третья великая трансформация: новая глобализация (
1989 — настоящее время)
С. Хантингтон отмечает: «Японцы испытывали подлинную агонию, решая вопрос, делает ли их место, история и культура Азией или их богатство, демократия и современность Западом». Иран был описан как
«нация в поисках идентичности», Южная Африка характерна «поиском идентичности», Китай — вопросом «о национальной идентичности», в то время, как Тайвань был вовлечен в «распад и пересмотр национальной идентичности». Сирия и Бразилия, со своей стороны, находятся перед лицом «кризиса идентичности», Канада — в «продолжающемся кризис идентичности», Дания — в «остром кризис идентичности», Алжир — в
«деструктивном кризисе идентичности», Турция имеет «уникальный кризис идентичности», ведущий к жарким дебатам «о национальной идентичности», и Россия — в «глубоком кризисе идентичности», заново открывающем классические дебаты девятнадцатого века между славя- нофилами и западниками относительно того, является ли Россия «нор- мальной» европейской страной или отчетливо отличной от них евра- зийской державой». Не установилась единая идентичность Германии, сомневаются в своей общей идентичности британцы. «Кризис нацио- нальной идентичности стал глобальным феноменом»
1
. Некоторые из отмеченных черт кризиса понятны, но в чем, например кризис идентич- ности Дании, одной из богатейших стран мира? Или Турции, единствен- ной мусульманской страны с успешной модернизацией, проведенной
К. Ататюрком? Или Китая, рвущегося в мировые лидеры? Дания, зани- мавшая прочное место среди европейских народов в условиях европей- ской интеграции превратилась в небольшой кусочек европейской терри- тории. Ее богатство и развитость при ослаблении датской традиционной идентичности не обеспечивают ей в той же мере признанной населением европейской идентичности. Сказки Андерсена и русалочка — носталь- гические точки былого, но исчезающего смысла себя. Турция снова ока- залась на перекрестке культур, ведущем сегодня к усилению традицио- нализма и ослаблению европейского начала, в связи с ростом исламских движений и приходом исламского по своим ценностям правительства, не отказавшегося, тем не менее, от надежды для Турции быть принятой в ЕС, на перекрестке культур, Китай стоит перед проблемой превращения цивилизационной идентичности в национальную, Россия — между им- перской и национальной идентичностью, между традиционализмом
(славянофильством, евразийством) и западничеством.
Хантингтон утверждает, таким образом, что экстремальные соци- альные ситуации могут разрушить идентичность или резко изменить
1
Huntington S. Who are we? The Challenges to America’s National Identity.
N.Y., L., Toronto, Sydney.
2004. P. 12–13.