Файл: Практикум по орфографии и пунктуации 031000. 62 филология Форма подготовки Очная.doc
ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 03.12.2023
Просмотров: 2732
Скачиваний: 3
ВНИМАНИЕ! Если данный файл нарушает Ваши авторские права, то обязательно сообщите нам.
СОДЕРЖАНИЕ
УЧЕБНО-МЕТОДИЧЕСКИЙ КОМПЛЕКС ДИСЦИПЛИНЫ
Задание 98. Перепишите, расставляя пропущенные знаки препинания.
4. Знаки препинания при обособленных уточняющих, пояснительных,
присоединительных и ограничительно-выделительных членах предложения
Задание 147. Напишите текст под диктовку, объясните пунктуацию при сочинительных союзах.
почему, уносясь мыслями на свой далекий Урал, читал ее ночью офицер, и еще почувствовал, что передо мной, какое-то необычное произведение искусства, свежее, сильное, неотразимо обаятельное. (Из газет)
8.
Заливные луга простирались до самой Волги, и, когда река выходила из берегов, паводок захватывал неоглядную равнину, оставляя лишь круглые макушки островков с зелеными вихрами краснотала.
По лугам, вдоль Волги, тянулась длинная цепь озер, связанных шустрой речонкой, бегущей из лесов заповедника. Связав все водоемы в единую цепь, она вливалась в большое озеро, которое весной соединялось с Волгой и открывало свои кладовые для изголодавшихся за зиму рыбьих стай. И там, где она впадала, в ее устье, образовался небольшой полуостров, зарастающий летом папоротником, смородиной и колючим шиповником.
Сюда-то я и повел приезжих гостей. Мы вышли до восхода солнца, когда еще в низинах плавал туман и воздух был напоен ночной сыростью. Спустились в небольшую низину и, утопая в разливе белесого тумана, выбрались на крутую насыпь железнодорожного полотна. Трое моих спутников покорно и молча шагали за мной. Мы спустились с насыпи, вышли к деревянному мостику через торфяную топь и ступили на твердую колею луговой неезженой дороги. Потянул предутренний ветерок, и стали открываться голубые оконца озер. Густая роса при каждом шаге осыпалась наземь обильным дождем, но, когда сзади зароптали, то я остановился и объяснил, что без этого не обойтись и что промокнуть в утренней росе только на пользу.
Поднималось солнце, и на ярком свету отчетливо проявилась линия берегов, пропала иллюзия дальних далей, все стало ближе и явственней. Над землей, в необоримой силе вечного огня, поднималось солнце, заливая все окрестности слепящими лучами, и дешевой подделкой под драгоценности засверкал в изумрудной оправе травы осколок бутылочного стекла. Маленький пятачок земли, забывший голубую сказку озера, сразу стал шумным полустанком.
9.
Москва, Новосибирск, Ленинград, Киев, Волгоград — лишь небольшая часть огромного Советского Союза, и все же эти пятнадцать тысяч километров за одиннадцать дней позволили журналисту, который пользовался привилегией следовать в кортеже президента де Голля, запастись таким грузом впечатлений, что необходим талант репортера, помноженный на талант историка, чтобы
только рассказать о них.
Каждая из областей, где мы побывали, несет отпечаток прошлого и явственные черты грядущего. Все пятнадцать советских республик — это «континенты на континенте», раскрывшиеся в Европе и Азии.
С трудом укладывалось в пашем сознании, что часы на Спасской башне бьют полдень, когда в Петропавловске-Камчатском восемь вечера, ичто все эти часы показывают время на советской земле.
Мы совершили поездку не только по необозримым просторам нашей страны - перед нашим взглядом развертывалась ее многовековая история: прошлое было рядом с золотыми куполами и башнями Кремля, которые могут соперничать в красоте лишь с сокровищами Эрмитажа. Настоящее вставало перед нами на каждом шагу. Неподалеку от очаровывающего взор Петродворца, воздвигнутого Петром Великим, раскинулся стадион имени Кирова, расположившийся рядом с Финским заливом, ставшим в годы войны непроходимой преградой для захватчиков, стоявших под стенами города-мученика, города-героя.
В Академическом городке, построенном близ Новосибирска, нашему взгляду открылись обоснованные наукой перспективы будущего. Киев преподнес нам другой сюрприз: цветущие акации, балконы, увитые зеленью, — словом за два часа самолет перенес нас из Ленинграда в жаркие объятия города, напоминающего южные города Франции и Италии. Здесь нам открылось первое звено дружеских отношений, издавна связывающих Францию и Россию: на стенах Софийского собора мы увидели изображение Анны, дочери Киевского князя Ярослава Мудрого, которая стала женой французского короля Генриха I, правившего во Франции в XI веке.
Но особое значение приобрело посещение генералом де Голлем Волгограда; вновь оказавшись в местах, где завершившаяся в январе 1943 года Сталинградская битва произвела коренной перелом в войне и предопределила победу союзников, президент увидел перед собой современный город, клокочущий жизнью.
По окончании визита в Кремле была подписана советско-французская декларация, торжественно признающая желание народов и правительств Франции и Советского Союза положить конец «холодной войне» и общими усилиями найти путь к примирению Вос
тока и Запада. В преддверии XXI века, который уже сейчас предвещает сказочное развитие науки и техники, мир на земле — это единственная цель, достойная человека.
(Из газет)
10.
И двух дней не проживешь здесь, как осмотрительная привычка эта намертво входит в кровь и плоть: куда бы ни шел, ищешь прикрытия над головой. Счастливой виной тому нешуточное субтропическое солнце вперемежку с короткими бесшабашными ливнями.
Неширокая приморская набережная. Чуть шевелит рубашку благодатный соленый ветерок, но все равно жмешься поближе к соснам, которые стелют на асфальтированный тротуар хоть негустую, но спасительную вязь теней. Сквозь причудливо изогнутые беспрестанными морскими ветрами стволы и ветви сосен видны близкие горы. В темных морщинах зеленых вершин ослепительно сверкают снежинки, хоть солнце стоит отвесно, и ты, человек северных широт, с изумлением замечаешь вдруг, что нет у тебя тени — ты шагаешь прямо по ней. Но вот тяжелая капля шлепается на раскаленный асфальт. Удивленно поднимаешь голову: на небе ни облачка. Но сосновые ветви все в алмазных брызгах, и скоро набережная становится крапчатой от небывалой капели: то в предчувствии близкого дождя плачут сосны, стараясь заблаговременно избавиться от излишней влаги.
Да, редкий день обходился в Колхиде без дождя. Колхида... Пышное слово, экзотическое, но насквозь, хоть выжимай, пропитанное удушливой сыростью. Кромешный ад зеленый, мрачное царство теней — такой предстала Колхида легендарным забредшим в эти края в поисках сказочного золотого руна аргонавтам.
Батумский сад — настоящий ботанический калейдоскоп, настоящий карнавал экзотики. Удивительно красив по разноцветью и планировке так называемый японский уголок. Словно в иной мир попадаешь — миниатюрный, карликовый: неторопливо сбегает по спускающимся террасам ручеек, крохотный водопад, звеня, наполняет причудливой формы прудик, горбатые мостики, бамбуковые скамеечки, каменные фонарики в форме пагод и грибков — все здесь в уменьшительно-ласкательной форме. А летящие благоухающие лепестки, белые и сиреневые, коралловые и пунцовые, словно нарочно падают в ручей, в пруд, на толченый кирпич дорожки.
(Из газет)
11.
Он так и называется, этот поселок, — Рыбачий. Из-под островер
хих черепитчатых крыш одноглазо выглядывают круглые корабельные иллюминаторы; в чердачном полумраке валяются, наливаясь янтарным жиром в косом снопе солнечных лучей, золотые гирлянды лещей. И под порог брошены тут не полосатые домотканые половички, а куски отслужившей свой век мелкоячеистой сети. Сети увидишь тут на каждом шагу: ненужные на футбольных воротах, над цыплячьими загонами-ангарчиками, чтобы схоронить от вражьих вороньих налетов; те, что пойдут еще в дело, — аккуратно развешанными на заборах или просто расстеленными на траве.
Прохладен и упруг под ногой влажный песок. Узенькая кромка залива, что тропинка, и нельзя не стать на этой траве следопытом. Выбросит на берег обессилевшего окуня — и сколько крестиков-звездочек наставят вокруг проворные пичуги. Четкие оттиски оставили на песке копытца косули: видно, спустилась напиться пресной воды. Привереды-зайцы, говорят, предпочитают солоноватую воду Балтики, благо до нее рукой подать.
Прибрежные заросли ольшаника туго набиты комариным гудом. Перевязанными в узлы шнурами распластались по горячему песку колючие побеги ежевики. Крохотные лилово-желтые цветки анютиных глазок, лакированные листья мать-и-мачехи да сочные пучки настырной осоки — ничто больше не решается выйти из-под спасительной лесной тени на борьбу с песком.
Но оборвется последний зеленый мыс — и ударит в глаза неразбавленной желтизной. Полого нарастая с запада, вздымается над заливом гигантская песочная насыпь и, вдруг обессилев, круто сползает к воде. Спрессованный ветром и временем, песок дюны вовсе не вязок, не осыпчив.
Понятна становится радость альпинистов, когда остановишься вдруг на самой верхней точке, на самом пике, и, обдуваемый всеми ветрами, оглянешься по сторонам: на востоке, близко, под ногами, — свинцово-серые воды залива; с запада лениво накатываются подковы песков, прошитые зелеными лентами леса, и высоко над ними вздымается густая синева Балтийского моря.
Страшна дюна, если потерять контроль над ней: двинувшиеся в путешествие пески засыпают лесопосадки, обрушиваются на поселки. Неспроста строили раньше рыбаки двухъярусные двери в своих хижинах.
Как приручить дюну? Много остроумных, но неисполнимых предложений было сделано, пока не призвали на помощь лес.
8.
Заливные луга простирались до самой Волги, и, когда река выходила из берегов, паводок захватывал неоглядную равнину, оставляя лишь круглые макушки островков с зелеными вихрами краснотала.
По лугам, вдоль Волги, тянулась длинная цепь озер, связанных шустрой речонкой, бегущей из лесов заповедника. Связав все водоемы в единую цепь, она вливалась в большое озеро, которое весной соединялось с Волгой и открывало свои кладовые для изголодавшихся за зиму рыбьих стай. И там, где она впадала, в ее устье, образовался небольшой полуостров, зарастающий летом папоротником, смородиной и колючим шиповником.
Сюда-то я и повел приезжих гостей. Мы вышли до восхода солнца, когда еще в низинах плавал туман и воздух был напоен ночной сыростью. Спустились в небольшую низину и, утопая в разливе белесого тумана, выбрались на крутую насыпь железнодорожного полотна. Трое моих спутников покорно и молча шагали за мной. Мы спустились с насыпи, вышли к деревянному мостику через торфяную топь и ступили на твердую колею луговой неезженой дороги. Потянул предутренний ветерок, и стали открываться голубые оконца озер. Густая роса при каждом шаге осыпалась наземь обильным дождем, но, когда сзади зароптали, то я остановился и объяснил, что без этого не обойтись и что промокнуть в утренней росе только на пользу.
Поднималось солнце, и на ярком свету отчетливо проявилась линия берегов, пропала иллюзия дальних далей, все стало ближе и явственней. Над землей, в необоримой силе вечного огня, поднималось солнце, заливая все окрестности слепящими лучами, и дешевой подделкой под драгоценности засверкал в изумрудной оправе травы осколок бутылочного стекла. Маленький пятачок земли, забывший голубую сказку озера, сразу стал шумным полустанком.
9.
Москва, Новосибирск, Ленинград, Киев, Волгоград — лишь небольшая часть огромного Советского Союза, и все же эти пятнадцать тысяч километров за одиннадцать дней позволили журналисту, который пользовался привилегией следовать в кортеже президента де Голля, запастись таким грузом впечатлений, что необходим талант репортера, помноженный на талант историка, чтобы
только рассказать о них.
Каждая из областей, где мы побывали, несет отпечаток прошлого и явственные черты грядущего. Все пятнадцать советских республик — это «континенты на континенте», раскрывшиеся в Европе и Азии.
С трудом укладывалось в пашем сознании, что часы на Спасской башне бьют полдень, когда в Петропавловске-Камчатском восемь вечера, ичто все эти часы показывают время на советской земле.
Мы совершили поездку не только по необозримым просторам нашей страны - перед нашим взглядом развертывалась ее многовековая история: прошлое было рядом с золотыми куполами и башнями Кремля, которые могут соперничать в красоте лишь с сокровищами Эрмитажа. Настоящее вставало перед нами на каждом шагу. Неподалеку от очаровывающего взор Петродворца, воздвигнутого Петром Великим, раскинулся стадион имени Кирова, расположившийся рядом с Финским заливом, ставшим в годы войны непроходимой преградой для захватчиков, стоявших под стенами города-мученика, города-героя.
В Академическом городке, построенном близ Новосибирска, нашему взгляду открылись обоснованные наукой перспективы будущего. Киев преподнес нам другой сюрприз: цветущие акации, балконы, увитые зеленью, — словом за два часа самолет перенес нас из Ленинграда в жаркие объятия города, напоминающего южные города Франции и Италии. Здесь нам открылось первое звено дружеских отношений, издавна связывающих Францию и Россию: на стенах Софийского собора мы увидели изображение Анны, дочери Киевского князя Ярослава Мудрого, которая стала женой французского короля Генриха I, правившего во Франции в XI веке.
Но особое значение приобрело посещение генералом де Голлем Волгограда; вновь оказавшись в местах, где завершившаяся в январе 1943 года Сталинградская битва произвела коренной перелом в войне и предопределила победу союзников, президент увидел перед собой современный город, клокочущий жизнью.
По окончании визита в Кремле была подписана советско-французская декларация, торжественно признающая желание народов и правительств Франции и Советского Союза положить конец «холодной войне» и общими усилиями найти путь к примирению Вос
тока и Запада. В преддверии XXI века, который уже сейчас предвещает сказочное развитие науки и техники, мир на земле — это единственная цель, достойная человека.
(Из газет)
10.
И двух дней не проживешь здесь, как осмотрительная привычка эта намертво входит в кровь и плоть: куда бы ни шел, ищешь прикрытия над головой. Счастливой виной тому нешуточное субтропическое солнце вперемежку с короткими бесшабашными ливнями.
Неширокая приморская набережная. Чуть шевелит рубашку благодатный соленый ветерок, но все равно жмешься поближе к соснам, которые стелют на асфальтированный тротуар хоть негустую, но спасительную вязь теней. Сквозь причудливо изогнутые беспрестанными морскими ветрами стволы и ветви сосен видны близкие горы. В темных морщинах зеленых вершин ослепительно сверкают снежинки, хоть солнце стоит отвесно, и ты, человек северных широт, с изумлением замечаешь вдруг, что нет у тебя тени — ты шагаешь прямо по ней. Но вот тяжелая капля шлепается на раскаленный асфальт. Удивленно поднимаешь голову: на небе ни облачка. Но сосновые ветви все в алмазных брызгах, и скоро набережная становится крапчатой от небывалой капели: то в предчувствии близкого дождя плачут сосны, стараясь заблаговременно избавиться от излишней влаги.
Да, редкий день обходился в Колхиде без дождя. Колхида... Пышное слово, экзотическое, но насквозь, хоть выжимай, пропитанное удушливой сыростью. Кромешный ад зеленый, мрачное царство теней — такой предстала Колхида легендарным забредшим в эти края в поисках сказочного золотого руна аргонавтам.
Батумский сад — настоящий ботанический калейдоскоп, настоящий карнавал экзотики. Удивительно красив по разноцветью и планировке так называемый японский уголок. Словно в иной мир попадаешь — миниатюрный, карликовый: неторопливо сбегает по спускающимся террасам ручеек, крохотный водопад, звеня, наполняет причудливой формы прудик, горбатые мостики, бамбуковые скамеечки, каменные фонарики в форме пагод и грибков — все здесь в уменьшительно-ласкательной форме. А летящие благоухающие лепестки, белые и сиреневые, коралловые и пунцовые, словно нарочно падают в ручей, в пруд, на толченый кирпич дорожки.
(Из газет)
11.
Он так и называется, этот поселок, — Рыбачий. Из-под островер
хих черепитчатых крыш одноглазо выглядывают круглые корабельные иллюминаторы; в чердачном полумраке валяются, наливаясь янтарным жиром в косом снопе солнечных лучей, золотые гирлянды лещей. И под порог брошены тут не полосатые домотканые половички, а куски отслужившей свой век мелкоячеистой сети. Сети увидишь тут на каждом шагу: ненужные на футбольных воротах, над цыплячьими загонами-ангарчиками, чтобы схоронить от вражьих вороньих налетов; те, что пойдут еще в дело, — аккуратно развешанными на заборах или просто расстеленными на траве.
Прохладен и упруг под ногой влажный песок. Узенькая кромка залива, что тропинка, и нельзя не стать на этой траве следопытом. Выбросит на берег обессилевшего окуня — и сколько крестиков-звездочек наставят вокруг проворные пичуги. Четкие оттиски оставили на песке копытца косули: видно, спустилась напиться пресной воды. Привереды-зайцы, говорят, предпочитают солоноватую воду Балтики, благо до нее рукой подать.
Прибрежные заросли ольшаника туго набиты комариным гудом. Перевязанными в узлы шнурами распластались по горячему песку колючие побеги ежевики. Крохотные лилово-желтые цветки анютиных глазок, лакированные листья мать-и-мачехи да сочные пучки настырной осоки — ничто больше не решается выйти из-под спасительной лесной тени на борьбу с песком.
Но оборвется последний зеленый мыс — и ударит в глаза неразбавленной желтизной. Полого нарастая с запада, вздымается над заливом гигантская песочная насыпь и, вдруг обессилев, круто сползает к воде. Спрессованный ветром и временем, песок дюны вовсе не вязок, не осыпчив.
Понятна становится радость альпинистов, когда остановишься вдруг на самой верхней точке, на самом пике, и, обдуваемый всеми ветрами, оглянешься по сторонам: на востоке, близко, под ногами, — свинцово-серые воды залива; с запада лениво накатываются подковы песков, прошитые зелеными лентами леса, и высоко над ними вздымается густая синева Балтийского моря.
Страшна дюна, если потерять контроль над ней: двинувшиеся в путешествие пески засыпают лесопосадки, обрушиваются на поселки. Неспроста строили раньше рыбаки двухъярусные двери в своих хижинах.
Как приручить дюну? Много остроумных, но неисполнимых предложений было сделано, пока не призвали на помощь лес.