Файл: Никита Николаевич МоисеевЧеловек и ноосфера.pdf

Итак, мы видим, что цели развития ставились в достаточ- но общей форме, гораздо менее четкой, чем это принято в теории управления. Тем не менее, цели были поставлены и должны были быть названы средства их достижения. И они были названы.
Прежде всего это знаменитая программа ГОЭЛРО – план электрификации страны. Таким образом, в качестве объекта государственного централизованного управления было вы- брано строительство сети электростанций. Энергетика в хо- де гражданской войны была полностью разрушена. И каза- лось естественным, что основной государственной програм- мой стала программа восстановления энергетики. Для раз- работки ее были привлечены лучшие силы страны – видней- шие ученые и инженеры. Формальным руководителем груп- пы разработчиков программы был тогдашний председатель
Госплана академик Г. М. Кржижановский. Но за ходом ра- бот непосредственно следил глава Советского правительства
В. И. Ленин.
Заказчиком и разработчиком программы, по существу,
было само государство в лице Государственной плановой ко- миссии, в состав которой и была включена большая группа ученых. Никаких промежуточных бюрократических звеньев между теми, кто заказывал программу, и теми, кто ее фор- мировал, не было.
Важно обратить внимание на одну особенность приня- того варианта программы. Задача состояла в том, чтобы

не просто восстановить разрушенные электростанции, а со- здать нечто качественно новое. До революции энергетика
России – это прежде всего совокупность карликовых, пре- имущественно тепловых электростанций, принадлежащих отдельным предприятиям или городам. Один из основных вариантов развития энергетики состоял в восстановлении этой сети разрушенных и частично демонтированных мик- роэлектростанций. Этот вариант был самым дешевым. Его реализация могла быть проведена в самые сжатые сроки.
Он имел большое число сторонников. Однако руководите- лей программы он не устраивал. Почему?
Я напомню, что в начале двадцатых годов люди, занимав- шиеся перспективами развития народного хозяйства Совет- ского Союза, думали не просто о восстановлении разрушен- ного в эпоху гражданской войны, но и о подготовке к ново- му шагу вперед: советское народное хозяйство должно было оказаться способным к переходу на рельсы индустриализа- ции, к превращению сельскохозяйственной страны в инду- стриальную. Для решения этой задачи восстановление мно- жества разрозненных карликовых электростанций практиче- ски ничего не давало. Нужен был качественно другой под- ход.
Окончательный вариант программы ГОЭЛРО предусмат- ривал создание единой энергетической системы европей- ской части Советского Союза, опирающейся на систему свя- занных между собой крупных районных электростанций.

Это была совершенно новая техническая идея. Заметим, что в США и западных развитых странах такие системы, а сле- довательно, и опыт их создания отсутствовали. Именно в те годы были заложены и созданы крупнейшая по тем време- нам Днепровская гидроэлектростанция (Днепрогэс) и мно- гие другие, составившие основу советской энергетики.
Наряду с программой ГОЭЛРО существовали, конечно, и другие программы, которые не были столь масштабны. Это план восстановления Донецкого угольного бассейна, план ликвидации «ножниц» – обеспечения населения дешевыми хлопчатобумажными изделиями и т. д.
Для реализации подобных программ нужен определен- ный ресурс – деньги, материалы, рабочая сила разной ква- лификации и т. д. Все эти ресурсы находятся в «одной кор- зине», как теперь говорят, или должны быть взяты из одного котла, как говорили в старину. Вот это и была вторая важней- шая функция Госплана – распределять существующие ре- сурсы между программами (напомню, что первой его функ- цией было составление самих программ).
Чтобы программа была реализована, необходимы опреде- ленные механизмы управления и обратных связей. Прежде всего это система правовых уложений. Поскольку програм- мы выполнялись государственными организациями, то дей- ствовала довольно жесткая система госзаказа.
Но не надо думать, что госзаказ всякий раз был экви- валентен госприказу. В этой сфере, насколько я себе пред-

ставляю, взаимоотношения Госплана и других высших пра- вительственных органов были весьма разнообразными. Так,
например, строительные организации функционировали в условиях жесткой регламентации. В то же время предпри- ятия легкой промышленности, заключая договор с Госпла- ном, имели большую свободу выбора и руководствовались прежде всего выгодностью тех условий договора, который согласовывался с заказчиком.
Но, кроме госзаказа, у правительства были еще и иные,
весьма широкие возможности воздействовать на исполните- ля. Это и структура налогов, и разнообразные предпочтения,
и многое другое, включая «моральное» стимулирование и различные виды поощрений и наказаний.
Коль скоро программа сформулирована, вступают в дей- ствие правила, развитые в теории управления, и главное из них – необходимость реализации принципа обратной связи.
Почти очевидно, что в подобной ситуации наиболее разум- ной формой реализации этого принципа будет схема сколь- зящего плана. Именно она и была использована Госпланом и сводилась к регулярному пересмотру программы, ее уточне- нию и дополнению: программа выступала не как закон, ко- торый должен быть неукоснительно выполнен, а как сред- ство, как ориентир для практической деятельности плано- вых и управляющих органов.
Таким образом, планирование на том этапе развития Со- ветского Союза было отнюдь не всеобъемлющима оно охва-

тывало лишь определенную сферу хозяйственной деятель- ности страны, соизмеримой с теми возможностями ресур- сов, которыми обладало государство, и тем объемом про- изводственной деятельности, который был доступен эффек- тивному управлению. В этом ограничении сферы управляю- щей деятельности была не слабость государства, а его сила,
его мудрость. И экономика Советского Союза в первые годы после окончания гражданской войны была согласно нашей терминологии неуправляемой, а направляемой.
Как мы знаем из последующей истории нашей страны, по- пытки более жесткого, всеохватывающего централизованно- го управления экономическими процессами ни к чему хоро- шему не привели. Родились ведомственные монополии, ко- торым были чужды внутренние стимулы к самосовершен- ствованию, и родилась страшно неэффективная бюрократи- ческая система.
Управляемой экономикой экономические процессы, про- текающие в масштабах государства, быть не могут. Управ- ляемая экономика – это лингвистический и управленческий нонсенс, противоречащий строгим выводам науки. А вот на- правляемой она необходимо должна быть. Эту возможность продемонстрировала история Советского Союза.
Так как же в ретроспективе представляется этот на- правляемый народнохозяйственный организм нашей стра- ны, возникший в первые шесть лет после принятия новой экономической политики?

Определенная часть ресурсов страны шла на выполнение таких программ развития, которые определяли перспекти- ву ее экономического и социального развития. А остальная деятельность государственных предприятий, составляющих основу промышленного потенциала страны, происходила в рамках синдикатов и трестов – крупных самостоятельных объединений, способных не только к самофинансированию,
но и к ведению самостоятельной технической и экономиче- ской политики. В их деятельности важную роль играла кон- куренция, в результате которой возникал принцип приори- тета потребителя над производителем: результаты производ- ственной деятельности нужны не сами по себе, а для удовле- творения потребностей потребителя.
Существование конкуренции приводило к известной стратификации предприятий. Одни были высокорентабель- ные, доход которых позволял обеспечивать высокий уровень материального благополучия членов трудовых коллективов и высокую зарплату их руководителей. Были и низкорента- бельные, а были и просто убыточные. Последние тривиаль- ным образом прогорали, а кто виноват – решали суд и ар- битраж. Последствия могли быть любыми. Руководство, как правило, снималось, и его судьбу решал суд. Могло быть на- значено или избрано, в зависимости от обстоятельств, новое руководство. Предприятие могли и просто закрыть, могли продать с молотка, а могли и сдать в аренду кооперативу и даже частному лицу.

Промышленность в те годы характеризовалась много- укладностью, как сейчас в Китае. Основной промышленный потенциал – это государственные предприятия, объединен- ные в крупные самостоятельные синдикаты и тресты, да- лее, было довольно много предприятий кооперативного ти- па, были и небольшие частные предприятия, существовали,
и не без успеха, предприятия, принадлежащие иностранно- му капиталу, – это концессии, одна из которых принадлежа- ла американскому миллиардеру Арманду Хаммеру. По его утверждениям, эта концессия была рентабельна и принесла ее хозяину немалые барыши.
Сельское хозяйство в те годы было мелкотоварным кре- стьянским хозяйством. Однако и в нем происходил, прав- да весьма медленно, процесс концентрации, возникали раз- ного рода кооперативы по совместной обработке земли, по использованию сельскохозяйственной техники, по организа- ции сбыта готовой продукции и т. д. Возникали и отдельные фермерские хозяйства – преимущественно кулацкие хозяй- ства, использующие наемный труд, и коллективные хозяй- ства типа колхозов или коммун. Однако на первых порах они особой роли не играли.
Распределение конечного продукта носило чисто рыноч- ный характер, и цены устанавливались не в форме декрета сверху, а в процессе реализации рыночных отношений. Ко- нечно, государство имело определенные возможности ока- зывать, и оказывало, влияние на характер формирования

цен на рынке.
Рыночная или плановая экономика? Такой вопрос до- вольно часто обсуждается экономистами. Мне кажется, что он не правомочен. Плановость, направляемость при нынеш- ней сложности производства необходимы и капиталистиче- ским, и социалистическим странам. И тенденции к плано- мерности проявляются всюду, как только концентрация ка- питала и уровень сложности изделий достигают определен- ного рубежа.
Но и без рынка тоже обойтись нельзя. Любая попытка от- каза от рынка, за исключением критических, военных ситу- аций, требовавших нормированного распределения, приво- дила в экономике к явлениям кризисного характера.
Вряд ли стоит приводить примеры. Рынок – давнишнее изобретение человека. Й он при отсутствии монополий об- ладает удивительным свойством: он реализует закон стоимо- сти. Грубо говоря, рыночный механизм реализует своеобраз- ную отрицательную обратную связь: цена, которая устанав- ливается благодаря рынку на то или иное изделие, стремит- ся к затратам общественно необходимого труда на ее изго- товление, то есть к стоимости. Если стоимость выше цены,
то цена начинает расти, если ниже, то цена начинает умень- шаться. На формирование цен оказывают влияние и другие факторы. Но тем не менее именно рынок создает подобную тенденцию.
Эта тенденция имеет глубокое социальное значение. В са-

мом деле, ведь высшей ценностью человека, обеспечиваю- щей его жизнь, его гомеостазис, является труд, и поэтому тенденция выравнивания цены и стоимости – это проявле- ние принципа социальной справедливости. Конечно, это еще не социальная справедливость, но одна из ее составляющих.
Итак, ответ на некорректно поставленный вопрос: плано- вая или рыночная экономика? – должен быть следующим.
Необходимо сочетание планомерности с рыночным меха- низмом. Только такое сочетание и может обеспечить реше- ние труднейших задач, стоящих сегодня перед обществом как в плане экономическом, так и социальном, и прежде все- го обеспечение условий «экологического императива». Но после такого утверждения немедленно возникает и следую- щий вопрос: а возможно ли сочетание рынка и планомерно- сти?
Ответ на этот вопрос положительный. Его продемонстри- ровала советская экономика двадцатых годов!
Я описал эту модель схематично. Но, наверное, такая мо- дель не единственная. Она была ориентирована на те кон- кретные условия, которые имели место в нашей стране. В
других странах, вероятно, многие детали этой схемы должны были быть другими, и думаю, что идеи, которые определили развитие советской экономики двадцатых годов, с наиболь- шей полнотой реализуются сейчас в Китае. Хотя, конечно,
многие детали китайской схемы многоукладочного рыноч- ного социализма совсем иные. Да иначе и быть не могло!