ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 11.12.2023
Просмотров: 546
Скачиваний: 2
ВНИМАНИЕ! Если данный файл нарушает Ваши авторские права, то обязательно сообщите нам.
выраженный характер противостояния индуизма и ислама, а в осетино-ингушском и армяно-азербайджанском конфликтах проявляется скрытое противоборство христианства и ислама), это позволяет говорить о глубокой взаимосвязи этнического и конфессионального противостояния;
в-третьих, конфессиональные противоречия сами по себе никогда или почти никогда не были причиной локальных конфликтов
(даже за религиозными войнами, в том числе крестовыми походами, стояли иные, более конкретные и земные причины, нежели религиозная нетерпимость, поэтому ее роль не следует преувеличивать). Но, даже будучи изначально вторичным, конфессиональный фактор может в ходе развития конфликта превращаться в один из главных (например, во время конфессионального конфликта в Ливане между христианами, мусульманами и друзами (секта мусульман – шиитов) религиозная рознь оказалась важнее принадлежности к единому ливанскому этносу).
Таким образом, воздействие религии и межконфессиональных отношений на вероятность возникновения социальных конфликтов, прежде всего, зависит от принадлежности конфликтующих сторон к одной или разным конфессиям. При этом принадлежность к одной конфессии не только не предотвращает конфликты и не способствует снижению их ожесточенности, но в ряде случаев даже нагнетает их.
2. Структура, содержание и причины религиозных конфликтов
Комплексный анализ конфликтных ситуаций, возникших на религиозной почве, показывает, что их объектом являются, как правило, религиозные нормы. Религиозные нормы – нравственный регулятор земного бытия людей. Люди имеют разные идеалы, долгосрочные прогнозы, желанные цели, которые формируют различные психологические доминанты (религии), а те, в свою очередь, порождают межконфессиональные противоречия.
Субъектами религиозных конфликтов могут выступать
нации (этносы) – приверженцы различных религий, религиозные
организации и группы, личности, а также религиозные и
государственные институты (государство и его органы власти,
церкви, партии, движения, организации и др.).
180
в-третьих, конфессиональные противоречия сами по себе никогда или почти никогда не были причиной локальных конфликтов
(даже за религиозными войнами, в том числе крестовыми походами, стояли иные, более конкретные и земные причины, нежели религиозная нетерпимость, поэтому ее роль не следует преувеличивать). Но, даже будучи изначально вторичным, конфессиональный фактор может в ходе развития конфликта превращаться в один из главных (например, во время конфессионального конфликта в Ливане между христианами, мусульманами и друзами (секта мусульман – шиитов) религиозная рознь оказалась важнее принадлежности к единому ливанскому этносу).
Таким образом, воздействие религии и межконфессиональных отношений на вероятность возникновения социальных конфликтов, прежде всего, зависит от принадлежности конфликтующих сторон к одной или разным конфессиям. При этом принадлежность к одной конфессии не только не предотвращает конфликты и не способствует снижению их ожесточенности, но в ряде случаев даже нагнетает их.
2. Структура, содержание и причины религиозных конфликтов
Комплексный анализ конфликтных ситуаций, возникших на религиозной почве, показывает, что их объектом являются, как правило, религиозные нормы. Религиозные нормы – нравственный регулятор земного бытия людей. Люди имеют разные идеалы, долгосрочные прогнозы, желанные цели, которые формируют различные психологические доминанты (религии), а те, в свою очередь, порождают межконфессиональные противоречия.
Субъектами религиозных конфликтов могут выступать
нации (этносы) – приверженцы различных религий, религиозные
организации и группы, личности, а также религиозные и
государственные институты (государство и его органы власти,
церкви, партии, движения, организации и др.).
180
Предпосылки религиозных конфликтов, считает директор
НИЦ Крымоведения В. Григорьянц, имеются практически в любом регионе с полиэтническим и поликонфессиональным составом населения, где в силу различных причин отношения между этносами и конфессиями отличаются достаточно высоким уровнем напряженности. Причем, там, где линии этнических «разломов» совпадают или пересекаются с конфессиональными, эта напряженность приобретает отчетливо этнорелигиозный характер.
Например, многие христиане на Западе увлечены дебатами по поводу использования слов Бог и Аллах в различных контекстах и значениях.
В то же самое время в Малайзии власти пытаются препятствовать христианам в использовании термина «Аллах» в своих публикациях и богослужении, несмотря на то, что Аллах является прямым переводом слова «Бог» на малазийский национальный язык.
Ситуация представляется совершенно запутанной так как некоторые мусульмане на Западе настоятельно не рекомендуют своим последователям в проповеди и литературе использовать английское слово «God» (Бог) вместо «Аллах», а другие наоборот побуждают в англоязычной литературе или в беседах заменять Аллах на английское «Бог», видимо для того чтобы послание лучше воспринималось англо-говорящими людьми.
Специфика религиозных конфликтов заключается в том, что они затрагивают духовную жизнь людей, внутренний мир верующих, связанный с миром иным, божественным. Не случайно, считает А.
Пчелинцев, в Решении Судебной палаты по информационным спорам при Президенте РФ от 12 февраля 1998 г. указывается: «... Любые публикации, касающиеся деятельности религиозных организаций, должны быть основаны на проверенной, достоверной информации, выдержаны в деликатной форме, осторожны в выражениях и характеристиках верующих людей».
Практика показывает, что возникновение религиозных конфликтов объясняется действием четырех факторов: наличием
«структурных» и «антиструктурных» тенденций в развитии любой
системы общества; мерой совпадения или несовпадения границ
государства, этноса и вероисповедания; влиянием процессов,
происходящих в социуме, на религиозную подсистему; спецификой
самих религиозных отношений.
181
Общими особенностями религиозных конфликтов являются:
«взрывной» характер их возникновения, тенденции к быстрой
эскалации, тотальной мобилизации и использованию сторонами
конфликта всех имеющихся средств и способов ведения борьбы, в
том числе и запрещенных международным правом – геноцид, создание концлагерей, депортация, «этнические чистки», захват заложников, террористические акции, пытки и т.п.
Вот как описывает последствия религиозного конфликта в
Африке И. Тарутин: «Зрелище было не для слабонервных. Даже видавшие виды полицейские отводили взгляд. В жилых кварталах нигерийского города Кадуна повсюду валялись обугленные трупы.
Тела обливали бензином и поджигали во время чудовищных расправ.
Принюхиваясь к тошнотворному запаху горелой человеческой плоти, по безлюдным улицам среди пожарищ бродили бездомные псы. Они копошились возле гор переломанной утвари, выброшенной из полуразрушенных зданий, над которыми еще продолжали подниматься черные клубы дыма. Кое-где на закопченных стенах можно было разглядеть сделанные красной краской, словно кровью, опознавательные надписи: «здесь живет христианин» или «дом мусульманина». Надписи эти стоили жизни целым семьям. Трагедия, разыгравшаяся в Кадуне, на сухом языке полицейского протокола именовалась насилием на религиозной почве. Вспышки такого насилия весь прошлый год (2001) сотрясали Нигерию. Ее превышающее 100 миллионов население – самое крупное по численности на континенте – разделено барьерами веры. Нигерийцы исповедуют традиционные культы, но в большинстве своем христианство или ислам. Толчком к столкновениям стало решение правительств нескольких штатов, которые пользуются значительной автономией, ввести шариатские суды. Первым такое постановление принял северный штат Замфара. Его примеру последовали Кадуна,
Кано и Нигер».
Как правило, в ходе конфликта широко используются методы
«психологической войны», форсируется создание этно- и теократического государства. Решительность и взаимоисключаемость выдвигаемых сторонами претензий обусловливают крайне жестокий характер противоборства. В ходе эскалации конфликта его участники активно стремятся привлечь на свою сторону этнически и конфессионально близкие им народы, финансовые и политические
182
круги других государств, мировое общественное мнение, что ведет к интернационализации и «горизонтальной эскалации» конфликтов, придает им межрегиональный, а в некоторых случаях и глобальный характер. Наиболее ярким примером последних лет здесь является карикатурный скандал — межкультурный конфликт между мусульманами арабского мира и современной западной культурной традицией, базирующейся на свободе слова, вспыхнувший в конце
2005 – начале 2006 гг. и охвативший практически все страны Европы и мусульманского Востока, а также политический конфликт внутри европейских государств. Причиной конфликта послужили карикатуры на пророка Мухаммеда, напечатанные в 2005 г. в одной из датских газет.
Вопрос о причинах религиозных конфликтов до сих пор остается дискуссионным – специалисты разного профиля по-разному отвечают на него. Так, по мнению
С. Хантингтона, конфессиональные конфликты являются результатом «столкновения цивилизаций».Одним из катализаторов этого столкновения С.
Хантингтон считает
демографический взрыв ислама и
демографические изменения. Например, в начале 60-х гг. ХХ в. сербы
(православные) составляли 43%, а мусульмане — 26 % населения
Боснии и Герцеговины. Через тридцать лет доля мусульман увеличилась до 44%, а численность сербов (православных) упала до
31%. В начале 60-х гг. ХХ в. население Косова было на 67% албано- мусульманским и на 24% православно-сербским. Через тридцать лет край на 90% стал мусульманским. Этого же мнения придерживаются и другие аналитики, которые в своих трудах делают вывод о том, что международные отношения XXI в. будет характеризовать и определять столкновение цивилизаций, «нарезка» которых производится на основе общности культуры и вероисповедания.
В. Дергачев, сопоставив крупные очаги напряженности с этноландшафтными рубежами, пришел к выводу, что многие исторические эпицентры конфликтов расположены на тройных конфессиональных границах мировых цивилизаций: западно-
христианской, православной и исламской (Балканы, Левант, Крым);
исламской
(арабской, тюркской),
индийской и
китайской
(Афганистан, Таджикистан, Пенджаб); православной, китайской и
японской (Маньчжурия).
183
2005 – начале 2006 гг. и охвативший практически все страны Европы и мусульманского Востока, а также политический конфликт внутри европейских государств. Причиной конфликта послужили карикатуры на пророка Мухаммеда, напечатанные в 2005 г. в одной из датских газет.
Вопрос о причинах религиозных конфликтов до сих пор остается дискуссионным – специалисты разного профиля по-разному отвечают на него. Так, по мнению
С. Хантингтона, конфессиональные конфликты являются результатом «столкновения цивилизаций».Одним из катализаторов этого столкновения С.
Хантингтон считает
демографический взрыв ислама и
демографические изменения. Например, в начале 60-х гг. ХХ в. сербы
(православные) составляли 43%, а мусульмане — 26 % населения
Боснии и Герцеговины. Через тридцать лет доля мусульман увеличилась до 44%, а численность сербов (православных) упала до
31%. В начале 60-х гг. ХХ в. население Косова было на 67% албано- мусульманским и на 24% православно-сербским. Через тридцать лет край на 90% стал мусульманским. Этого же мнения придерживаются и другие аналитики, которые в своих трудах делают вывод о том, что международные отношения XXI в. будет характеризовать и определять столкновение цивилизаций, «нарезка» которых производится на основе общности культуры и вероисповедания.
В. Дергачев, сопоставив крупные очаги напряженности с этноландшафтными рубежами, пришел к выводу, что многие исторические эпицентры конфликтов расположены на тройных конфессиональных границах мировых цивилизаций: западно-
христианской, православной и исламской (Балканы, Левант, Крым);
исламской
(арабской, тюркской),
индийской и
китайской
(Афганистан, Таджикистан, Пенджаб); православной, китайской и
японской (Маньчжурия).
183
Однако история не дает основания говорить о действии правила, согласно которому религия выступает главным, тем более единственным фактором расслоения человечества на соперничающие общности. Это объясняется следующими положениями:
Во-первых, сами конфессии ни в социальном, ни тем более в политическом отношении не представляют собой монолитный орга- низм. Внутри них сосуществуют различные, нередко соперничающие, а то и непримиримо враждебные течения (ереси, старообрядчество в православии, ваххабизм в исламе и т.д.). В силу этого религия может быть причиной внутриэтнического конфликта.
Во-вторых, религиозная общность не размывает нации и го- сударства, не устраняет связанные с ними особенности и интересы народов. Она не обеспечивает ни бесконфликтное развитие отношений между ними, ни мирное урегулирование возникающих конфликтов (подтверждением этому может служить ирано-иракская война, где оба государства являются мусульманскими). Кроме того, многочисленные гражданские войны, имевшие место в истории, свидетельствуют о том, что религия не гарантирует социальное согласие и мир внутри нации или государства, где она является господствующей.
В-третьих, нередки случаи, когда религиозные различия, связанные с ними общественные идеалы и настроения, отступают на второй план перед угрозой жизненно важным интересам людей.
Народы и государства, относящиеся к разным конфессиям, способны объединяться во имя общих, вне религии лежащих целей. Именно этим объясняется тот факт, что в современном мире наблюдаются процессы не только соперничества и размежевания конфессий, но и их сотрудничества, сближения.
Российский социолог Д. Малышева также утверждает, что
«особенности религиозной доктрины как таковой не могут стать причиной конфликта, иное дело, они могут создать благоприятные условия для его вызревания. Вместе с тем предсказать заранее, в каких случаях религиозные противоречия могут привести к конфликту, весьма сложно, а порой и просто невозможно, ибо в этих противоречиях нет ничего «фатального», предписанного заранее, они
— результат действия факторов, содержание которых бывает часто глубоко скрыто».
184
Если применить системный подход, то причины религиозных
конфликтов можно представить как комплекс региональных противоречий
исторического,
этнотерриториального,
политического, социального, этнокультурного и иного свойства, способного при определенных условиях реализоваться в форме конфессионального конфликта. Рассмотрим эти противоречия подробнее.
Исторические противоречия обычно выступают в виде глубоко укорененных в религиозном сознании, пристрастных по форме и агрессивных по содержанию представлений об «исторических врагах». Так, например, известный своим фундаменталистским подходом председатель «Исламского комитета» философ Г. Джемаль, обратившись к истории возникновения и взаимоотношений иудаизма и ислама, обосновал тезис о непримиримости, казалось бы, столь родственных религий. Действительно, даже не слишком искушенный в богословских тонкостях человек знает, что вероучения ислама и иудаизма очень и очень схожи. И та и другая религии признают, что
Бог един, что на Страшном суде он будет судить народы, что для мира
Бог открывается через пророков. Г. Джемаль видит корни конфронтации именно в религиозной традиции. Являясь сторонниками общей идеи избранного Богом народа, ислам и иудаизм разошлись, по мнению философа, в момент столкновения с государственной властью.
«Иудаизм стал на сторону поддержки и обслуживания олигархической, а потом и монархической власти еще со времен царя Соломона».
Религию ислам «с момента возникновения» философ позиционирует как «защищающую обиженных, обездоленных и угнетенных, несмотря на постоянный контроль амиров, султанов, улемов», а в современном мире превратившуюся в единственную силу, «гарантирующую свободу социального сопротивления обществу диктатуры и бесправия».
Этнотерриториальные противоречия проявляются в виде устойчивых претензий этносов, исповедовавших одну религию, на так называемые «этнические территории», как проблема
«разделенных народов», или как вопрос об «этнотерриториальной реабилитации» ранее депортированных этнических и религиозных групп.
Политические противоречия появляются вследствие отсутствия суверенной государственности или политико-правовой
185
неполноценности статуса национальных автономий и этнических меньшинств в государствах, основанных на принципах этнического национализма и религиозной принадлежности.
Экономические противоречия выходят на свет в случае борьбы этнических (религиозных) элит за «естественное право» на обладание ресурсами и собственностью.
Социальные и этнокультурные противоречия являются следствием неравномерного социально-экономического развития этнических территорий, неравной степени свободы доступа различных этнических групп к ресурсам и рынкам, дискриминации по расовому, этническому или религиозному признакам, культурно- цивилиза-ционных различий и т.д. Так, например, мусульманские общины стали неотъемлемой частью европейской жизни более полстолетия назад, но по-настоящему столь тесное соседство с исламом стало серьёзно беспокоить коренных европейцев лишь в течение последнего десятилетия. Напряжение в отношениях нарастало постепенно, и обе стороны сегодня уже привыкли ожидать взаимных выпадов разной степени жёсткости. Авангардом в принятии давно назревавших законодательных решений, непосредственно касающихся исламских общин, стали не Франция или Голландия, где градус антиисламских настроений сегодня весьма высок, а незамеченные ранее в радикальном законотворчестве
Швейцария и Бельгия.
Швейцария запретила по итогам референдума в ноябре 2009 г. строительство минаретов, а Бельгия 29 апреля 2010 г. практически единодушным голосованием нижней палаты бельгийского парламента запретила исламскую вуаль. Характерно, что в обоих случаях запреты преподносились как меры социально-культурного характера. В Бельгии законопроект, за который проголосовало 136 депутатов из 138, официально был направлен против видов одежды, которые не позволяют в общественных местах идентифицировать личность её обладателя. «Мы не собираемся вводить дискриминацию в каком-либо виде. Запрет будет распространяться на одежду, которая не позволяет установить личность», — так в своём выступлении перед депутатами охарактеризовал законопроект глава либеральной партии Реформистское движение Д. Баклен. Под такой запрет попали такие весьма распространённые и в Европе предметы туалета мусульманок, как никаб и паранджа, которые и стали главными, если
186
Экономические противоречия выходят на свет в случае борьбы этнических (религиозных) элит за «естественное право» на обладание ресурсами и собственностью.
Социальные и этнокультурные противоречия являются следствием неравномерного социально-экономического развития этнических территорий, неравной степени свободы доступа различных этнических групп к ресурсам и рынкам, дискриминации по расовому, этническому или религиозному признакам, культурно- цивилиза-ционных различий и т.д. Так, например, мусульманские общины стали неотъемлемой частью европейской жизни более полстолетия назад, но по-настоящему столь тесное соседство с исламом стало серьёзно беспокоить коренных европейцев лишь в течение последнего десятилетия. Напряжение в отношениях нарастало постепенно, и обе стороны сегодня уже привыкли ожидать взаимных выпадов разной степени жёсткости. Авангардом в принятии давно назревавших законодательных решений, непосредственно касающихся исламских общин, стали не Франция или Голландия, где градус антиисламских настроений сегодня весьма высок, а незамеченные ранее в радикальном законотворчестве
Швейцария и Бельгия.
Швейцария запретила по итогам референдума в ноябре 2009 г. строительство минаретов, а Бельгия 29 апреля 2010 г. практически единодушным голосованием нижней палаты бельгийского парламента запретила исламскую вуаль. Характерно, что в обоих случаях запреты преподносились как меры социально-культурного характера. В Бельгии законопроект, за который проголосовало 136 депутатов из 138, официально был направлен против видов одежды, которые не позволяют в общественных местах идентифицировать личность её обладателя. «Мы не собираемся вводить дискриминацию в каком-либо виде. Запрет будет распространяться на одежду, которая не позволяет установить личность», — так в своём выступлении перед депутатами охарактеризовал законопроект глава либеральной партии Реформистское движение Д. Баклен. Под такой запрет попали такие весьма распространённые и в Европе предметы туалета мусульманок, как никаб и паранджа, которые и стали главными, если
186
не единственными его жертвами. За нарушения данных требований грозит наказание. И это при том, что мусульмане, против которых, прежде всего, направлен закон, составляют только 3% от населения страны. В итальянском городе Навара городской совет ещё в январе
2010 г. утвердил запрет на ношение паранджи в общественных местах.
Проведенное Е. Ним исследование межконфессиональных конфликтов показало, что, как правило, конфликтующие на религиозной основе группы обладают определенными, только им присущими характеристиками с точки зрения их конфликтности:
наибольшим конфликтным потенциалом обладает модель религиозности со следующими параметрами: мировоззренческий фактор представлен установками на «разделение» (формула «добра и зла»), «волюнтаризм» или «синергизм» (формула «судьбы»),
«преобразование» мира или «изоляцию» от него (формула
«отношения к миру»); в организационном плане религиозная группа является сектой, культом или идеологической оппозицией внутри господствующей конфессии; в религиозной группе велика доля людей в возрасте 40–60 лет (самый конфликтный возраст); большая часть верующих активно проповедует и осознает свое глубокое отличие от неверующих на уровне и сознания, и поведения;
наименьшим конфликтным потенциалом обладает модель религиозности со следующими параметрами: мировоззренческий фактор представлен установками на «интеграцию» (формула «добра и зла»), «фатализм» или «синергизм» (формула «судьбы»),
«адаптацию» к миру (формула «отношения к миру»); в организационном плане религиозная группа является церковью или деноминацией – т.е. «традиционной» для российской конфессиональной среды; в религиозной группе велика доля людей в возрасте 20-30 и старше 60 лет (самый бесконфликтный возраст); большая часть верующих не занимается активной проповеднической деятельностью и указывает на отсутствие глубоких различий в сознании и поведении между собой и неверующими.
Необходимо отметить, что, в целом, для верующих характерен относительно высокий уровень конфликтогенности (проявляемой в религиозной нетерпимости по отношению к приверженцам других религий) и довольно низкий уровень реального конфликтирования с иноверцами и атеистами на религиозной почве. Однако даже
187
2010 г. утвердил запрет на ношение паранджи в общественных местах.
Проведенное Е. Ним исследование межконфессиональных конфликтов показало, что, как правило, конфликтующие на религиозной основе группы обладают определенными, только им присущими характеристиками с точки зрения их конфликтности:
наибольшим конфликтным потенциалом обладает модель религиозности со следующими параметрами: мировоззренческий фактор представлен установками на «разделение» (формула «добра и зла»), «волюнтаризм» или «синергизм» (формула «судьбы»),
«преобразование» мира или «изоляцию» от него (формула
«отношения к миру»); в организационном плане религиозная группа является сектой, культом или идеологической оппозицией внутри господствующей конфессии; в религиозной группе велика доля людей в возрасте 40–60 лет (самый конфликтный возраст); большая часть верующих активно проповедует и осознает свое глубокое отличие от неверующих на уровне и сознания, и поведения;
наименьшим конфликтным потенциалом обладает модель религиозности со следующими параметрами: мировоззренческий фактор представлен установками на «интеграцию» (формула «добра и зла»), «фатализм» или «синергизм» (формула «судьбы»),
«адаптацию» к миру (формула «отношения к миру»); в организационном плане религиозная группа является церковью или деноминацией – т.е. «традиционной» для российской конфессиональной среды; в религиозной группе велика доля людей в возрасте 20-30 и старше 60 лет (самый бесконфликтный возраст); большая часть верующих не занимается активной проповеднической деятельностью и указывает на отсутствие глубоких различий в сознании и поведении между собой и неверующими.
Необходимо отметить, что, в целом, для верующих характерен относительно высокий уровень конфликтогенности (проявляемой в религиозной нетерпимости по отношению к приверженцам других религий) и довольно низкий уровень реального конфликтирования с иноверцами и атеистами на религиозной почве. Однако даже
187
критический уровень конфликтогенности не всегда и не везде предполагает перерастание данного состояния в фазу развернутого религиозного конфликта с массированным использованием насилия.
Показательно и то, что участвующие в конфликте стороны, даже при очень высокой интенсивности борьбы за власть и ресурсы, решаются открыто продекларировать религиозный характер конфликта и применить массированное насилие только при определенных условиях: во-первых, если в регионе по каким-то причинам
дискредитирована стабилизирующая роль государства, резко
нарушен общий режим устойчивого развития и возникла ситуация
геополитического вакуума;
во-вторых, если хотя бы одному из субъектов конфликта
(обычно с более низким этническим (религиозным) статусом)
удается получить реальную помощь и заручиться «гарантиями»
относительно реализации своих амбиций со стороны достаточно
влиятельных политических сил извне.
Соединение этих двух условий, как показывает практика, и становится катализатором, побуждающим стороны конфликта к решительным агрессивным действиям: потенциал напряженности
«взрывается» и основным средством «решения» проблемы становится насилие. Однако не всякий конфессиональный конфликт обретает конфронтационную насильственную форму. Его развитие и разрешение может идти по одному из трех вариантов: по правилам
дискуссии, игры или борьбы. Но и в последнем случае борьба не обязательно развертывается по принципу немедленной и полной победы «любой ценой». Тем не менее, в современных условиях религиозные конфликты характеризуют: возросшая жестокость
действий организаторов и участников гражданских беспорядков;
использование политических лозунгов и требований с ярко
выраженной религиозной направленностью; профессионализация,
высокая степень организации, тактики действий и технической
оснащенности; нарастающая милитаризация борьбы, в которой все
больший размах приобретают террористические и военные
действия.
Степень вероятности перерастания религиозных конфликтов в вооруженную борьбу и механизмы нарастания или ослабления воен- ной опасности определяют четыре условия: накопление у населения
188
Показательно и то, что участвующие в конфликте стороны, даже при очень высокой интенсивности борьбы за власть и ресурсы, решаются открыто продекларировать религиозный характер конфликта и применить массированное насилие только при определенных условиях: во-первых, если в регионе по каким-то причинам
дискредитирована стабилизирующая роль государства, резко
нарушен общий режим устойчивого развития и возникла ситуация
геополитического вакуума;
во-вторых, если хотя бы одному из субъектов конфликта
(обычно с более низким этническим (религиозным) статусом)
удается получить реальную помощь и заручиться «гарантиями»
относительно реализации своих амбиций со стороны достаточно
влиятельных политических сил извне.
Соединение этих двух условий, как показывает практика, и становится катализатором, побуждающим стороны конфликта к решительным агрессивным действиям: потенциал напряженности
«взрывается» и основным средством «решения» проблемы становится насилие. Однако не всякий конфессиональный конфликт обретает конфронтационную насильственную форму. Его развитие и разрешение может идти по одному из трех вариантов: по правилам
дискуссии, игры или борьбы. Но и в последнем случае борьба не обязательно развертывается по принципу немедленной и полной победы «любой ценой». Тем не менее, в современных условиях религиозные конфликты характеризуют: возросшая жестокость
действий организаторов и участников гражданских беспорядков;
использование политических лозунгов и требований с ярко
выраженной религиозной направленностью; профессионализация,
высокая степень организации, тактики действий и технической
оснащенности; нарастающая милитаризация борьбы, в которой все
больший размах приобретают террористические и военные
действия.
Степень вероятности перерастания религиозных конфликтов в вооруженную борьбу и механизмы нарастания или ослабления воен- ной опасности определяют четыре условия: накопление у населения
188