Файл: Между психотерапевтом и клиентом новые взаимоотношения.docx

⁴⁴.
Для аналитиков, делающих упор на повторном переживании, взаи­моотношения являются центральными, они формируют возможности нового переживания. По мере того как терапевт поощряет осознание клиентами опыта отношений, клиенты больше осознают и свои изменя­ющиеся и развивающиеся отношения к терапевту. Кроме того, и взаимо­отношения как таковые приобретают для них все большую важность. Они становятся микрокосмом жизни клиентов — смущением, способами устанавливать связи, желаниями и разочарованиями, надеждами и тре­вогами. Ведь, по сути, за время терапевтического часа все другие отно­шения абстрактны и отдаленны. А здесь, в кабинете, существуют только терапевтические отношения, и они, таким образом, доступны для иссле­дования с необычайной глубиной, непосредственностью и силой.

Это означает, что, хотя Гилл и придает значение обсуждению жиз­ни клиента вне терапевтической ситуации, он, в известном смысле, при­писывает такому обсуждению меньшую степень эффективности и пред­почтительности, нежели обсуждению жизни в терапевтической ситуа­ции. А это поднимает такой вопрос: «Правда ли, что многое из того, о чем говорит клиент, на самом деле относится к терапевту?» Гилл мог бы заменить этот вопрос другим: «Верна или неверна эта правда, полез­но ли действовать с этим предположением?» И опыт Гилла ведет его к тому, чтобы ответить «да» на этот вопрос.

Поскольку поощрение осознания отношений является очень важ­ным в системе Гилла, давайте рассмотрим несколько примеров:

1. 
   Часто перенос зашифровывается так, как будто речь идет об отношениях с другой личностью. «Мне кажется, я начал доверять своему любовнику немного больше». Терапевт подтверждает, что это важная перемена в жизни клиента, и уделяет этой теме столько времени и внимания, сколько считает полезным. Позже, в подходя­щее время, терапевт найдет удобную возможность добавить: «Мне кажется, у нас была хорошая сессия на прошлой неделе. Интересно, не являлось ли дополнительным значением ваших слов о своем любовнике то, что вы стали больше доверять мне».
   

Гилл приводит пример с клиентом, который беспокоился о том, что потерял домработницу. Терапевт наводит клиента на мысль, что он, возможно, волнуется еще о предстоящем перерыве в терапии по причине отпуска терапевта.

---

Другой из примеров Гилла касается жалоб клиента о жене, предъявляющей к нему неразумные требования. Терапевт вспоми­нает, что совсем недавно он был втянут в переговоры о времени тера­певтических встреч с этим клиентом, а вслух интересуется, не нахо­дит ли клиент его слишком требовательным и неразумным⁴⁵.

2. 
   Иногда перенос шифруется, приобретая вид другой ситуации: «Вчера вечером я пошел на вечеринку, там была тяжелая и гнетущая атмосфера». Терапевт выражает сочувственное понимание того, как это должно быть неприятно, а затем, когда это представляется уместным, говорит: «Ваш рассказ о вчерашней вечеринке поднимает другой вопрос. В последнее время наши встречи проходили с трудом, скажите, вы не находите нынешнюю атмосферу здесь тоже несколько тяжеловатой?»
   
3. 
   Перенос может быть также зашифрован в форме выражения беспокойства по поводу того, как другая личнос
   1   ...   7   8   9   10   11   12   13   14   ...   25

---

Высвобождение сердечности и спонтанности терапевта

 

Классический взгляд на психоанализ заключается в том, что все намеки аналитической атмосферы и окружения должны оставаться таки­ми же нейтральными, как и аналитик. В обстановке интерьера консуль­тационного кабинета не должно быть ничего, что подавало бы клиенту определенные знаки о личности, которая его оборудовала или обстав­ляла офис и, возможно, там работает. Аналитик должен быть молчали­вым, уклончивым и нереагирующим. Прежде всего, не должно быть ключа к разгадке личности или взглядов аналитика.

Как мы уже знаем, все это нужно для обеспечения чистого экрана, на который клиент смог бы проецировать свой перенос, не искаженный детальной реальностью.

Для Гилла это как раз не является нейтральным в полном смысле слова. Тот, кто не говорит ни «здравствуйте», ни «до свидания», кто не отвечает на вопросы, кто остается молчаливым в ответ на грубые прово­кации, вряд ли нейтрален. Когда кто-либо испытывает одиночество и холодность с таким человеком, говорит Гилл, нельзя предполагать, что эти чувства пришли из его детства. Кто не испытает подобного холода и одиночества в ситуации такого лечения?

Возникает важная проблема. Психоаналитики постоянно наблюда­ют, что аналитическая ситуация производит значительное количество регрессивного трансферентного материала: клиенты чувствуют себя очень неопытными, так как озабочены примитивными потребностями. Клиент может, например, чувствовать себя заброшенным ребенком, требующим, чтобы аналитик заботился о нем. В таких случаях обычно предполагается, что в анализе обнаружилось нечто глубокое и важное в истории пациента, то есть, уже пережитое клиентом когда-то. Несом­ненно, это случается часто. Но похоже, что иногда такой материал не раскрывает истории клиента, поскольку порождается чрезмерно холод­ной атмосферой, созданной аналитиком в погоне за нейтральностью⁴⁷.

Обеспечение клиента «чистым экраном» очевидно невозможно, и как бы ни поступал терапевт, ситуация всегда будет изобиловать клю­чами к разгадке, поэтому он тоже может позволить себе быть достаточ­но спонтанным. Это значит не только создавать более терапевтическую атмосферу

---

, но и раскрепоститься в творчестве; похоже, вероятно, если я накладываю строгие ограничения на свое поведение, то мои когнитив­ные возможности, воображение, выразительность будут ограничены. Таким образом, некоторая степень спонтанности терапевта служит в интересах клиента.

Подобная свобода несет с собой ответственность: ответственность для терапевтов обращать особое внимание на все элементы ситуации, включая то, что они делают, и способы, которыми воздействуют. На реакции клиентов особенно влияют две вещи: 1) то, что действительно происходит в процессе терапии; 2) ожидания, потребности и уста­новки, принесенные клиентом в ситуацию. Важно знать, что реак­ции клиента определяются как силой переноса, так и тем, что тера­певт делает.

В видении терапии как межличностной ситуации Гилл отличается от классических аналитиков, которые усердно пытались быть безликими и полагали, что успешно создают чистый экран, возможно, недооцени­вая то, как много они вложили и не вложили в переживания пациента. «Точно так же, как сновидение, — говорит Гилл, — использует события предыдущего дня в качестве возможности для выражения глубинного содержания, так и клиент будет использовать элементы актуальной терапевтической ситуации в качестве материала, из которого строится фено­мен переноса». Гилл пишет: «Эта ошибка — считать, что терапия разви­вается в социальном вакууме. Терапевт может отрицать, что он реагирует на пациента, но ему невозможно избежать такой реакции... Терапевт, не понимающий неизбежности социальной природы терапевтической ситу­ации, находится в тисках двойной иллюзии: иллюзии о самом себе как о чистом экране и иллюзии о наивности пациента»⁴⁸.

 

Рассмотрим пару примеров:

 

1. 
   Клиент весьма остроумен, и терапевт искренне смеется. Это происходит не по каким-то техническим причинам, а всего лишь потому, что терапевт позволила себе немного спонтанности. Смеясь, она осознает возможность определенного значения своего смеха для клиента и отмечает это в уме. Позже на сессии клиент говорит о про­фессоре, который шутил во время занятий так много, что учебы было мало.
   

Терапевт: «Я представляю, как это утомительно. Скажите, вы, веро¬ятно, не случайно завели этот разговор сейчас. Возможно, вам кажется, что если я веселилась здесь, значит я не работала так, как могла бы».

---

2. 
   Клиент, хотя и не вполне «политический» тип, в течение не­скольких минут критикует либералов, которые могли бы все отдать бедноте. Терапевт, считающий себя либералом, озадачен тем, что происходящее — необычно и далеко от контекста. Он интересуется, не может ли это относиться и к нему. Внезапно терапевт замечает свое пальто на вешалке и понимает, что значок политической партии на лацкане находится явно в поле зрения клиента. Итак, появился удобный случай для исследования возможного отношения этого материала к нему.
   

Гилл дает совет, применимый в данной ситуации для случая, когда терапевт не заметил бы значка. Если терапевт очень удивлен появлением политического материала, Гиллу кажется вполне прием­лемым сказать: «Вы знаете, интересно, не относилось ли в мой адрес то, что вы сказали. Что вы думаете о моей политической принадлеж­ности?» Клиент может затем указать на значок или просто сказать, что считает большинство психоаналитиков либералами.

Повторяю: Гилл говорит, что не существует способов избежать вли­яния стимулов реальности на ситуацию. Поэтому важно осознавать, какими могут быть эти стимулы, и быть готовым узнать их в упомина­ниях клиента независимо от того, как могут быть зашифрованы эти упоминания.

Возможно, нет никакой необходимости добавлять, что это еще один аспект терапии, который требует значительной незащищенности. Если я допустил очевидную ошибку, моя защитная часть горячо надеется, что это останется незамеченным. Клиент, не стремящийся смутить меня боль­ше, чем смущен я сам, попытается содействовать этому. Тем не менее, рано или поздно моя ошибка выявится в материале клиента. Похоже, это будет неприятно, так что проще было бы пропустить ошибку и позволить предать ее забвению. Но терапевтическое преимущество заключается в том, чтобы не делать этого. Немалая польза происходит из установле­ния с клиентами отношений — возможно, для них впервые, — когда дру­гой человек обсуждает свои собственные ошибки с таким же интересом и энергией, как они могли бы делать это по любому другому поводу.

Мы рассмотрели сейчас, какое внимание уделял Гилл помощи кли­ентам в расширении осознания взаимоотношений и готовности обсуж­дать их. Но это еще не все, о чем заботился Гилл. Главная цель психо­динамической терапии — вскрытие подавленных воспоминаний. Обра­тимся теперь к этой теме.

---