Файл: Прецедент и судебная практика в Российской Федерации проблема соотношения.docx
ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 10.01.2024
Просмотров: 57
Скачиваний: 2
ВНИМАНИЕ! Если данный файл нарушает Ваши авторские права, то обязательно сообщите нам.
Обязательность решений (резолютивной части) Конституционного Суда, установленная ст. 79 ФКЗ "О Конституционном Суде Российской Федерации" еще не означает, что решения эти являются прецедентами. Эта их особенность связана с положением самого Суда в системе органов государства. В этом смысле, в частности, постановления по делам о неконституционности нормативных актов ближе к нормативным актам. Существует несколько причин, для того, чтобы придерживаться именно такой точки зрения. Чаще всего указывают на то, что Конституционный Суд не рассматривает по существу то дело, в связи с которым возник вопрос о неконституционности той или иной нормы. Однако, как представляется, можно считать, что Конституционный Суд решает по существу именно тот вопрос, который и ставится перед ним, так же, как и любой суд решает только тот спор, который представлен на его рассмотрение и не выходит за его рамки.
Более существенным отличием постановления Конституционного Суда по делу о неконституционности нормы закона от прецедента в его классическом виде представляется его "надзаконный", если можно так выразиться, характер. Как уже указывалось выше в настоящей работе, прецедент не может отменить закон, но зато закон в состоянии объявить недействующим и не подлежащим применению в судах любой прецедент. В отношении же постановления Конституционного Суда все обстоит наоборот – Суд своим постановлением может прекратить действие той нормы, которая признана неконституционной и даже повторное принятие закона не может преодолеть силы данного решения. Таким образом, юридическая сила постановлений Конституционного Суда по делам о проверке конституционности нормативных актов выше юридической силы закона, и даже возражения, построенные на том, что эта сила постановлений Конституционного Суда есть лишь проявление высшей юридической силы самой Конституции, не колеблет самого этого факта.
Подобное соотношение "сил" абсолютно нехарактерно для прецедента, поскольку и в тех системах, которые изначально строились на его приятии в качестве источника права, в частности, в Англии, признавалось и некое его "подзаконное" положение, выражаемое в доктрине суверенитета Парламента. Положения, устанавливаемые прецедентом, не могут противоречить положениям закона, не говоря уже прямой отмене последнего. В тех же государствах, правовые системы которых складывались под влиянием английского общего права, и где имеются писаные конституции, как в США или Австралии, конституционный контроль осуществляется высшими судебными органами и их решения признаются прецедентами. Однако решения этих судов значительно отличаются от актов Конституционного Суда Российской Федерации, поскольку принимаются в результате рассмотрения конкретного спора и противоречие подлежащего применению в деле нормативного акта Конституции США, например. является причиной принятия того или иного решения. Таким образом, предметом судебного разбирательства не является сама по себе конституционность или неконституционность нормативного акта. Фактически, в данном случае принятое решение является по принятой в странах общего права классификации прецедентом толкования, причем толкования именно Конституции США, и именно в таком качестве оказывает значительное воздействие на действующее в стране право.
Наиболее серьезным аргументом, направленным против признания постановлений Конституционного Суда по делам о проверке конституционности нормативных актов в качестве прецедентов, является указание на то, что прецедентом признается решение по конкретному делу, содержащее принцип, положенный в основание решения, пригодный для разрешения аналогичных дел, обязательное (или условно-обязательное) при разрешении аналогичных случаев нижестоящими судами и судами одного уровня с тем, чье решение создает прецедент. Или, как мы указывали ранее, прецедент может существовать только при наличии иерархии судов, в чью компетенцию входит рассмотрение аналогичных дел. Но "поскольку конституционное правосудие отправляется только в рамках конституционного судопроизводства, единственным судом – Конституционным, для всех прочих судов эти постановления прецедентами не являются по той простой причине, что ни один суд более не рассматривает «аналогичных» дел".54
В приведенной цитате не со всем можно согласиться, поскольку подобные в достаточной мере для действия принципа прецедента дела могут рассматриваться конституционными (уставными) судами субъектов федерации, однако Конституционный Суд РФ и конституционные (уставные) суды субъектов федерации не образуют иерархической системы, так что решения Конституционного Суда РФ не являются обязательными для судов, которые могут рассматривать дела, подобные тем, что разрешает Конституционный Суд. А в рамках существующей системы судов общей юрисдикции и арбитражных судов, действительно, аналогичные дела не рассматриваются. Таким образом, с одной стороны, имеется необходимая для функционирования прецедента система судов, которые, однако, не разрешают подобных дел, а с другой – суды, которые уполномочены рассматривать дела, достаточно подобные для использования принципа, ранее установленного при разрешении дела, однако суды эти не образуют системы.
Этого аргумента самого по себе, на наш взгляд, вполне достаточно, чтобы признать, что постановления Конституционного Суда имеют иную природу, чем судебный прецедент. Однако сама деятельность Суда вносит определенные изменения в правовую действительность. В этой связи следует особо отметить уже упоминавшееся Постановление Конституционного Суда от 27.01 2004 года, в котором Суд установил, что решение суда общей юрисдикции о том, что нормативный акт Правительства РФ противоречит федеральному закону и является недействующим, не только не препятствует соответствующим органам государственной власти в порядке ч. 2 ст. 125 Конституции РФ и ст. ст. 84-85 ФКЗ "О Конституционном Суде Российской Федерации" обратиться в Конституционный Суд РФ с запросом о проверке конституционности как федерального закона, так и нормативного акта Правительства РФ, но и, напротив, обосновывает допустимость обращения в Конституционный Суд, если заявитель вопреки указанному решению считает нормативный акт Правительства РФ подлежащим действию. При этом Конституционный Суд выступает в качестве судебной инстанции, окончательно разрешающей такие публично-правовые споры. Фактически, таким образом Суд "включил" себя в иерархию судов, рассматривающих определенную категорию дел, а именно, дел о признании различных нормативных актов не соответствующими Конституции РФ.
Это подтверждается и рядом других постановлений Суда (от 16 июня 1998 года, от 11 апреля 2000 года, от 18 июля 2003 года) и определений, в которых устанавливается, что Верховный суд РФ вправе по инициативе уполномоченных государственных органов подтверждать недействительность положений нормативных актов Правительства РФ, если они аналогичны по содержанию нормам других актов, ранее признанных Конституционным Судом противоречащими Конституции РФ и потому недействительных, а также если они основаны на ранее признанных неконституционными положениях федерального закона или воспроизводят их. При реализации этого полномочия Верховный Суд неминуемо оказывается связан постановлением Конституционного Суда в отношении нормы, аналогичной той, действительность которой ему предстоит оценить.
Суды общей юрисдикции при рассмотрении дел о несоответствии нормативных актов нормативным актам более высокого уровня должны учитывать излагаемые Конституционным Судом принципы. Например, в решении от 2 сентября 1998 г. N ГКПИ 98-412 о признании недействительными пунктов 6 и 7 Постановления Правительства Российской Федерации от 21 июля 1998 г. N 800 "О мерах по обеспечению своевременной выплаты государственных пенсий" Верховный Суд РФ сослался на шесть постановлений Конституционного Суда, в которых устанавливалась особая природа страховых платежей в Пенсионный фонд, недопустимость установления Правительством РФ сборов за пограничное оформление, иные принципиальные положения. 55 При этом Верховный Суд указал, что в соответствии со ст. 6 Федерального Конституционного закона от 21 июля 1994 г. N 1-ФКЗ "О Конституционном Суде Российской Федерации" решения Конституционного Суда Российской Федерации обязательны на всей территории Российской Федерации для всех органов государственной власти, включая Правительство Российской Федерации. "Высказанные в приведенных Постановлениях Конституционного Суда Российской Федерации правовые позиции имеют существенное значение для правильного рассмотрения дела о проверке соответствия обжалуемого Постановления Правительства Российской Федерации нормам федерального законодательства, поскольку в них дано официальное толкование содержания этих норм федерального законодательства".56
Все вышеизложенное дает основания, хотя и с некоторой осторожностью, говорить, что по определенной категории дел постановления Конституционного Суда по делам о проверке конституционности нормативных актов являются действительно прецедентами.
То, что принципы, обосновывающие выводы о неконституционности нормативных актов (правовые позиции), обязательны для самого Конституционного Суда, не может считаться абсолютным доказательством того, что его решения представляют собой прецедент. Дело в том, что эта обязательность, вытекающая из статьи 73 ФКЗ "О Конституционном Суде Российской Федерации", носит относительный характер. Суд может изменить свою позицию по какому-либо вопросу, рассмотрев дело в пленарном заседании. Такое положение вполне соответствует потребностям развития права и правовой системы в целом, но не может быть свидетельством действия принципа прецедента. Вряд ли бы в Англии вообще сложилось прецедентное право, если бы принцип stare decisis распространялся только на Палату лордов, тем более в том виде, как это есть сейчас. Таким образом, осторожность в данном случае вызывается следующим обстоятельством – пока на основании имеющихся данных можно говорить лишь о том, что идет становление системы прецедентов. Какой она будет, сейчас сказать сложно, и это вполне понятно, если вспомнить, что оформление прецедента в качестве источника права в Англии теснейшим образом вязано с развитием принципа прецедента. На его становление ушло почти 9 столетий и сейчас этот процесс продолжается. Пока с уверенностью можно лишь сказать, что сам Конституционный Суд, подобно большинству органов, осуществляющих конституционный контроль, весьма условно связан своими собственными решениями.
В решениях по делам о толковании Конституции, несмотря на то, что, исходя из формулировки, функция Конституционного Суда должна ограничиваться разъяснением неясностей, могущих иметь место в тексте Конституции, на практике зачастую формулируются нормы, которых в Конституции нет. Так, в постановлении Конституционного Суда РФ от 31 октября 1995 г. N 12-П по делу о толковании статьи 136 Конституции РФ фактически была сформулирована норма о порядке внесения поправок в 3-8 главы Конституции.57 В постановлении Конституционного Суда РФ от 22 апреля 1996 г. N 10-П по делу о толковании отдельных положений статьи 107 Конституции Российской Федерации фактически установлено право Президента контролировать процесс принятия закона в палатах Федерального Собрания, возвращая закон без подписания, если порядок его принятия был нарушен.58 Примеров, когда при разъяснении Конституции Суд выходил за рамки простого толкования, вполне достаточно. Но можно ли считать такие постановления прецедентами?
Для применения прецедента необходимо наличие подобия, аналогии фактического состава ситуаций, представленных на рассмотрение суда, то есть у принципа, установленного прецедентом, достаточно узкие рамки действия, это вытекает из самой его природы. Однако же толкование, которое дает Суд, хотя и бывает вызвано необходимостью в связи с конкретной сложившейся ситуацией, должно применяться во всех случаях применения истолкованной нормы, что не обязательно происходит в аналогичных ситуациях. В этом случае рассуждение правоприменителя совершенно не совпадает с ходом рассуждений при использовании прецедента. В последнем случае правоприменитель устанавливает сначала, нет ли между рассматриваемым им делом и представленным прецедентом таких различий, которые делают невозможным применение принципа, положенного в основание предыдущего решения и, если таких различий нет, выносит решение.
В случае же с постановлением Конституционного Суда по делу о толковании Конституции правоприменитель, убедившись, что следует применить норму, толкование которой было дано Судом, обязан сделать это, поскольку Суд, давая толкование, не связан никакой конкретной ситуацией. У правоприменителя, таким образом, просто нет возможности выбирать - подчиняться или нет решению Конституционного Суда. На наш взгляд, эти особенности решений по делам о толковании Конституции уподобляют их не прецедентам, а опять-таки нормативным актам. По сути дела, с прецедентом их "роднит" только то, что создаются они в результате деятельности судебного органа.
Аналогичную природу имеет и толкование, которое дает Конституционный Суд при рассмотрении дел о конституционности отдельным положениям, конституционность которых оспаривается. При этом в соответствии с частью 2 статьи 74 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" Конституционный Суд Российской Федерации принимает решение по делу, оценивая как буквальный смысл рассматриваемого акта, так и смысл, придаваемый ему сложившейся правоприменительной практикой, а также исходя из его места в системе правовых актов.
В постановлении Конституционного Суда РФ от 25 января 2001 г. N 1-П "По делу о проверке конституционности положения пункта 2 статьи 1070 Гражданского кодекса Российской Федерации в связи с жалобами граждан И.В.Богданова, А.Б.Зернова, С.И.Кальянова и Н.В.Труханова" фактически установлена обязательная сила толкования проверяемых на соответствие Конституции нормативных актов. Не отрицая права суда на осуществление казуального толкования, Суд вместе с тем подчеркивает, что в судебной практике должно обеспечиваться конституционное истолкование норм, подлежащих применению в конкретном деле. Он указал, что "…конституционное истолкование нормативного акта или отдельного его положения, проверяемого посредством конституционного судопроизводства, относится к компетенции Конституционного Суда Российской Федерации, который, разрешая дело и устанавливая соответствие Конституции Российской Федерации оспариваемого акта, в том числе по содержанию норм, обеспечивает выявление конституционного смысла действующего права. В таком случае данное им истолкование, как это вытекает из части второй статьи 74 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" во взаимосвязи с его статьями 3, 6, 36, 79, 85, 86, 87, 96, 100, является общеобязательным, в том числе для судов".