Файл: 2009 в книге директора по стратегиям и аналитике гк никколо м.pdf

и субъективного благополучия; снижение авторитета как частной, так и госу- дарственной собственности; меньшая значимость политического авторитета при актуализации самовыражения и политического участия; сексуальное удов- летворение в соответствии с индивидуальным выбором; рост доверия, акцент на смысле и назначении жизни при меньшей значимости религиозного авто- ритета; снижение потребности в абсолютных правилах, ситуационная этика.
В перечне изменяющихся ценностей и культурных трендов, который при-
водит Р. Инглхарт, я вижу три группы разных явлений. Первая группа — это тенденции, действительность и полезность которых для меня очевидны. Нап- ример, сдвиг в мотивации людей к труду: с максимизации получаемого дохода и с обеспеченности работой в сторону более настоятельного запроса на инте- ресную и осмысленную работу — усиливающийся акцент на придании мене- джменту большей коллегиальности и демократичности — рост самостоятель- ности и автономной ответственности исполнителей.
Вторая группа — это тенденции, в действительности которых сомневаться не приходится, а вот социальная польза и исторические последствия их сов- сем не очевидны. Речь идет об упадке традиционных религиозных и сексуаль- ных норм, росте числа абортов и разводов. Да взять хоть составляющую ядро концепции Инглхарта абсолютизацию ценностей индивидуального самовыра- жения, признания и благополучия: разве не сделали из нее культа? Разве не не- сет вред абсолютизация субъективного блага и чувства без роста и даже в ущерб личностной и социальной ответственности?
Третью группу составляют явления очевидно полезные, зато их социальное распространение и прямая связь с экономическим развитием как раз вызыва- ют большие вопросы. Возьмем, к примеру, межличностное доверие и полити-
ческое участие.
В докладе на международном гарвардском симпозиуме в 1999 году «Куль- турные ценности и прогресс человечества» Р. Инглхарт привел показатели межличностного доверия большого числа стран в сопоставлении с их культур- ными традициями и уровнем экономического развития. Воспроизведем его ди- аграмму по книге «Культура имеет значение»
24
(рис. 3). По горизонтали (ось абсцисс) отмечены показатели доли ВНП на душу населения, а по вертикали
(ось ординат) — доля респондентов, полагающих, что большинству людей можно доверять. Оставим пока в стороне вопрос, насколько адекватными яв- ляются измерения и сравнение межличностного доверия в разных странах по частоте выбора респондентами одного (первого) из двух высказываний:
«большинству людей можно доверять» и «со всеми людьми следует быть очень
70
?????????? ????? ????????: ?????? ?? ????? ????
_________________________________
24
См.: Инглхарт Р. Культура и демократия // Культура имеет значение. Каким образом ценности способствуют общественному прогрессу / под ред. Л. Харрисона и С. Хантингтона. (Lawrence
Harrison, Samuel Huntington (eds.) Culture Matters: Haw Values Shape Human Progress. New York:
Basic Books, 2000). М.: Московская школа политических исследований, 2002. С. 120.

осторожным». Если на Филиппинах, в Бразилии и Турции первый ответ выби- рает менее 10% респондентов, а в Норвегии, Дании и Канаде — более 50%,
то это что-нибудь да значит. Так что внимательно изучим диаграмму с данны- ми WVS.
На мой взгляд, в приведенных данных можно найти подтверждения тезису о важности культурных традиций, но никак не тезису о росте межличностно- го доверия вместе с ростом экономики. Примеры Индии и Китая, с одной сто- роны, и Франции — с другой, обрушивают эту схему. А можно еще сравнить показатели Китая с показателями Тайваня и Южной Кореи, показатели Сло- вении с показателями Белоруссии, Сербии и Украины, показатели Новой Зе- ландии и Канады с показателями США. К этому следует добавить, что дина-
71
?????????? ? ??????

мика рассматриваемого показателя у США и Китая — и у мирового экономи- ческого лидера, и у его растущего конкурента — отрицательная.
Что же получается? Согласимся с тем, что межличностное доверие являет- ся ценностью постмодерна. Не вижу причин возражать: должны же и в пост- модерне остаться какие-то вечные ценности. Но в таком случае впору бить тревогу, поскольку мы наблюдаем не столько рост межличностного доверия,
сколько его растущий дефицит! Ровно так же, если не хуже, обстоят дела с по- литическим участием. Западная политологическая литература буквально пе- реполнена свидетельствами того, что партии теряют доверие, электоральная активность граждан падает, да и другие формы их общественно-политическо- го участия в местных и национальных делах также, скорее, деградируют. Увы,
рост глобальной экономики и даже пришествие постмодерна совсем не га-
рантируют нам ни доверия между людьми, ни компетентного участия
в местной, национальной и глобальной политике.
Рассмотрение взглядов и аргументов такого влиятельного теоретика модер- низации, как Р. Инглхарт, помогает четче определить собственные концепту- альные позиции. В противоположность Инглхарту я не считаю буйный рост индивидуализма во всех его духовных, эстетических, сексуальных и социаль- ных проявлениях исключительно благодатным явлением. Далее, я не разделяю того представления, что индустриальные общества менее разнообразны, чем традиционные, а постиндустриальные общества будут и вовсе однородны. На- конец, я не считаю доказанной популярную гипотезу о том, что экономичес- кое развитие (которое к тому же может быть типологически различным!) не- избежно и само по себе ведет к развитию качества общественной жизни.
Российские социологи и социальные психологи собрали большой массив эмпирических данных, анализ которых свидетельствует о внутренне противо- речивом характере нашего общественного развития. Интересный фактичес- кий материал и опыт использования сразу нескольких влиятельных теорий представлен недавно в книге исследователей ГУ—ВШЭ Н.М. Лебедевой и А.Н. Татарко «Ценности культуры и развитие общества». Методика авто- ров — параллельные опросы студентов и их учителей — интересна, помимо прочего, тем, что она корреспондируется с теорией межгенерационной пере- мены ценностей Р. Инглхарта. Главные выводы исследователей можно кратко выразить в следующих тезисах. На рубеже XX–XXI веков и в поколении от- цов, и в поколении детей усиливались индивидуалистические ориентации и ценности. Результатом этого дрейфа стало преобладание комплекса соци- ально-психологических установок, который авторы назвали «вертикальной самореализацией». Люди, разделяющие установки такого типа, ценят власть,
статус, удовольствие, интересную жизнь, авторитетность, влияние, пота-
кание себе — они готовы к конкуренции, готовы использовать других в своих
72
?????????? ????? ????????: ?????? ?? ????? ????

целях, для них характерен низкий уровень толерантности. Особое значение имеют социальные установки и представления молодежи. По свидетельству авторов, «молодое поколение россиян готово "зарабатывать деньги своим собственным умом" и к социальному неравенству в доходах, т.е. стремится к индивидуальному богатству. Следовательно, России в ближайшее время предстоит пройти искушение богатством и неравенством»
25
Н.М. Лебедева и А.Н.Татарко полагают, даже настаивают на том, что «вер- тикальная самореализация» в настоящее время «больше способствует» эконо- мическому развитию России. Совершенно напрасно, на мой взгляд, настаива- ют. Сами же авторы где-то в сноске оговариваются, что множественный рег- рессионный анализ выявляет лишь взаимосвязь переменных друг с другом и что они понимают условность своего термина «влияние». Читатели, пропус- тившие ту сноску, ни за что об этом не догадаются, поэтому они могут воспри- нимать многократно повторяемое утверждение «такой-то культурный комп- лекс способствует экономическому развитию» не как условность, а именно как концептуальное высказывание. Я же оказываюсь в затруднительном поло- жении: стоит ли, понимая условность обсуждаемого тезиса, задавать дальней- шие вопросы?
Все же пренебрегу условностями. Корректным и верным, на мой взгляд,
было бы следующее утверждение: «вертикальная самореализация» больше со-
ответствует экономическому развитию России в настоящее время. Но глав- ное ведь не в этой констатации, а в том вопросе, который надо бы задать вслед за ней: какому же именно экономическому развитию России соответствуют,
возможно, даже способствуют преобладающие в активных социальных груп- пах установки «вертикальной самореализации» и какому иному развитию та- кое социальное поведение мало соответствует, возможно, даже его блокирует?
Мысль социальных психологов о том, что России предстоит пройти иску- шение богатством и неравенством, представляется мне очень верной и точной.
Есть в российском обществе группы, для которых такое искушение не буду- щая возможность, а сегодняшняя, вполне конкретная действительность. Пос- мотрим, как российские элитные группы справляются с внеочередным исто- рическим искушением.
Важным направлением анализа является сфера трудовых предпочтений и ценностей. Благодаря использованию в нашей анкете вопросов, которые ра- нее использовались в нескольких международных, в том числе и российских,
замерах, проведенных в рамках WVS, у нас появилась возможность сравнить данные о трудовых ценностях российских элитных групп с международной статистикой. Но сначала рассмотрим общероссийский фон.
73
?????????? ? ??????
_________________________________
25
Лебедева Н.М., Татарко А.Н. Ценности культуры и развитие общества. С. 139.

Признанный авторитет в изучении трансформации трудовых предпочтений россиян В.С. Магун, проанализировав собранные за последние 15 лет данные,
пришел к следующим выводам
26
. В 1991–1999 годах произошло сближение трудовых предпочтений россиян с предпочтениями жителей развитых стран по ряду направлений: значимость гарантий занятости (выросла) и большого отпуска (снизилась) стала мало отличаться от значимости этих характеристик в странах «семерки». Однако в «достижительных» аспектах труда между Рос- сией и мировыми лидерами сохранялись заметные различия: рейтинг «воз- можности чего-то достичь» и «возможности инициативы» в России ниже поч- ти в два раза. То есть догнать страны «семерки» по значимости страха безра- ботицы нам оказалось гораздо легче, чем приблизиться к ним по таким параметрам, как стремление к достижениям и новациям. В условиях экономи- ческого роста с 1999 по 2004 год продолжился рост значимости заработка и надежного места работы — это сегодня абсолютно приоритетные для росси- ян трудовые ценности. Рейтинг «возможности чего-то достичь» не изменился
(при этом другое исследование показало, что вырос рейтинг «хороших воз- можностей для продвижения»). Зато заметно меньше стало тех, кто считает важным для себя соответствие работы способностям; снизились также рей- тинги уважения работы со стороны окружающих, инициативы и ответствен- ности. То есть ради возможности «нормально» зарабатывать россияне готовы пожертвовать работой по специальности (отсюда резкое падение рейтинга
«соответствия работы способностям»), социальным признанием и содержани- ем работы. Неизменной осталась лишь ценность «интересной работы», на ко- торой теперь у большинства работников сфокусированы все содержательные требования к труду
27
. В ценностной повестке россиян, таким образом, доми- нируют базовые, «материалистические» потребности. Инициатива в работе и ответственное к ней отношение остаются пока явно на периферии трудовых предпочтений. Слабая выраженность этих ценностей резко отличает россиян от работников экономически развитых стран.
Следует иметь в виду, что в замере WVS 1990/91 года респондентам для вы- бора давался список из 15 позиций, а в последующие годы этот список был сокращен до 11 пунктов. Смысл этого секвестра не вполне понятен. Выбро- шены были 2, 5, 9 и 11-й пункты из первоначального списка: «хорошие това- рищи по работе» (Pleasant people to work with); «хорошие возможности для продвижения» (Good chances for promotion); «полезность для общества»
(A useful job for society); «возможность общения с людьми» (Meeting people).
74
?????????? ????? ????????: ?????? ?? ????? ????
_________________________________
26
См.: Магун В.С. Как меняются российские трудовые ценности // Отечественные записки. 2007.
№ 3. Статья опубликована также на сайте «Полит.ру».
27
Как верно отмечает В.С. Магун, для человека, не готового тратить лишние силы, преимущество
«интересности» в том, что она этого и не требует, чего не скажешь об инициативе или ответствен- ности.