Файл: 2009 в книге директора по стратегиям и аналитике гк никколо м.pdf
ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 10.01.2024
Просмотров: 207
Скачиваний: 1
ВНИМАНИЕ! Если данный файл нарушает Ваши авторские права, то обязательно сообщите нам.
тители министров, руководители департаментов и отделов в органах государ- ственной власти субъектов Федерации; главы местных администраций.
Вместе чиновники и силовики составляют около трети выборки —
304 респондента. Если же учесть, что 20 опрошенных нами менеджеров зани- мают управленческие посты в государственных компаниях, 4 опрошенных юриста занимают судейские должности, а еще 26 юристов преподают право- вые дисциплины в академиях государственной службы и юридических инсти- тутах МВД, то можно констатировать: более трети наших респондентов слу- жат и работают «на государство».
В целом выборку исследования элиты развития можно разделить на три почти равновеликих сектора: «Государство», «Бизнес», «Общество». O госу- дарственном секторе уже сказано. Сектор бизнеса составляют предпринима-
тели (мы опрашивали владельцев и совладельцев компаний, как правило чле- нов торгово-промышленных палат, что свидетельствует — особенно в регио- нах — о статусе их бизнеса) и менеджеры (опрашивались топ-менеджеры компаний, а также руководители структурных подразделений крупных корпо- раций). Общественный сектор элиты развития охватывает социетальную сфе- ру — это руководители и ведущие специалисты известных учреждений науки,
образования, здравоохранения, а также публичную сферу — это журналисты ведущих СМИ и выступающие в публичном информационном пространстве эксперты.
Пограничную группу составляют юристы, часть которых работают в сфере государственной власти и управления, другие — в науке и образовании, третьи предоставляют услуги компаниям и гражданам. Опрошенные нами прокуроры с полным основанием, включая их самоидентификацию, отнесены к силови- кам. Руководители правовых служб и отделов в органах государственной власти в соответствии с их должностным статусом и опять же самоидентифи- кацией учтены как государственные чиновники. Судейская корпорация оказа- лась самой закрытой — нам удалось опросить лишь четверых респондентов,
занимающих ответственные судейские должности. В результате в выборке на- шего опроса юристы выступают именно группой-медиатором: помимо членов судейской корпорации и нескольких преподавателей юридических институ- тов МВД, имеющих офицерские звания, опрошенные нами юристы не занима- ют государственных должностей, однако они постоянно соприкасаются с инс- титутами и представителями государственной власти. Около половины соста- ва группы — адвокаты, остальные развивают и преподают правовую науку,
консультируют и оказывают иные юридические услуги; причем мы ориентиро- вались на специалистов, которые привлекаются к законопроектной деятель- ности или экспертизе в рамках судебных процессов.
Полные данные о профессиональном составе выборки исследования представлены в табл. 1.
25
???????? ? ???????
Вместе чиновники и силовики составляют около трети выборки —
304 респондента. Если же учесть, что 20 опрошенных нами менеджеров зани- мают управленческие посты в государственных компаниях, 4 опрошенных юриста занимают судейские должности, а еще 26 юристов преподают право- вые дисциплины в академиях государственной службы и юридических инсти- тутах МВД, то можно констатировать: более трети наших респондентов слу- жат и работают «на государство».
В целом выборку исследования элиты развития можно разделить на три почти равновеликих сектора: «Государство», «Бизнес», «Общество». O госу- дарственном секторе уже сказано. Сектор бизнеса составляют предпринима-
тели (мы опрашивали владельцев и совладельцев компаний, как правило чле- нов торгово-промышленных палат, что свидетельствует — особенно в регио- нах — о статусе их бизнеса) и менеджеры (опрашивались топ-менеджеры компаний, а также руководители структурных подразделений крупных корпо- раций). Общественный сектор элиты развития охватывает социетальную сфе- ру — это руководители и ведущие специалисты известных учреждений науки,
образования, здравоохранения, а также публичную сферу — это журналисты ведущих СМИ и выступающие в публичном информационном пространстве эксперты.
Пограничную группу составляют юристы, часть которых работают в сфере государственной власти и управления, другие — в науке и образовании, третьи предоставляют услуги компаниям и гражданам. Опрошенные нами прокуроры с полным основанием, включая их самоидентификацию, отнесены к силови- кам. Руководители правовых служб и отделов в органах государственной власти в соответствии с их должностным статусом и опять же самоидентифи- кацией учтены как государственные чиновники. Судейская корпорация оказа- лась самой закрытой — нам удалось опросить лишь четверых респондентов,
занимающих ответственные судейские должности. В результате в выборке на- шего опроса юристы выступают именно группой-медиатором: помимо членов судейской корпорации и нескольких преподавателей юридических институ- тов МВД, имеющих офицерские звания, опрошенные нами юристы не занима- ют государственных должностей, однако они постоянно соприкасаются с инс- титутами и представителями государственной власти. Около половины соста- ва группы — адвокаты, остальные развивают и преподают правовую науку,
консультируют и оказывают иные юридические услуги; причем мы ориентиро- вались на специалистов, которые привлекаются к законопроектной деятель- ности или экспертизе в рамках судебных процессов.
Полные данные о профессиональном составе выборки исследования представлены в табл. 1.
25
???????? ? ???????
??????? 1. ????????? ???????????????? ?????? ???????
??????
???????
???????? ???????
?????????
204 20,3
????????
45 4,5
?????????
159 15,9
????????
100 10,0
?????
43 4,3
???????????? ? ????????????
57 5,7
?????????????
89 8,9
??? ? ??????????
44 4,4
???????????? ? ????????????????
45 4,5
???????????????
143 14,3
??????????
163 16,3
???????????? ?????
184 18,3
???????????????
56 5,6
???????????, ?????
128 12,8
????????? ??????????
120 12,0
??????????
61 6,1
????????
59 5,9
?????
1003 100,0
Соотношение мужчин и женщин в выборке нашего опроса элитных групп составляет 70% на 30%. Меньше всего женщин оказалось среди силовиков,
предпринимателей и федеральных чиновников, заметно больше — в здравоох- ранении, региональном чиновничестве, юриспруденции и журналистике.
По возрасту участников опроса можно разделить на следующие группы: до
30 лет — 8% от общего числа респондентов; от 31 года до 45 лет — 43%; от
46 до 60 лет — около 38%; старше 60 лет — 6,5% (и около 5% респондентов не ответили на вопрос о возрасте).
Определившись с целевой аудиторией и выборкой исследования, перейдем к инструментарию. Массовость обследования и заинтересованность в получе- нии количественных показателей всегда предполагают проведение анкетного опроса. Однако анкеты, с помощью которых социологи улавливают и отража- ют «глас народа», в элитных группах применить куда труднее, чем в массовой аудитории. Мнение представителя элиты стоит дорого, а им самим, как прави- ло, оценивается еще выше. Такой человек может снизойти и дать интервью,
но заполнять анкету — это уж «не царское дело». Кроме того, в элитных груп- пах — без всякой иронии — много умных людей, а умным людям любая анке- та всегда кажется недостаточно (это как минимум) умной — им трудно умес- тить и выразить себя в этих да, да, нет, да. Поэтому я заранее знал, что труд- нее всего придется экспертам: они чаще других будут затрудняться
26
?????????? ????? ????????: ?????? ?? ????? ????
с ответом — не потому, что не знают, но именно потому, что знают точно и,
похоже, заранее: все не так и не так, а по-другому!
Желая предупредить вероятные трудности в элитарном общении и полу- чить действительное смысловое расширение, я выбрал форму стандартизиро- ванного интервью. В анкете были предусмотрены два открытых вопроса и еще несколько вопросов, где наряду с предлагаемыми вариантами ответов прямо запрашивалось «другое». Кроме того, до сведения участников опроса доводи- лось, что и в так называемых закрытых вопросах, в том случае если у респон- дента есть ответ, никак не сводимый ни к одному из предложенных вариантов,
можно выразить свое особое мнение. Комментарии, письменные и устные,
также приветствовались и фиксировались.
Приступая к разработке анкеты, я хорошо представлял, какие вопросы за- давать не буду. Так, по моему разумению, в анкете для опроса российской эли- ты не должно быть вопросов о доверии государственным институтам и руко- водителям. В отечественных условиях и в массовой-то аудитории вопросы об институциональном и персональном политическом доверии давно не рабо- тают (в собственно социологическом смысле: как инструмент выяснения действительных общественных настроений), а людям статусным и ответствен- ным — за свой пост, бизнес, покой и достаток своей семьи — таких вопросов и вовсе лучше не задавать.
Далее, из анкеты для российской элиты нужно исключить вопросы об иде- ологии и тем более об идеологическом выборе. Тех представителей нашей элиты, которые профессионально работают с идеологемами, вопрошать об идеологии не стоит, поскольку это вредно (как минимум для вопрошающе- го), а остальных — потому что бесполезно. Дело не только в том, что идеоло- гия интересует российскую элиту в десятую очередь. Главное, что между лю- бым нашим идеологическим выбором — хоть «свобод», хоть «порядка», «ев- ропейского» пути иль «азиатского» — и нашей социальной действительностью лежит дистанция того самого размера. Такая дистанция,
что связь между идеологическим выбором и действительностью, включая собственное поведение, чрезвычайно затруднена — не исключено даже, что связи вообще нет.
Если ни о политическом доверии, ни об идеологии спрашивать нельзя,
то о чем можно? Полагаю, можно и нужно попросить дать оценку общего ка- чества и важных сторон нашего национального развития, конкретную оценку исполнения определенных государственных функций, сравнительную оценку главных причин наших трудностей. Думаю, целесообразно выяснить расклад мнений и предпочтений в элитных группах по целому ряду альтернативных способов организации общественной жизни. Например, какие мнения сущест- вуют по поводу способов формирования национального правительства, реали- зации общественной функции СМИ, капитальной переделки российского
27
???????? ? ???????
похоже, заранее: все не так и не так, а по-другому!
Желая предупредить вероятные трудности в элитарном общении и полу- чить действительное смысловое расширение, я выбрал форму стандартизиро- ванного интервью. В анкете были предусмотрены два открытых вопроса и еще несколько вопросов, где наряду с предлагаемыми вариантами ответов прямо запрашивалось «другое». Кроме того, до сведения участников опроса доводи- лось, что и в так называемых закрытых вопросах, в том случае если у респон- дента есть ответ, никак не сводимый ни к одному из предложенных вариантов,
можно выразить свое особое мнение. Комментарии, письменные и устные,
также приветствовались и фиксировались.
Приступая к разработке анкеты, я хорошо представлял, какие вопросы за- давать не буду. Так, по моему разумению, в анкете для опроса российской эли- ты не должно быть вопросов о доверии государственным институтам и руко- водителям. В отечественных условиях и в массовой-то аудитории вопросы об институциональном и персональном политическом доверии давно не рабо- тают (в собственно социологическом смысле: как инструмент выяснения действительных общественных настроений), а людям статусным и ответствен- ным — за свой пост, бизнес, покой и достаток своей семьи — таких вопросов и вовсе лучше не задавать.
Далее, из анкеты для российской элиты нужно исключить вопросы об иде- ологии и тем более об идеологическом выборе. Тех представителей нашей элиты, которые профессионально работают с идеологемами, вопрошать об идеологии не стоит, поскольку это вредно (как минимум для вопрошающе- го), а остальных — потому что бесполезно. Дело не только в том, что идеоло- гия интересует российскую элиту в десятую очередь. Главное, что между лю- бым нашим идеологическим выбором — хоть «свобод», хоть «порядка», «ев- ропейского» пути иль «азиатского» — и нашей социальной действительностью лежит дистанция того самого размера. Такая дистанция,
что связь между идеологическим выбором и действительностью, включая собственное поведение, чрезвычайно затруднена — не исключено даже, что связи вообще нет.
Если ни о политическом доверии, ни об идеологии спрашивать нельзя,
то о чем можно? Полагаю, можно и нужно попросить дать оценку общего ка- чества и важных сторон нашего национального развития, конкретную оценку исполнения определенных государственных функций, сравнительную оценку главных причин наших трудностей. Думаю, целесообразно выяснить расклад мнений и предпочтений в элитных группах по целому ряду альтернативных способов организации общественной жизни. Например, какие мнения сущест- вуют по поводу способов формирования национального правительства, реали- зации общественной функции СМИ, капитальной переделки российского
27
???????? ? ???????
ЖКХ, собирания главных активов в государственные корпорации и так далее?
Разве не эти вопросы сегодня дебатируются? И в первую очередь обсуждает их как раз элита развития. Разве эти дебаты не тот самый ежедневный «пле- бисцит», который по определению Ренана, составляет смысл и действитель- ность нации?
Когда референдум из метафоры превращается в технологию, становится понятно: референдум таков, каковы предлагаемые на выбор ответы (на рефе- рендумы обычно выносят именно ответы, но с вопросительным знаком). Я ре- шил не выдумывать ничего лишнего. Вопросы — только главные: о приорите- тах и фундаментальных институтах развития. Ответы — только те, которые уже опробованы в публичном информационном поле, экспертных дискуссиях и стали «платформами», вокруг и посредством которых происходит разделе- ние/собирание общественного мнения. Таким образом, моя задача сводилась к тому, чтобы увидеть главные платформы и не пропустить какую-то неболь- шую, но значимую своим отличным от других смыслом и потенциалом соци- ального притяжения.
Впрочем, все же не только к этому. Ведь анкета требует краткости, и, что- бы разместить в ней платформы, их необходимо сильно-сильно уменьшить.
Краткий пересказ — дело коварное, поскольку результат может выйти как в известном анекдоте про Рабиновича, который «напел» приятелю что-то из Карузо. Мне же хотелось не только избежать упреков в искажении смысла,
но и сохранить то впечатление, которое стараются произвести протагонисты соответствующих платформ. Чтобы достичь поставленной цели, я делал две вещи: во-первых, по возможности представлял тезис не голым, а хотя бы с ми- нимальной аргументацией; во-вторых, по возможности цитировал тех авторов,
которые соответствующий тезис выразили точно, емко, красиво. Другими сло- вами, это было тестирование ряда известных программных тезисов и пред-
лагаемых проектов решений.
Описанный здесь способ анкетирования, как и любой другой, имеет свои издержки. Дело в том, что неглупые аргументы нацелены как раз на то, чтобы укреплять позиции и обезоруживать противника. Тезисы, которые «голыми руками не возьмешь», сравнивать сложнее и выбирать между ними трудно.
В массовой аудитории предложение сделать выбор между аргументами,
а не просто между односложными оценками, затруднило бы опрос чрезвычай- но. Да и в элитной аудитории оно его не облегчило. Но разве элита не должна решать сложные задачи? В заполненных анкетах частота выбора позиции
«затрудняюсь ответить» оказалась даже меньшей, чем я ожидал. Таким обра- зом, целевая аудитория опроса справилась с задачей, что помимо прочего сви- детельствует и об адекватности примененного инструментария.
?????????? ????? ????????: ?????? ?? ????? ????
?????????? ? ??????
1 2 3 4 5 6 7 8 9 ... 13
Оценка развития страны в 2000-е годы
Что российская элита развития думает о происходящем в стране? Как элитные группы оценивают общее направление, ключевые проблемы и прио- ритеты национального развития? Выяснение ответов на эти вопросы составля- ло главную исследовательскую задачу проекта.
Начинать логично с оценки сложившейся ситуации. Поэтому наша анкета начиналась со следующего вопроса: «С какой из оценок развития нашей стра- ны в 2000-е годы Вы бы скорее согласились?
1. Россия поднялась с колен, доказала свою глобальную конкурентоспособ- ность. Во внутренних делах стало больше порядка, повысилась управляемость трудноуправляемой страны. Государство, компенсируя невысокий уровень са- моорганизации российского населения, в целом успешно определяет и реали- зует стратегию национального развития.
2. Российская элита не использовала внутренние и внешние возможности диверсифицировать экономику и обеспечить качество развития, адекватное вызовам глобальной конкуренции. Вместо модернизации происходит деграда- ция институтов, примитивизация экономики и государственного управления».
Вполне понятно, что национальное развитие — процесс по определению сложный, многомерный и противоречивый, то есть соединяющий позитивные и негативные явления. Однако констатации типа «есть и успехи, и проблемы»
не освобождают нас от необходимости давать суммарную оценку. Такая оцен- ка предполагает взвешивание и сравнение количества и качества успехов с ко- личеством и качеством проблем.
Понятно также, что успехи и проблемы неравномерно распределены в со- циальном пространстве. Следовательно, на оценку развития страны всегда влияет индивидуальный, групповой, классовый опыт и соответствующая ему точка зрения. Нетрудно догадаться, что чем абстрактнее будет сформулирован ответ на вопрос о национальном развитии, тем труднее будет выделить из со- вокупной оценки окружающей жизни — индивидуальной, семейной, корпора- тивной и классовой — оценку развития страны.
Мы опрашивали элиту, то есть людей успешных и благополучных. В таком опросе, одновременно «классовом» и экспертном (в отличие от массового оп- роса), интересна не столько зависимость оценки национального развития от степени социальной адаптации и благополучия респондентов, сколько их согласие или несогласие с некими содержательными суждениями.