ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 29.06.2019
Просмотров: 6069
Скачиваний: 45
Координативная цепь слов весьма часто используется как в поэзии, так и в эзотерическом дискурсе. Например, перечисление сакральных имен или знаков, связанных со сверхценными символами для того или иного вероучения (Кровь — корень — дом — корона — лед — мел — мел — мел).
Координативная цепь комплексных вербальных знаков характерна для экспериментаторов в языке, ищущих новые возможности в фоносимволизме.
Катахреза представляет собой стилистический прием, суть которого состоит в сочетании несополагаемых сущностей ("вязкое дерево снов"). Катахреза, в отличие от семантически близких приемов метафоры и оксюморона, сориентирована на максимально активный поиск смыслов в сознании реципиента. Катахреза в принципе не допускает однозначной интерпретации и открыта для континуального прочтения. От координативной цепи катахреза отличается субординативным построением в виде субъектно-предикатного либо атрибутивно-номинативного, либо вербально-адвербиального блоков. Субординативные отношения более сложны по своему устройству и вместе с тем более монолитны, чем координативные. С катахрезой в ее различных вариантах (фонетически осложненном и простом) мы сталкиваемся в художественных текстах, как поэтических, так и прозаических.
Под алогизмом понимается не только нарушение правил выводимости смысла, но и несоответствие картине мира. Намеренные алогизмы используются в суггестивном дискурсе. В качестве примера можно привести известный коан Дзен-буддизма: "Как звучит хлопок одной ладони?". Алогизмы близки парадоксам, но если парадокс — это перевернутое общее место, то алогизм — это перевернутая модель мира в целом. Сравним: "Сновидения истинны, пока они продолжаются" и "Цепь из цветов труднее порвать, чем цепь из железа".
Важнейшей характеристикой бытийного дискурса является стремление коммуникантов к точности обозначения понятий или представлений.
Мы говорим о точности в тексте, имея в виду верное, конкретное и полное обозначение предмета речи. Точность - величина многомерная. С одной стороны, различные условия общения и типы текстов определяют степень точности, необходимой для взаимопонимания между участниками общения, с другой стороны, выделяются внутренние характеристики коммуникативной точности, опосредованно связанные с жанрово-ситуативными характеристиками общения. Кроме того, инвентарь языковых единиц также представляет собой неоднородное, с точки зрения коммуникативной точности, образование.
Определяющими факторами коммуникативной точности являются ситуативные характеристики общения. В этом смысле точность передачи информации в максимальной мере зависит от контакта между отправителем и получателем речи. Текст в таком понимании представляет собой в первую очередь процесс текстопорождения и текстовосприятия и включает объективированный результат текстовой деятельности в виде произведения с единой темой, целостным содержанием, общей иллокуцией (смыслом текстопорождения) и другими признаками, определяющими текст как предмет изучения в стилистике и грамматике. Прагматический подход к тексту, включающий не только статическую, но и динамическую сторону текста, т.е. процессы порождения и восприятия текста, дает возможность измерить коммуникативную точность.
Прагматический план коммуникативной точности определяется в первую очередь культурным фоном ситуации общения, т.е. традициями, принятыми в соответствующем социуме для общения на определенной дистанции. Специфику соответствующего культурного фона можно увидеть при сравнении норм коммуникативной точности в различных этносоциальных группах. Показателем дистанции общения является мера имплицитности смысла в тексте. Чем больше дистанция между коммуникантами, тем в большей мере говорящий вынужден словесно обозначить то, что получатель речи может неправильно понять. Чем меньше коммуникативная дистанция, тем большая часть информации передается имплицитно с учетом общности жизненного опыта и тезауруса участников общения и однозначной интерпретации темы и цели текста. В этой связи представляет интерес сопоставление семиотического и семантического стилей обозначения предмета речи. Первый включает вербальные и невербальные способы выражения, второй сводится только к вербальным средствам.
В тексте мера вербализации устанавливается благодаря эндофорическим и экзофорическим отношениям, т.е. благодаря опоре текстового содержания на ранее выраженные (анафорические) и в перспективе выражаемые (катафорические) языковые средства либо благодаря опоре текстового содержания преимущественно на ситуативные ключи общения. Последние сводятся к трем типами сигналов: 1) сиюминутные знаки («Прибивай чуть правее и выше!» — относительно чего?), такие знаки требуют визуального контакта, 2) неопределенные знаки («Не трогай кассеты!» — какие кассеты?), такие знаки подразумевают способность адресата сориентироваться в ситуации общения, 3) ограничивающие знаки («Она уже ушла?» — о ком идет речь, была ли она здесь, куда ушла?), такие знаки исключают посторонних из общения. Отмечено, что при сравнении английского языка и урду наблюдается выраженная тенденция английского языка к преимущественному использованию эндофорических языковых средств, в то время как носители урду в большей мере прибегают к имплицитным, экзофорическим средствам общения (Hasan, 1984, p.111).
Коммуникативная точность в прагматическом аспекте в значительной мере определяется личностями участников общения, их коммуникативной компетенцией. Эта компетенция складывается из знания мира, правил поведения, языка, соблюдения постулатов общения. Предполагается, что слова в тексте соответствуют стандартным словоупотреблениям как в содержательном, так и в формальном отношениях, что переносный смысл можно осознать, исходя из опыта и ситуации общения, что текст соответствует определенному жанру и стилю речи.
Выделяются ригидные тексты с однозначной интерпретацией, это, как правило, тексты в жанре рецептов, инструкций, а также значительная часть устных текстов бытового дискурса. С другой стороны, выделяются тексты с заведомо неоднозначной интерпретацией, это тексты художественной литературы, а также устные тексты определенных типов, например, «красноречивое умалчивание» в политическом дискурсе. Примером неоднозначной интерпретируемости текста является следующее стихотворение Нины Искренко, представителя современного поэтического авангарда:
У него пятнадцать баб
Он их на ночь прячет в шкап
Спрячет ключик повернет
Чайничек поставит
Сядет в угол у окна
Наконец-то тишина
При восприятии поэтического текста читатель подготовлен к тому, что образ мира может оказаться несколько смещенным, уплотненным в некотором символическом пространстве. Аналогичным образом, обращаясь к оракулу в древние времена, люди были готовы интерпретировать текст божественного послания в нескольких возможных вариантах одновременно. Различие, однако, состоит в том, что поэтический текст допускает неопределенно широкое толкование, а имплицитный смысл в политическом или дипломатическом дискурсе точно интерпретируется в рамках нескольких возможных сценариев.
Коммуникативная точность текста связана с проблемой выразимости. С одной стороны, известно, что некоторое содержание принципиально не может быть выражено языковыми средствами с исчерпывающей полнотой. Эта позиция четко обозначена в известной строке Ф.И.Тютчева «Мысль изреченная есть ложь». Известно также, что молчание между хорошо знакомыми людьми не мешает им с большой точностью понимать друг друга, более того, чем больше слов, тем меньше понимания. Иначе говоря, одной из фундаментальных причин непонимания или недопонимания смысла текста является ингерентное свойство языковых знаков (Демьянков, 1989, с.144).
С другой стороны, практика общения доказывает, что многое зависит от умения человека адекватно выражать и воспринимать передаваемую информацию. Таким образом, противопоставляется объективная и субъективная невыразимость смысла в тексте. Коммуникативная точность связана с мерой субъективной выразимости / невыразимости смысла.
Преодоление субъективной невыразимости и повышение точности обозначения сопряжено с определенным усилием, с коммуникативным затруднением, с перебором вариантов. Возвращаясь к этнокультурной парадигме восприятия художественного текста, заметим, что повышение точности текста может достигаться двумя принципиально различными путями: либо переводом значительной части текста в подтекст, подобно тому, как в картине должно быть как можно больше воздуха и пустоты, либо путем разворачивания семантического спектра в поисках оттенков и нюансов смысла. Первый путь соответствует менталитету народов Юго-Восточной Азии, второй путь - стилю мышления европейской цивилизации. Например, в классическом японском трехстишии -хайку - точность обозначения достигается значимой деталью:
В пору отлива
недоверчиво краб изучает
след ноги на песке ...
(Рофу).
Многократно усиленная аллюзия видна в восьмистишии В.Ф.Ходасевича, который сравнивает свою судьбу с судьбой леди Макбет: Леди долго руки мыла, Леди крепко руки терла. Эта леди не забыла Окровавленного горла. Леди, леди! Вы, как птица, Бьетесь на бессонном ложе. Триста лет уж Вам не спится -Мне лет шесть не спится тоже.
Семантический спектр идеи мучительного возмездия раскрывается путем переборов нескольких ярких образов.
Неточное выражение смысла в тексте может быть помимовольным и намеренным. Помимовольная неточность свидетельствует либо о неумении отправителя речи выразить свою мысль ясно, либо об особых обстоятельствах общения, волнении и т.д. Намеренная неточность преследует особые цели, например, перевести общение на уровень импликатур, намеков (такое общение является более престижным, так как говорящий показывает, что считает своего адресата проницательным человеком, способным разгадать скрытый смысл (Богданов, 1990, с.21), вместе с тем намек позволяет говорящему сохранить лицо, если его манипуляция будет разгадана, и сказать, что его неправильно поняли) (Weizman, 1989, p.94).
Намеренная неточность характеризует фатическую речь, обмен коммуникативными сигналами, обеспечивающими взаимную эмоциональную, дистанционную, статусную настройку участников общения. Имеются в виду не этикетные формулы, однозначно соответствующие той или иной ситуации общения, а обмен эрзац-информацией, например: «Я ему, в общем, понимаешь, и так, и так, а он - туда-сюда...» — «Да...».
Внутренние характеристики коммуникативной точности сводятся, на наш взгляд, к рациональной либо эмоциональной направленности текста. Тип направленности определяет функционально-стилистическую и жанровую принадлежность текста. Преимущественно рациональная направленность характеризует тексты, относящиеся большей частью к научному дискурсу. Преимущественно эмоциональная направленность характеризует тексты, относящиеся прежде всего к поэтическому бытийному общению. Соответственно можно противопоставить рациональную и эмоциональную точность в тексте.
Рациональная точность представляет собой определение и уточнение сущностных характеристик понятия, что выражается в сигнификативной плотности понятия в тексте. Например: эмпатия (вчувствование, проникновение) - понятие философии и психологии, обозначающее восприятие внутреннего мира другого человека как целостное, с сохранением эмоциональных и смысловых оттенков, сопереживание его душевной жизни (СЗФ, 1991, с.394). Родовая характеристика понятия — «восприятие внутреннего мира другого человека» — уточняется приведенными в определении видовыми характеристиками, при этом раскрытие специфики видовых характеристик требует привлечения научного контекста в данной области, а именно - концептуального аппарата герменевтики, феноменологии и психотерапии.
Рациональная точность имеет различную степень проявления в зависимости от уровня подготовленности адресата и от специфики предмета обозначения. Точность, требуемая при раскрытии значения научного понятия, отличается от точности, требуемой при обозначении материального предмета, данного в непосредственном восприятии. О точности обозначения приходится говорить только в том случае, если возникает вероятность неточного обозначения, а такое может произойти только в случае разговора о неочевидных вещах. Применительно к некоторым материальным и идеальным объектам разграничиваются общекультурная и специальная характеристики понятия, первая сводится к тематической отнесенности, а вторая относится к различным свойствам и качествам объекта (например, аспирин - 1) лекарство, 2) применяемое при определенных показаниях, выпускаемое в определенном виде и т.д.). Специальная характеристика понятия может быть известна относительно узкому кругу специалистов. В этой связи заметим, что в любом языке есть определенный пласт слов и выражений, остающийся за пределами пассивного словарного запаса среднего носителя языка (большей частью это -термины). Такие неизвестные слова, или агнонимы (по В.В.Морковкину), распадаются на несколько типов, и для нас важно подчеркнуть то обстоятельство, что к числу агнонимов относится также значительная часть лексики, допускающая сигнификативное уточнение при энциклопедическом толковании.
Общение на уровне точных обозначений свидетельствует о высокой степени коммуникативной компетенции отправителя и получателя речи. Например, «Книга напечатана мелким шрифтом» и «Текст набран петитом». Любой знак престижа, впрочем, имеет тенденцию характеризовать в большей степени не объект речи, а субъекта общения и может эксплуатироваться с целью создания образа человека, имеющего высокий социальный статус. Именно поэтому наряду со средствами действительной рациональной точности в общении широко представлены средства мнимой рациональной точности (например, излишняя терминологизация дискурса, особенно в том случае, если текст адресован широкой публике).
Эмоциональная точность может быть определена как динамика образов в тексте. Имеется в виду ассоциативная точность, позволяющая автору актуализировать ту или иную деталь, по которой у читателя или слушателя возникает адекватная конкретная картина целостного обозначения пережитого автором впечатления. Приведем пример описания начала бала из «Жизни Арсеньева» И.А.Бунина:
«.. женщины были все милы, желанны. Они очаровательно освобождали себя в вестибюле от мехов и капоров, быстро становясь как раз теми, которым и надлежало идти по красным коврам широких лестниц столь волшебными, умножающимися в зеркалах толпами. А потом - эта великолепная пустота залы, предшествующая балу, ее свежий холод, тяжкая гроздь люстры, насквозь играющей алмазным сиянием, огромные нагие окна и еще вольная просторность паркета, запах живых цветов, пудры, духов, бальной белой лайки - и все это волнение при виде все прибывающего бального люда, ожидание звучности первого грома с хор, первой пары, вылетающей вдруг в эту ширь еще девственной залы, — пары всегда самой уверенной в себе, самой ловкой».
В приведенном отрывке разворачиваются взаимосвязанные ассоциации пространства, цвета, звуков, запахов, тактильных ощущений, эти ассоциации эмоционально объединены предчувствием праздника, волшебства, великолепия. Описание начала бала представляет собой как бы несколько кадров, при этом читатель оказывается внутри созданного автором мира, т.е. выступает как адресат-эмпатик, а не адресат-критик (Мышкина, 1991, с.96).
Эмоциональная точность достигается не только синтезом различных впечатлений, но и передачей чувства, для понимания которого требуются прецедентные тексты (по Ю.Н.Караулову). К числу таких текстов относятся те речевые произведения, которые стали неотъемлемой частью культуры данного народа или типа цивилизации - пословицы, цитаты, известные всем сюжеты художественных произведений, фрагменты рекламных роликов. Религиозные тексты составляют важнейшую часть прецедентных текстов. Тема избранности прослеживается в стихотворении М.А.Волошина «Под знаком льва», датированного августом 1914 г. - временем начала первой мировой войны: