ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 29.06.2019
Просмотров: 5920
Скачиваний: 44
Таким образом, природа парадокса заключается в коммуникативной потребности разрушить некоторые общепринятые истины и нормы. Выделяются две стратегии парадокса — деструктивная и конструктивная. Парадокс может быть выражен в виде афоризма и в виде неафористического текста с парадоксальной связью суждений — от сравнения до крупного текстового образования. Парадокс часто имеет форму классификации, дефиниции, иллюстрации, вопроса и комментария. Эмоциональный заряд парадокса состоит в конфликте системы ценностей, сталкивающихся в пресуппозиции и выраженной части либо импликации парадокса.
3.4. Прагмалингвистические типы дискурса 3.4.1. Юмористический дискурс
Юмористический дискурс представляет собой текст, погруженный в ситуацию смехового общения. Характерными признаками такой ситуации являются, на наш взгляд, следующие моменты: 1) коммуникативное намерение участников общения уйти от серьезного разговора, 2) юмористическая тональность общения, т.е. стремление сократить дистанцию и критически переосмыслить в мягкой форме актуальные концепты, 3) наличие определенных моделей смехового поведения, принятого в данной лингвокультуре.
Коммуникативное намерение играет важнейшую роль в построении юмористического дискурса, при этом существенным оказывается противопоставление спонтанной и подготовленной речи. Это противопоставление релевантно для отправителя речи, поскольку стремление рассказать свежий анекдот или сообщить о смешном происшествии оказывается нередко движущим мотивом разговора. В меньшей мере таким мотивом является спонтанное юмористическое речевое действие. Для адресата же важен процесс коммуникативного взаимодействия, а не внутренняя мотивировка поведения со стороны отправителя речи.
С позиций отправителя речи юмористическая интенция определяется типом личности (известно, что есть люди, склонные к шутливому общению в любой ситуации) и сферой общения (существует определенная градация уместности шуток в той или иной сфере общения: встреча старых друзей предполагает взаимную настроенность на шутки, в то время как дача свидетельских показаний почти исключает такую настроенность). Для того чтобы коммуникативное намерение реализовалось, оно должно быть подкреплено реакцией адресата. Говорящий пользуется определенными сигналами в поведении для проверки уместности шутки в той или иной ситуации общения. В социолингвистике известно, что инициатива в шутке принадлежит, как правило, вышестоящему, т.е. человеку с более высоким социальным статусом. Таким образом, статусное неравноправие выступает в качестве возможной предпосылки для шутки со стороны начальника: этот вид шуток можно отнести к разряду манипуляций, осуществляемых для демонстрации своего статуса наряду с указаниями, отчитыванием, поучением и т.д. Сигналом для шутливого общения может быть отсутствие явно выраженных знаков запрещения такого общения (торжественность обстановки, глубокие отрицательные эмоциональные переживания адресата, страх, испытываемый самим отправителем речи, и т.д.).
Коммуникативное намерение проходит несколько стадий в своей реализации: желание пошутить, оценка адекватности ситуации, вербальное выражение шутки, оценка реакции адресата. Следует отметить, что реализация юмористического коммуникативного намерения осуществляется мгновенно, и поэтому выделение стадий носит условный характер. Кроме того, оценка ситуации и реакции адресата происходит на невербальном уровне: это взгляд, мимика, жестикуляция, определенные характеристики тембра голоса. В письменной речи юмористическая интенция до последнего времени не выражалась. Считалось, что содержание текста должно дать читателю возможность оценить намерение автора. В последнее время, однако, появился специальный знак юмора в письменной речи, так называемый "смайлик" в компьютерном общении — :), сочетание двоеточия и круглой скобки, являющееся стилизованным изображением улыбки. Смайлик является сигналом юмористического намерения автора. В известной мере этот знак избыточен, поскольку он не используется в серьезном общении. Вместе с тем его появление (а также стремительное разрастание вариантов смайликов — удивленная улыбка, улыбка с поцелуем, улыбка с прищуром и т.д.) свидетельствует об актуальности этого знака для письменного общения. На наш взгляд, формализация юмористической интенции, т.е. введение улыбки в перечень знаков, определяющих коммуникативную цель высказывания (восклицание, вопрос, изумление, недоговоренность или смысловая незавершенность) свидетельствует о повышении значимости эмоций в определенных видах письменной речи, граничащей с устной, и вместе с тем о низкой оценке интеллектуальных возможностей адресата, которому нужны специальные знаки для юмора.
Юмористическая тональность представляет собой эмоциональную атмосферу общения, которая характеризуется дружелюбным отношением участников общения друг к другу, с одной стороны, и переворачиванием определенных ценностей, с другой стороны. Юмористическая тональность по своей сущности — это взаимная настроенность участников общения на юмор, это смеховое осмысление всего происходящего, готовность шутить и смеяться. Если юмористическая интенция — это характеристика коммуникативного поведения говорящего, желание организовать юмористическую ситуацию, т.е. активная позиция субъекта речи, то юмористическая тональность — это установка коммуниканта на ситуацию, которая изначально отмечена юмором, т.е. в данном случае позицию субъекта речи можно определить как относительно пассивную. Например, так ощущают себя люди, пришедшие на эстрадное выступление юмориста, читающие юмористические рассказы, слушающие анекдоты. Известно, что в лингвистике текста различаются два типа адресатов: адресат-критик и адресат-эмпатик. Первый стремится бесстрастно оценить события, а второй вовлечен в эти события и сопереживает их участникам. Адресат-критик, услышав шутку, должен сначала оценить, смешна ли она, а затем, возможно, прореагировать на нее. Адресат-эмпатик заранее находится как бы на стороне говорящего, ассоциирует себя с ним и готов рассмеяться, даже не дослушав шутку до конца. Разумеется, эти типы, как и многие другие, достаточно условны, но для нас важно подчеркнуть то обстоятельство, что юмористическую тональность общения формируют адресаты-эмпатики.
С позиций прагмалингвистического анализа юмора понимание механизма той или иной смеховой реакции (а тем более отсутствие таковой, если она предполагалась) неизбежно предполагает выход на исследование юмористической эмпатии. Здесь речь идет о культурно-психологических характеристиках юмористического общения. Готовность понимать юмор базируется не только на личностных особенностях человека, но и на определенных стереотипах поведения, принятых в той или иной культуре. В этом смысле уместно говорить о юмористической тональности, присущей различным лингвокультурам. На наш взгляд, юмористическая интенция в меньшей мере характеризуется лингвокультурной спецификой — желание пошутить интернационально и зависит от индивидуальных особенностей личности, в то время как понимание шутки вплетено в общий контекст культуры.
Соотношение между критическим и эмпатическим восприятием юмора соответствует соотношению между интеллектуально обработанным и более простым видами юмора. Остроумное высказывание рассчитано не только на смеховую реакцию, но и на оценку интеллектуальных способностей автора. По мере возрастания интеллектуальности юмора возрастает и вероятность перехода юмористического высказывания в иную плоскость, с одной стороны, за рамки юмора в серьезное общение, таковы, например, многие глубокие афоризмы, автор которых, Ежи Лец, в парадоксальной форме обобщает свои наблюдения над несовершенством человеческой природы ("Ну, пробьешь ты головой стену. И что будешь делать в соседней камере?"), и, с другой стороны, за рамки юмора в недружелюбное общение, в сатиру, сарказм, издевку или розыгрыш.
Модели смехового поведения включают типичные дебюты и "эндшпили" шуток, типичные смеховые реакции и типичные жанровые структуры определенных юмористических речевых действий, например, анекдотов. Дебют смехового поведения — это переход от несмехового общения к смеховому. Такой переход осуществляется посредством косвенных и прямых сигналов юмористического общения; к первым относятся значимое изменение голоса и мимики, ко вторым — выраженное извещение о том, что следует ждать смещения тональности общения. Возвращение к серьезной тональности также сопровождается определенными знаками, например, фразой "Ну, ладно, а теперь Говоря о типичных смеховых реакциях, мы имеем в виду прежде всего принятую в той или иной культуре степень эмоционального самоконтроля. Если адресат пытается сдержать свой смех либо, наоборот, демонстрирует безудержное веселье, мы сталкиваемся с той или иной типичной смеховой реакцией, которая подчиняется статистическим обобщениям. В любой культуре есть люди, склонные к громкому искреннему смеху, но в английской культуре существует типичная реакция в виде чуть заметного сдержанного смеха — chuckle, такая реакция получила специальное наименование в языке (в русском языке аналогичного понятия, как мы знаем, нет). Это значит, что данное явление для англоязычного речевого сообщества является типичным и актуальным.
Заслуживает внимания работа Е.Я.Шмелевой и А.Д.Шмелева (1999), в которой анализируется рассказывание анекдота в современной русской культуре. Прежде всего, отмечается, что рассказывание анекдота — это представление, в котором интонация, мимика и жесты играют весьма часто ведущую роль. Вместе с тем выделяются метатекстовые вводы, т.е. фразы, которые обеспечивают переход к непосредственному тексту анекдота: "Кстати, знаете анекдот?.." Метатекстовые вводы неоднородны: здесь фигурирует явно выраженная коммуникативная задача либо приводится аллюзия, либо заранее дается оценка анекдоту, либо анекдот выдается за случай из жизни и т.д. Примером оценочной квалификации анекдота в метатексте являются "страховочные" высказывания, которые использовались во времена идеологического контроля при рассказывании политических анекдотов: "Мне тут один мерзавец рассказал недавно совершенно пошлый анекдот". На наш взгляд, подобные речения являются пародией на страховку: в период действительной угрозы рассказчику такие фразы его бы все равно не спасли, если бы поступил донос. Важной структурной характеристикой анекдота, как отмечают цитируемые авторы, является зачин, состоящий из глагола в настоящем времени и действующего лица ("Сидит на уроке Вовочка...").
Анекдот представляет собой идеальную иллюстрацию текстового триединства (по А.Г.Баранову): актуальный текст, виртуальный текст и текстотип. Актуальный текст — это текст в ситуации реального общения, текст как фрагмент дискурса. Виртуальный текст — это записанный текст вне ситуации общения. Текстотип — это обобщенная текстовая структура, в которой выделяются те или иные компоненты, определяющие тексты разных жанров. Вслед за зачином в анекдоте выделяется развитие темы, которое выражается либо как повествование в настоящем историческом времени, либо как описание (часто классификационное), либо дефиниция. Затем наступает момент кульминации анекдота, т.е. центральный пункт смешного события или явления; этот момент должен быть в какой-то мере неожиданным и парадоксальным. Кульминация в анекдоте — это его содержательный финал, но не финал коммуникативный, поскольку предполагается реакция на анекдот.
Анекдот является одним из жанров юмористического дискурса. Жанр дискурса (или жанр речи) трактуется вслед за М.М.Бахтиным как относительно устойчивое в тематическом, композиционном и стилистическом планах речевое произведение. Характерной особенностью речевого жанра является ситуативная повторяемость, ведущая к клишированию как конкретных языковых средств, принятых в соответствующих речевых произведениях, так и к структурной инвариантности смыслового ядра этих произведений. Жанр предполагает знакомство коммуникантов с жанровым каноном, т.е. с требованиями к тексту, который попадает в тот или иной жанровый разряд. Если адресат не знает, к какому жанру относится текст, то определение жанровой принадлежности осуществляется на основании двух важнейших критериев: ситуативная привязка речи и жизненный опыт получателя сообщения. Речевые жанры неоднородны в различных отношениях, в частности, они неоднородны по глубине: тот или иной жанр речи может распадаться на разновидности (субжанры), которые также могут оказаться достаточно сложными.
Представляется весьма интересной модель речевого жанра, предлагаемая Т.В.Шмелевой (1997). Автор устанавливает следующие жанрообразующие признаки: 1) коммуникативная цель, на основании которой противопоставляются информативные, императивные, этикетные и оценочные речевые жанры, 2) образ автора, 3) образ адресата, 4) образ прошлого, 5) образ будущего, 6) диктумное (событийное) содержание, 7) языковое воплощение. Развивая идею М.М.Бахтина о речевых жанрах, А.Вежбицкая предлагает моделирование жанров речи на специальном семантическом языке, "ригористично кодифицированном, но не искусственном", при помощи последовательности простых предложений, выражающих мотивы, интенции и другие ментальные акты говорящего, определяющие данный тип высказывания (Вежбицка, 1997, с.103). Сравним две модели, приведенные цитируемым автором (с.108):
Шутка: говорю: я хочу, чтобы ты себе представил, что я говорю Х.
Думаю, что ты понимаешь, что я этого не говорю.
Говорю то, что говорю, потому что хочу, чтобы ты смеялся.
Анекдот: говорю: я хочу, чтобы ты себе представил, что случилось Х.
Думаю, что ты понимаешь, что я не говорю, что это случилось.
Говорю это, потому что хочу, чтобы ты смеялся.
Думаю, что ты понимаешь, что люди говорят это друг другу, чтобы смеяться.
Анекдот в трактовке А.Вежбицкой отличается от шутки по признакам нарративности (повествовательности) "Случилось Х" и жанрового канона ("люди говорят это друг другу"). Соглашаясь с известным исследователем семантических примитивов в принципе, мы полагаем, что приведенная дифференциация шутки и анекдота вряд ли является полной: с одной стороны, не все анекдоты являются повествованиями (сюда, например, не входят анекдоты-классификации), а, с другой стороны, жанровый канон свойствен любому жанру, а не только анекдоту. Получается, что шутка выступает в качестве родового понятия по отношению к анекдоту. Если принять такой подход, то шутка — это общее наименование юмористического дискурса, включающего анекдоты и другие жанры шутки.
Ю.В.Щурина, анализируя речевые жанры комического, утверждает, что прообразом этих жанров является шутка в виде бытовой реплики. Более сложные (вторичные) речевые жанры комического включают шутливый афоризм, велеризм, эпиграмму, анекдот, диалогическую миниатюру. Наиболее сложными жанрами комического признаются юмористический или сатирический рассказы, фельетон, сатирический роман (Щурина, 1999, с.147). Из приведенных жанров комического относительно мало известен велеризм, который представляет собой "высказывание, включающее в качестве необходимых компонентов устойчивое выражение, ситуацию, автора цитируемой реплики; при этом связи между ними носят специфический характер несоответствия между значением выражения и тем применением, которое оно приобретает в контексте" (Там же, с.152): "Ничто так не освежает, как сон, сэр, как сказала служанка, собираясь выпить полную рюмку опия" (Ч.Диккенс). Можно добавить к приведенному списку вторичных речевых жанров комического пародию, пустоговорку, частушку, лимерик, детские шутливые стихи (nursery rhymes), шутливые сентенции на стенах (Wandspruch), детские стихи-страшилки. Эти жанры относятся к фольклору (как частушки и многие лимерики) и к авторским речевым произведениям (интересен факт создания нового авторского жанра "гарики" И.Губермана, по имени создателя этих ироничных четверостиший). Пустоговорки относятся к шутовской речи, балагурству ("Да будет свет!"- сказал монтер и перерезал провода").