ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 29.06.2019
Просмотров: 6066
Скачиваний: 45
Этот текст показался трудным для англичан, они поняли, что речь идет о неадекватном поведении милиционера, но вся система русских реалий оказалась для них закрытой. Им пришлось рассказать, что милиция на дорогах, служба государственной автоинспекции, теперь, кстати, переименованная в Государственную инспекцию безопасности дорожного движения (ГИБДД), почти всегда воспринимается в сознании носителей русской культуры как вымогатели, несправедливо штрафующие водителей за малозначимые нарушения движения. Понятно, что рассказчиками анекдотов выступают жертвы несправедливого контроля государства над людьми. Носителям современной русской культуры известна и процедура предъявления водительских прав милиционеру, обычно в права вкладывается банкнота. Юмор приведенного текста состоит в том, что вместо водительских прав фигурирует дневник учащегося — еще одна реалия, отсутствующая в английской культуре. Английские школьники не имеют дневников, которые являются жесткой формой контроля над детьми.
Анекдоты о русской власти показались англичанам странными и потребовали объяснения:
Партийная чистка. Всем, кто раньше участвовал в антисоветских организациях, приказано в суточный срок написать заявление. Мужик приходит домой грустный. Жена спрашивает, что случилось.
- Понимаешь, я же в банде зеленых против красных воевал! Что мне теперь делать?
-
А ты не пиши ничего, может, и не узнают.
-
Как же не узнают! Парткомиссию наш батько возглавляет!
Этот анекдот вызвал трудности даже на предварительном этапе перед предъявлением его информантам. Слова "чистка", "парткомиссия" и "батько" пришлось переводить описательно: чистка — political purge, парткомиссия — checking party committee, батько — gang leader. Суть анекдота была понята приблизительно верно, но в процессе объяснения реалий этот текст потерял свою анекдотичность и превратился в комментарий к истории нашей страны.
Англичане смогли лишь поверхностно оценить следующую шутку:
На выставке пожарных частей:
- Дядь, зачем тебе каска и с ремнем?
- Да вот, малыш, когда полезу в горящий дом, да если упадет чего на голову — так каска спасет меня.
- Тьфу ты, а я думал, чтоб морда не треснула.
Поверхностное понимание этого текста — насмешка мальчика над толстым пожарником. В этом смысле перед нами — анекдот-ловушка. Аналогичные реакции вызывают комментарии, которые описаны В.В.Дементьевым (2000): "Ты что-то сказал?" — "Нет." — "А мне послышалось "спасибо". Прислышится же такое.". Но в данном тексте англичанам непонятна лингвокультурная пресуппозиция: пожарник — это человек, который все время спит на службе, поэтому у него распухшая физиономия, которую нужно ремешком перевязывать, чтобы она не треснула. Мальчик во многих русских анекдотах — это провокатор-трикстер, который неизбежно ставит в тупик взрослого. В наиболее рельефной форме эта функция выражена в серии анекдотов про Вовочку (многие из этих анекдотов являются грубыми).
Результаты нашего экспериментального анализа восприятия анекдотов показали, что признак "грубость" не фигурировал в ответах респондентов как с английской стороны, так и с русской (впрочем, откровенно скабрезные анекдоты нами не рассматривались, хотя для проведения объективного исследования в специальной работе их следует также принимать во внимание). Целый ряд английских анекдотов был воспринят русскими респондентами как предельно пресные. У англичан такая же реакция прослеживается на изысканные анекдоты стран Юго-Восточной Азии:
Приказал обезьяний царь достать ему с неба луну. Придворные прыгали с высокой скалы, разбивались, и, наконец, самый ловкий из них сумел допрыгнуть до луны и принес ее своему повелителю. Передавая луну царю, придворный спросил: "О великий царь, осмелюсь спросить, зачем тебе луна?" Царь задумался: "В самом деле, зачем?.. "
Такие анекдоты носят философский характер, заставляют задуматься о жизни, возможно, с улыбкой, но их вряд ли можно отнести к спонтанно возникающим шуткам.
Английские респонденты оказались в затруднении при попытке понять анекдот, в котором фигурирует весьма специфическая для русского языкового сознания ценность:
Объявление в украинской газете: "Меняю ковер 3х4 м на кусок сала такого же размера".
В сознании русских сало — любимая пища украинцев, анекдот содержит очевидную гиперболу. При этом в качестве мерила ценности выступает ковер, который в наших квартирах часто вешали на стену как украшение и который рассматривался как ценная инвестиция. В английском нет однословного и однозначного перевода русской реалии "сало", есть слова, означающие жир, топленый жир, англичанам непонятна гипербола в размерах необъятного куска сала, наконец, они воспринимают ковры только как удобное напольное покрытие, а вовсе не как предмет искусства или демонстрацию благосостояния. Англичане также не могут понять специфического подтрунивания русских над украинцами и наоборот, хотя аналогичные отношения имеют место между англичанами и шотландцами, англичанами и ирландцами и т.д. Элементы взаимного непонимания в межкультурном контакте, представленные в карикатурной анекдотической форме, являются, по-видимому, этнокультурной универсалией, но качества другого народа, подлежащие осмеянию, специфичны. Интересны попытки обыденного объяснения такого положения дел применительно к фризам в Германии: над жителями этой области на границе Германии и Голландии традиционно посмеиваются, подчеркивая их интеллектуальную несостоятельность. В современной Германии, однако, бытует мнение, что такое отношение к фризам является реакцией на то обстоятельство, что во времена фашизма эти граждане Германии по своим внешним данным считались образцами арийцев. На самом деле шутки о фризах были распространены и раньше: юмор на этническую тему строится на древних глубинных предубеждениях. Англичане не смогли понять характерный анекдот о межкультурном непонимании между русскими и украинцами:
Мыкола, ты знаешь, как москали наше пыво называют? Пиииво! Повбывав
бы!
Попытка перевести этот анекдот на английский (и любой другой иностранный язык) обречена на провал: здесь и фонетические особенности речи украинцев, и имитация этой речи русскими, и особая интонация. Но даже при полном объяснении или моделировании искусственных аналогичных фонетических искажений в английском (например, вместо beer — bir, вместо kill — kell) респонденты не смогли понять главного: абсолютно немотивированной причины национальной неприязни, а именно этот момент и высмеивается. Отсутствие причины для расправы анекдотически преломляется и в других русских анекдотах, странных для англичан:
Жена: За что ж ты меня ударил, я же ничего не сделала! Муж: Было бы за что, вообще бы убил.
Пресуппозиция о праве мужа ударить жену кажется англичанам странной, хотя в большом количестве анекдотов о теще подобная пресуппозиция не вызывает вопросов. Англичанам в принципе непонятно немотивированное действие: сталкиваясь с миром, в котором в принципе нет причинно-следственных отношений и который русскими именно поэтому воспринимается как веселый, англичане испытывают своеобразный когнитивный дискомфорт. Отсюда вытекает вывод об упорядоченности мира как ценности в англоязычном сознании.
Такого рода анекдоты резко контрастируют с шутками, преувеличивающими и карикатурно представляющими определенные человеческие качества. В нашем корпусе примеров есть юмористическая миниатюра на тему "радиоперехват":
Actual radio conversation released by the Chief of Naval Operations (so it says)
Hail: Please divert your course 15 degrees to the North to avoid a collision.
Reply: Recommend you divert YOUR course 15 degrees to the South to avoid a collision.
Hail: This is the Captain of a U.S. Navy Ship. I say again, divert YOUR course. Reply: No, I say again, you divert YOUR course.
Hail: THIS IS THE AIRCRAFT CARRIER ENTERPRISE. WE ARE A LARGE WARSHIP OF THE U.S. NAVY. DIVERT YOUR COURSE NOW! Reply: This is the lighthouse...your call. Радиозапись из отчета военно-морского флота.
Запрос: Прошу Вас изменить Ваш курс на 15 градусов к северу, с тем чтобы избежать столкновения.
Ответ: Рекомендую Вам изменить Ваш курс на 15 градусов к югу, с тем чтобы избежать столкновения.
Запрос: Говорит капитан военно-морского флота США. Повторяю, измените Ваш курс.
Ответ: Нет, повторяю, Вы измените Ваш курс.
Запрос: Говорит авианосец "Энтерпрайз". Мы являемся большим военным кораблем флота США. Немедленно измените Ваш курс! Ответ: Это маяк. Прием!
Этот анекдот не вызвал затруднений у русских респондентов, ситуация нелепого противоборства смешна сама по себе, но для американцев в данном тексте содержится дополнительная информация страноведческого характера, усиливающая юмористический эффект. Данный авианосец — один из наиболее крупных американских военных кораблей, принимавший участие в фактических военных действиях и являющийся символом военной мощи США. Кроме того, в языковом сознании русских понятие "маяк" не обязательно включает признаки крупного сооружения, построенного на высокой скале или острове, в английском языке сама внутренняя форма слова lighthouse содержит элемент "дом, здание".
Носители русской культуры не нашли ничего смешного в английской шутке:
Судья предупреждает свидетеля: "Вы понимаете, что Вы дали клятву говорить правду?" - "Да". - "Вы понимаете, что случится, если Вы не будете говорить правду?"- "Конечно,"говорит свидетель, - "Мы выиграем процесс".
Эта ситуация в русском языковом сознании представляется самоочевидной, здесь нет внутреннего конфликта, который для английского менталитета состоит в признании высокой значимости концепта "закон", необходимости соблюдения закона, "игры по правилам" (fair play). Разумеется, в англоязычных странах законы нарушаются, но там реализуется иная акцентировка в оценке нарушений закона: на первый план выходит правовое нарушение, а лишь затем — моральное. В русском языке есть пословица "Не пойман — не вор", допускающая двоякое осмысление: не схвачен в момент преступления, значит, не может быть судим (это оправдание для вора, его насмешка над законом, и в то же время это — горькая констатация того, что человеке, совершивший преступление, т.е. морально виноватый, в первую очередь, не получит по заслугам). В английском действуют более жесткие нормы: Once a thief — always a thief. — Один раз своровал — уже вор.
Во многих случаях респонденты оказываются в затруднении при интерпретации шутки, если эта шутка, по их мнению, является жестокой. Иначе говоря, в одной культуре некоторое явление оценивается как комичное, а в другой получает неадекватную, сверхсензитивную оценку (с позиций исходной культуры). Приведем примеры русских анекдотов, которые оказались непонятными для англичан (тексты анекдотов приводятся в их исходном звучании на русском языке):
-
Едет скорая помощь, а за ней катится голова и бормочет: "Ничего себе, сходил за хлебушком."
-
Палач заносит топор над головой осужденного и спрашивает: "Вам как, куском или порезать?"
-
Идет мужик с топором по улице и говорит: "Тридцать три, тридцать три, тридцать три." Прохожий его спрашивает: "Ты что считаешь?" Тот его топором по голове: "Тридцать четыре, тридцать четыре, тридцать четыре."
Поверхностное прочтение этих анекдотов не дает никаких оснований считать их смешными текстами. Вместе с тем в русской аудитории эти шутки вызывают улыбку. Первый анекдот содержит парадоксально выраженную философскую идею о непредсказуемости следующего момента нашей жизни, такое фаталистическое отношение к жизни, принятие абсолютно неожиданных жизненных поворотов и попытка с ними смириться, пусть и с улыбкой, составляет особенность русского менталитета, непонятную для англичан. Нам жаль беднягу, который пошел за хлебушком, и мы моментально ставим себя на его место. Ситуация вызывает не протест, а удивление, в этом и состоит принципиальное отличие ценностных картин мира в английской и русской лингвокультурах.
Отношение к судьбе удивительным образом преломляется и в русских политических шутках, непонятных для англичан:
Заседание в ставке Сталина. Сталин: "Где маршал Блюхер?" — "Расстрелян как враг народа, товарищ Сталин!" — "Где маршал Тухачевский?" — "Расстрелян как враг народа, товарищ Сталин!" — "А где маршал Жуков?" — Я здесь, товарищ Сталин!" — "Молодец!"
Англичане сумели понять, что нет никакой заслуги маршала Жукова в том, что он не был расстрелян. Они знают и о патологической жестокости Сталина. Им непонятно, что в этом тексте смешного. На наш взгляд, Сталин в этом анекдоте персонализирует судьбу, от которой все равно не уйдешь и по отношению к которой надо проявлять открытость, не противоборство, а готовность идти навстречу. В коллективном сознании такое поведение оценивается как положительное. Не случайно тиран доволен таким ответом.
Отметим, что в индивидуальном сознании мы можем столкнуться с отношением, принципиально отличным от данного: "Если плюнуть в пасть льву, он становится ручным". Но такой парадокс не станет общепринятым.
Второй анекдот расценивается английскими респондентами как грубый. Такой брутальный юмор нравится, отметим, не всем носителям русской культуры, это шутка на грани балаганного шутовства; говорящий не столько стремится развеселить слушателя, сколько шутит для собственного удовольствия. Этот вид юмора граничит с насмешливо-агрессивным поведением: говорящий, возможно, испытывает своего собеседника на готовность подстраиваться на избираемую говорящим коммуникативную тональность, даже если эта тональность не нравится адресату. В этой связи отметим характерные формулы мальчишеского задиристого коммуникативного поведения: "Ты что, обиделся? На обиженных воду возят." (Есть вульгарные варианты продолжения этой формулы.) Возможно, что шутки этого типа были бы приняты в специфической социальной среде в Англии, например, среди представителей уголовного мира, школьников в закрытых учебных заведениях, в армии, но среди наших респондентов таких не было.
Третий анекдот в определенной мере соотносим с первым, поскольку показывает абсолютную незащищенность человека перед судьбой. Отличие этого анекдота состоит в том, что прохожий сам напросился на удар судьбы: если бы человек не проявил активность, топор бы не упал на его голову, и эта мысль кажется представителям русской культуры забавной. Англичане не могут этого понять, поскольку образцы поведения англичан в такой ситуации в корне противоположны образцам поведения русских.
Общая картина типов непонимания русскими респондентами английского юмора является следующей: из предложенных нами переведенных с английского языка на русский шуток в качестве материала для проверки реакции принципиально не доступны интерпретации анекдоты, построенные на игре слов или содержащие реалии британского образа жизни. Анекдоты, базирующиеся на универсальных ценностях, восприняты с полным пониманием. Затруднения у русских респондентов при интерпретации английского юмора сводились к следующим типовым ответам: "пресная шутка", "чужой образ жизни, нас это не волнует", "я понимаю смысл анекдота, но смеха он не вызывает". Весьма частой реакцией респондентов (28%) было удивление: почему английская шутка такая длинная? ("Похоже на рассказ Диккенса"). В русской культуре приняты гораздо более короткие анекдоты. В этой связи, интерпретируя полученные результаты, мы можем сделать вывод, что распределение юмористических текстов, хранящихся как целостные образования в памяти англичан и русских, вероятно, различно: англичане предпочитают ситуативный юмор, они готовы к юмористической ситуации непредсказуемого порядка, они готовы шутить, общаться с улыбкой в той ситуации, когда русские еще не готовы к такой тональности общения. В этой же связи заметим, что и улыбка на лице англичанина появляется в ситуации неопределенности гораздо чаще, чем на лице у жителей России (ср. анализ семиотики улыбки в русском коммуникативном поведении — Стернин, 2000). У англичан есть и короткие шутки, в частности, так называемые knock-knock jokes, но их сфера употребления значительно уже, чем сфера употребления русских анекдотов, которые рассказываются в компаниях как к случаю, это их первичная функция, так и для общего веселья, когда люди рассказывают анекдоты как новости (характерная фраза: "Слышал новый анекдот?"). Не случайно в русском языковом сознании есть концепт специфической ситуации рассказывания анекдотов — "травить анекдоты", т.е. в компании рассказывать анекдот за анекдотом вне всякой связи с ситуацией. Это может быть общение в купе поезда, при встрече хорошо знакомых и малознакомых людей. Иначе говоря, анекдот в русском коммуникативном поведении является ключом переключения тональности из серьезной в смешную. Можно сказать, что для многих носителей русской культуры настроенность на смешную тональность именно в серьезной ситуации общения, намеренное переворачивание условий общения, является нормой: на этом приеме построены многие выступления известного сатирика Михаила Задорнова.